Грегори Колберт - Пепел и снег

• Название: Пепел и снег
• Автор: Грегори Колберт
• Жанр: Разное

---

Каждая из птиц полетела в своём направлении. Единственное, на что они могли ориентироваться, было сиянием звёзд. Первая птица вскоре заблудилась; но ей встретился странствующий альбатрос, который проводил её к раю на реке Иравади.

Вторую птицу закружили восточные ветры, но ей пришла на помощь стая лебедей. Они укрывали её от ветра, пока она не достигла рая на реке Ганга.

Крылья третьей птицы отяжелели от жара солнца, но ей дал тень индийский журавль. Он сопровождал её до самого рая на реке Нил.

Там птицы сказали детям, что тучи чёрного пепла вскоре достигнут каждого земного рая, и прольются дождём, и от этого дождя все реки земли погибнут. Однако Нил, Гангу и Иравади всё ещё можно было спасти. Птицы велели слонам каждой реки встать плотным кольцом вокруг своего рая; и когда пришёл чёрный дождь, слоны вытянули свои хоботы в небо и дули на чёрные тучи — десять дней и десять ночей, пока не сдули их прочь.

Райские сады Нила, Ганги и Иравади удалось сохранить; но девятьсот девяносто семь рек и райских садов были погублены.

Слоны посетили каждый из этих погибших райских садов, набрали своими хоботами воды из каждой погибшей реки и поместили эту воду в сосуды. Каждый такой сосуд хранит в себе память рая, которого больше нет. С девятьюстами девяноста семью сосудами слоны вернулись в райскую землю у Ганги. И по сей день эти сосуды стоят там. И по сей день там живут слоны».

Закончив рассказ, Монтесума вошёл в реку и сделал мне знак, чтобы я следовал за ним. Я не пошевелился. Он сказал: «Не оставляй поисков. Странствуй, пока к тебе не вернутся твой голос и потерянные райские земли. Знай, что есть путь, который ведёт назад к принцессе слонов. Твоё путешествие домой начнётся тогда, когда ты уйдёшь с этого пути.

Перья летящей птицы не оставляют следов в небе. Исчезни, как летящая птица.

В течение года ты должен будешь пребывать в тишине и смотреть назад, чтобы услышать, как говорит прошлое. Таков путь птичьей тропы. Путь, который всегда начинается с молчания.

Твоя птичья тропа проведёт тебя по множеству рек, и последними будут те, по которым ты когда-то спускался со своей женой: Нил, Ганга и Иравади. То будет путешествие обратно к рекам, где любовь была потеряна, но где всё ещё можно её найти».

Проснувшись, я сошёл к самой воде и посмотрел на своё отражение. Я едва мог себя узнать. Я произнёс своё имя, но голос, который я услышал, не был моим голосом. Так могли бы звучать гибнущие райские земли.

Я поклялся, что проследую тропой птиц.

Письмо пятое

Мне снова явился во сне Монтесума. Он дал мне карту, на которой были отмечены русла множества рек. Наверху было написано японское трёхстишие:

Отправляйся к слону,
Если хочешь
Познать слона.

«Если ты хочешь узнать о своём прошлом, — сказал Монтесума, — тебе нужно отправиться в прошлое. Начни с рек и слонов».

Мы договорились, что встретимся следующей ночью в моём сне на берегу Евфрата. Там должна была начаться первая из наших девятисот девяноста семи прогулок по погибшим рекам и райским садам.

Письмо шестое

В моём сне Монтесума ждал меня на берегу Евфрата.

Мы отправились на восток.

Я обратил внимание, что у моего спутника в руках кувшин. Он протянул его мне и сказал: «Когда спишь, никогда не забывай брать с собой сосуд. Если звёзды сияют ярко, и ты видишь колодец, подойди к колодцу. Опусти в него сосуд, если увидишь, что созвездия отражаются в воде. Загадай желание, прежде чем твой сосуд коснётся её поверхности.

Иногда ты будешь вытаскивать из колодца полный сосуд, иногда — пустой. Если сосуд полон, сделай глубокий глоток. Если он пуст, глотай ещё глубже. Здесь тайна освобождения: нужно испить и вод горечи, и вод блаженства.

Помни, что неважно, полон сосуд или пуст; важно, чтобы ты никогда не переставал желать, никогда не переставал опускать свой сосуд в колодцы».

С этой ночи, какими бы усталыми ни были мои руки, я всегда носил с собой во сне сосуд.

Письмо седьмое

В начале времён небо было полно летающими слонами. Слишком тяжёлые для своих крыльев, они иногда падали, ломая деревья, и пугали других животных.

Те летающие слоны, которые были серого цвета, перебрались к истоку Ганги. Они приняли решение отказаться от своих крыльев и жить на земле. Сброшенные ими крылья — миллионы крыльев — упали на землю, и их укрыл снег. Так родились Гималаи.

Синие слоны опустились в море, и их крылья стали плавниками. Это киты — лишённые хобота слоны океанов. Роднёй им приходятся ламантины — лишённые хобота слоны рек.

Многоцветные слоны сохранили крылья, но договорились никогда больше не спускаться на землю. Каждый день они меняют цвет своего оперения. Сегодня оно лазурное; а если пойдёт дождь, то станет жемчужным.

Слоны-хамелеоны всегда ложатся спать на одни и те же места в небе и спят, оставляя один глаз открытым. Звёзды, которые ты видишь ночью, — это немигающие глаза спящих слонов, которые даже во сне оставляют один глаз открытым, чтобы лучше присматривать за нами.

Письмо восьмое

Слон хотел дотянуться до неба, поэтому вытянул нос. Кит хотел дотянуться до неба, поэтому прыгнул. Жираф хотел дотянуться до неба, поэтому вырастил длинную шею.

Мы с сестрой хотели дотянуться до неба, поэтому выстроили домик на дереве.

Наш домик был укреплён на самом высоком клёне в лесу, в его развилке, где ветви были устремлены вверх под острым углом, словно руки, тянущиеся к небу. Когда мы поднимали крышу, то чувствовали, что перед нами распахиваются врата чуда.

Моя сестра направила свой телескоп на звёзды. Она наблюдала за ними так сосредоточенно, что казалось, будто она слушает музыку. А когда она видела падающую звезду, всё её тело трепетало.

По ночам в море листьев впадала птичья река.

Иногда мы могли почувствовать взгляды тысяч наблюдающих за нами глаз. Мы ждали, пока на каждый птичий глаз не опустится веко, и только затем прикладывали уши к ветвям дерева.

Я никогда не забуду то утро, когда на заре нас разбудила своим шумом поднявшаяся в воздух стая скворцов. Их было так много, что они заполняли всё небо, и солнечный свет мерцал, когда они пролетали над нами. Они били крыльями, словно по барабанам.

«Что они говорят?» — крикнула сестра.

Я раскинул руки и завопил так громко, как только мог:

«Лети, лети, лети, лети, лети».

Письмо девятое

Мне снилось, что мы с Монтесумой идём вдоль по берегу реки Годавари.

У него в руках был сложенный лист лотоса. Он бережно развернул его, и я увидел письма, вставленные меж страниц книги, как сухие пожелтевшие листья. Он рассказал мне, что после восьми лет брака ушёл птичьей тропой; и в этой книге хранились все письма, написанные им к жене за время его странствий. Я обратил внимание на исходящий от них лёгкий аромат, и он сказал мне, что когда писал их, то смешивал тушь с корицей.

Он прочитал:

В первое письмо я вложил белый лист.
Когда поднимется ветер, повесь этот белый лист
между своими покрывалами на верёвку.
И когда ветер подует, покрывала смахнут слова, словно волны.
И если ты прислушаешься внимательно, ты услышишь шёпот:
то будет эхо слов, которые ещё не написаны.

Монтесума отвернулся; он закрыл книгу и долгое время молчал. Я спросил, не прочитает ли он мне ещё письмо.

Он не ответил.

Но в конце концов он снова открыл книгу, опустил взгляд, закрыл глаза и произнёс:

Ещё одну верёвку протяни между вольером воздыханий
и старым эбеновым деревом.
Всякий раз, когда ты будешь получать письмо,
вешай заполненные словами страницы на эту верёвку, одну к другой.
В день, когда на верёвке не останется места,
После наступления сумерек
Я вернусь.

Я вернулся в сумерках, спустя год тишины, триста шестьдесят пять дней на пути птиц. Моя жена стояла, склонившись к верёвке, и её руки пахли корицей.

Позади неё вся верёвка была увешана письмами; и когда ветер дышал на них, они взмывали и падали, взмывали и падали — словно сотни птиц раскрывали и складывали свои крылья.

Письмо десятое

Мне снилось, что мы с Монтесумой идём по берегу реки Танганьика. «Прогулка у реки в сновидении — это плод, падающий в твой сон, — сказал он. — Утром, проснувшись, поднимай его, рассматривай, потирай, вдыхай его аромат, очищай его, пробуй на вкус, а затем самую сущность своих переживаний выражай в словах.

Если слова твоих писем к жене на вкус будут подобны спелым плодам, то она как будто бы разделит с нами наши прогулки.

Письмо одиннадцатое

Когда я плыву по реке и позволяю потоку нести меня, то часто думаю о ночах, предшествовавших нашему с сестрой рождению. Мы парили в невесомости в околоплодных водах матери, и пуповины свешивались из наших животов, как слоновьи хвосты.