Джон Рид - Ленин. Вождь мировой революции (сборник)

• Название: Ленин. Вождь мировой революции (сборник)
• Автор: Джон Рид
• Жанр: Биографии и Мемуары

С 1917 года и до нашего времени во всем мире не ослабевает интерес к личности В.И. Ленина. Несмотря на порой полярную оценку его политики, никто не отрицает, что это был государственный деятель мирового масштаба. Революционер, основатель Советского государства, председатель Совета Народных Комиссаров (правительства) РСФСР, идеолог и создатель Третьего (Коммунистического) интернационала, – Ленин вызывал пристальное внимание уже у своих современников.

В книге, представленной ныне читателям, своими впечатлениями о встречах с В.И. Лениным делятся швейцарский социалист Ф. Платтен, приехавший вместе с Лениным в Россию в 1917 году, американский журналист Д. Рид, свидетель Октябрьской революции, и английский писатель Г. Уэллс, совершивший поездку в Россию в 1920 году. Они приводят много интересных подробностей о В.И. Ленине, оценивают его деятельность как вождя русской и мировой революции.

Перевод: Г. Потапова, А. Ромм, А. Големб

---

Совет, выражая непоколебимую уверенность, что рабочее и крестьянское правительство, которое, как Советское правительство, будет создано революцией и которое обеспечит поддержку городскому пролетариату со стороны всей массы беднейшего крестьянства, что это правительство твердо пойдет к социализму единственному средству спасения страны от неслыханных бедствий и ужасов войны.

Новое рабочее и крестьянское правительство немедленно предложит справедливый, демократический мир всем воюющим народам.

Оно немедленно отменит помещичью собственность на землю и передаст землю крестьянству. Оно создаст рабочий контроль над производством и распределением продуктов и установит общенародный контроль над банками вместе с превращением их в одно государственное предприятие.

Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов призывает всех рабочих и все крестьянство со всей энергией беззаветно поддержать рабочую и крестьянскую революцию. Совет выражает уверенность, что городские рабочие в союзе с беднейшим крестьянством проявят непреклонную товарищескую дисциплину, создадут строжайший революционный порядок, необходимый для победы социализма.

Совет убежден, что пролетариат западноевропейских стран поможет нам довести дело социализма до полной и прочной победы».

«Значит, вы думаете, дело выиграно?..»

Он пожал плечами: «Надо еще очень много сделать. Страшно много!.. Дело только еще начинается…»

На площадке лестницы я увидел товарища председателя совета профессиональных союзов Рязанова. Он мрачно глядел перед собой, покусывая свою седеющую бороду. «Это безумие, безумие! – восклицал он. – Европейский пролетариат не поднимется! Вся Россия…» Он рассеянно махнул рукой и побежал дальше.

Рязанов и Каменев возражали против восстания и испытали на себе всю страшную силу ленинской полемики.

То было очень важное заседание. Троцкий от имени Военно-революционного комитета заявил, что Временное правительство больше не существует.

«Свойство буржуазных и мелкобуржуазных правительств, – сказал он, – состоит в том, чтобы обманывать массы.

Нам в настоящее время, – нам, Советам солдатских, рабочих и крестьянских депутатов, предстоит небывалый в истории опыт создания власти, которая не знала бы иных целей, кроме потребностей солдат, рабочих и крестьян».

На трибуне появился Ленин. Его встретили громовой овацией. Он предвозвестил мировую социалистическую революцию… После него выступил Зиновьев, восклицавший: «Сегодня мы заплатили долг международному пролетариату и нанесли страшный удар войне, удар в грудь всем империалистам и, в частности, палачу Вильгельму»…

После этого Троцкий заявил, что на фронт уже отправлены телеграммы, извещающие о победе восстания, но ответ еще не пришел. По слухам, на Петроград движутся войска. Необходимо отправить к ним делегацию, чтобы рассказать им всю правду.

Голоса с мест: «Вы предрешаете волю Всероссийского съезда Советов!»

Троцкий (холодно): «Воля Всероссийского съезда Советов предрешена фактом восстания петроградских рабочих и солдат».

* * *

Мы вошли в огромный зал заседания, проталкиваясь сквозь бурлящую толпу, стеснившуюся у дверей. Освещенные огромными белыми люстрами, на скамьях и стульях, в проходах, на подоконниках, даже на краю возвышения для президиума, сидели представители рабочих и солдат всей России. То в тревожной тишине, то в диком шуме ждали они председательского звонка. Помещение не отапливалось, но в нем было жарко от испарений немытых человеческих тел. Неприятный синий табачный дым поднимался вверх и висел в спертом воздухе. Время от времени кто-нибудь из руководящих лиц поднимался на трибуну и просил товарищей перестать курить. Тогда все присутствующие, в том числе и сами курящие, поднимали крик: «Товарищи, не курите!», и курение продолжалось.

Делегат от Обуховского завода анархист Петровский усадил меня рядом с собой. Грязный и небритый, он едва держался на ногах от бессонницы: он работал в Военно-революционном комитете трое суток без перерыва. На возвышении сидели лидеры старого ЦИК, в последний раз доводилось им вести заседание непокорных Советов, которыми они правили с первых дней революции. Теперь Советы восстали против них. Кончился первый период русской революции, который эти люди старались вести на тормозах. Трех крупнейших из них не было в президиуме: не было Керенского, бежавшего на фронт через города и села, уже охваченные волнением; не было старого орла Чхеидзе, с презрением удалившегося в родные грузинские горы и там свалившегося в чахотке; не было и прекраснодушного Церетели, тоже тяжело больного, но впоследствии вернувшегося и истощившего все свое лощеное красноречие на защиту погибшего дела. На трибуне сидели Гоц, Дан, Либер, Богданов, Бройдо, Филипповский – все бледные и негодующие, с ввалившимися глазами. Под ними кипел и бурлил II Всероссийский съезд Советов, а над их головами лихорадочно работал Военно-революционный комитет, державший в руках все нити восстания и наносивший меткие и сильные удары… Было 10 часов 40 минут вечера.

Дан, бесцветный человек с дряблым лицом, в мешковатом мундире военного врача, позвонил в колокольчик. Сразу наступила напряженная тишина, нарушаемая лишь спорами и бранью людей, теснившихся у входа…

«Власть в наших руках», – печально начал Дан. Он остановился на мгновение и тихо продолжал: «Товарищи, съезд Советов собирается в такой исключительный момент и при таких исключительных обстоятельствах, что вы, я думаю, поймете, почему ЦИК считает излишним открывать настоящее заседание политической речью. Для вас станет это особенно понятным, если вы вспомните, что я являюсь членом президиума ЦИК, а в это время наши партийные товарищи находятся в Зимнем дворце под обстрелом, самоотверженно выполняя свой долг министров, возложенный на них ЦИК (смутный шум). Объявляю первое заседание II съезда Советов рабочих и солдатских депутатов открытым».

Президиум избирался среди общего шума и движения. Аванесов заявил, что по соглашению между большевиками, левыми эсерами и меньшевиками-интернационалистами постановлено составить президиум на основе пропорционального представительства. Несколько меньшевиков, громко протестуя, повскакали с мест. «Вспомните, – крикнул им какой-то бородатый солдат, – вспомните, что вы делали с нами, большевиками, когда мы были в меньшинстве!» Результаты выборов: четырнадцать большевиков, семь эсеров, три меньшевика и один интернационалист (из группы Горького). Гендельман заявляет от имени правых эсеров и эсеров центра, что они отказываются от участия в президиуме. Хинчук делает такое же заявление от имени меньшевиков. Меньшевики-интернационалисты тоже не могут войти в президиум до выяснения некоторых обстоятельств. Жидкие аплодисменты и крики. Голос с места: «Ренегаты! И вы называете себя социалистами!» Представитель делегатов Украины просит и получает место в президиуме. После этого старый ЦИК покидает трибуны и его место занимают Троцкий, Каменев, Луначарский, Коллонтай, Ногин… Весь зал встает, гремя рукоплесканиями. Как высоко взлетели они, эти большевики, – от непризнанной и гонимой секты всего четыре месяца назад и до величайшего положения рулевых великой России, охваченной бурей восстания.

В порядке дня, сообщает Каменев, значится: во-первых, вопрос об организации власти, во-вторых, вопрос о войне и мире и, в-третьих, вопрос об Учредительном собрании. Лозовский встает и объявляет, что по соглашению между бюро всех фракций предлагается сначала заслушать и обсудить отчет Петроградского Совета, затем дать слово членам ЦИК и представителям партий и, наконец, перейти к порядку дня.

* * *

Но неожиданно послышался новый шум, более тяжелый, чем шум толпы, настойчивый, тревожный шум – глухой гром пушек. Все нервно повернулись к темным окнам, и по собранию пронеслась какая-то дрожь. Мартов попросил слова и прохрипел: «Гражданская война началась, товарищи! Первым нашим вопросом должно быть мирное разрешение кризиса. И принципиально и тактически мы обязаны спешно обсудить пути предупреждения гражданской войны. Там на улице стреляют в наших братьев! В тот момент, когда перед самым открытием съезда Советов вопрос о власти решается путем военного заговора, организованного одной из революционных партий…». Крик и шум на мгновение покрыли его слова. «Все революционные партии обязаны смотреть фактам прямо в лицо! Задача съезда заключается прежде всего в том, чтобы решить вопрос о власти, и этот вопрос уже поставлен на улицах, он уже разрешается оружием! Мы должны создать власть, которая будет пользоваться признанием всей демократии. Съезд, если хочет быть голосом революционной демократии, не должен сидеть сложа руки перед лицом развертывающейся гражданской войны, результатом которой, может быть, будет вспышка контрреволюции. Возможностей мирного выхода надо искать в создании единой демократической власти… Необходимо избрать делегацию для переговоров с другими социалистическими партиями и организациями…»