Крис Огден - Маргарет Тэтчер. Женщина у власти

• Название: Маргарет Тэтчер. Женщина у власти
• Автор: Крис Огден
• Издательство: «Новости»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1992

В книге американского журналиста, долгое время проработавшего в Великобритании, сочетаются элементы биографии, политического портрета и летописания. В центре ее — личность Маргарет Тэтчер и объективный анализ периода 1979–1990 годов, на которые приходится ее пребывание в должности английского премьера. Политическая технология глубоких, далеко идущих перемен в устоявшемся, самодовольном и размагниченном обществе — вот что рождает аналогии и ассоциации, сравнения и противопоставления «консервативной революции» Тэтчер в Великобритании и революционной перестройки в нашей стране.

---

Для лейбористов, каким бы предсказуемым ни был их проигрыш, исход выборов явился катастрофой, самым тяжелым поражением после 1918 года. Еспи не считать их оплота — центральных районов Лондона, лейбористы получили всего 3 из 186 мест, которые принадлежат в парламенте преуспевающей южной части Англии. При лидерстве Тэтчер социальная база консервативной партии расширялась по мере разрушения традиционных уз верности той или иной партии. По данным анализа, по-прежнему отдавали свои голоса лейбористам неквалифицированные рабочие, но мало кто еще. Центристский альянс, набравший 25 процентов голосов, едва не обошел лейбористов с их 28 процентами.

Лейбористы, как продемонстрировал исход выборов, стали партией того слоя в Англии, который, сокращаясь, приходил в упадок, а также партией национальных меньшинств. Тэтчер же, напротив, сплотила и повела за собой консерваторов новой формации: обитателей пригородов, нижние слои среднего класса, мелких собственников, рабочих, желающих трудиться на совесть, людей, в чем-то похожих на нее. Еще одним фактором, определявшим новую расстановку сил на выборах, стало бегство англичан из центральных районов городов в пригороды — процесс, который в Соединенных Штатах начался еще за четверть века до этого. Консервативная партия больше не являлась этаким охотничьим заповедником, зарезервированным за дворянским классом джентри, представители которого кончали лучшие школы и проводили конец недели в респектабельных загородных домах. Эти новые тори, точь-в-точь как Тэтчер, были энергичными людьми дела. Как заметил Роберт Уоллер, автор «Альманаха британской политики», результаты выборов 1983 года показали, что в стране «происходят социальные перемены, которые делают консерваторов партией будущего, а лейбористов — партией прошлого».

Было 5 часов утра 11 июня 1983 года; подсчет голосов, празднование и интервью остались позади. Супруги Тэтчер вернулись из штаб-квартиры партии на Даунинг-стрит, и Кэрол поздравила мать.

— Это история! — сказала она.

— История, — ответила Тэтчер после паузы, — когда ты сама ее творишь, как то непохоже на историю. Всегда думаешь об очередных делах. — С этими словами она включила радиоприемник у изголовья постели. — Интересно, нет ли каких-нибудь новостей?5

Глава двенадцатая ВОЙНА В СОБСТВЕННОМ ДОМЕ

Внушительная победа на выборах 1983 года дала Тэтчер возможность осуществить задуманное и политически настолько развязала ей руки, что некоторые умеренные консерваторы стали опасаться, как бы эта свобода не обернулась наступлением доктринерского догматизма. Было дурное предчувствие, что подвергнется разгрому сфера социальной политики. Критики Тэтчер продолжали высказывать беспокойство, что страна раскалывается на богатых и бедных. Необходимость управлять в течение первого срока с группой тех, кто достался ей в наследство от правительства Хита, выводила Тэтчер из себя: по ее словам, это были люди «не нашего круга». Она считала, что нередко они сдерживали ее, выхолащивали ее начинания. Они не были до конца убежденными тэтчеристами и не были готовы приносить жертвы, необходимые для осуществления ее крестового похода против социализма и за свободное предпринимательство. Некоторых из этих сторонников социальной защищенности ей удавалось дурачить, перебрасывая с одной должности на другую; от иных она смогла освободиться. Но после того, как были подведены итоги июньских выборов, ее власти в партии и большинству тори в парламенте никто уже не мог бросить вызов. Все сдерживающие факторы отпали. Она могла без колебаний делать то, что считала нужным. И она начала с насыщения правительства своими людьми.

В первые же часы после победы министр иностранных дел Фрэнсис Пим был вызван на Даунинг-стрит. Пим понимал, что предстоит не светская беседа. Во время избирательной кампании он, выступая по телевидению, отважился высказать предупреждение, что «сокрушительные победы на выборах, как правило, не приводят к образованию способных добиваться успеха правительств». Тэтчер, разозленная этой дерзкой и неуместной выходкой, дала ему твердый и решительный отпор, заявив: «Думаю, я смогу справиться даже с убедительной победой». Когда Пим прибыл по вызову, ему было сказано без обиняков: «Фрэнсис, мне нужен новый министр иностранных дел» {1}. Пим, влиятельный консерватор и ее наиболее вероятный преемник в случае, если бы она опростоволосилась в фолклендской войне, был убран. Он хорошо действовал во время той войны, и Тэтчер понимала это. Но он не только высказывал вслух свои сомнения, а был еще и нудным воспитанником Итона, и Тэтчер никогда не чувствовала себя с ним легко.

Отставка Пима не вызвала возражений ни у него самого, ни со стороны умеренных консерваторов. Его уход символизировал происходившую «тэтчеризацию» партии: будучи в составе кабинета, Пим неоднократно вмешивался в те ключевые вопросы политики премьер-министра, которые вызывали беспокойство у умеренных тори. Заботится ли она обо всей стране или же только той, наиболее удачливой ее части, которая, подобно самой Тэтчер, пробивается вверх собственным упорным трудом?

После своего ухода Пим воспользовался медицинской аналогией, высказанной самой же Тэтчер, чтобы показать, чего, по его мнению, недоставало ее подходу. «Когда я болен и обращаюсь к врачу, — сказал Пим, — я надеюсь, что он проявит ко мне какое-то сочувствие. Если такое сочувствие есть, я с куда большей готовностью приму от него неприятное лечение и даже заключение о том, что нужного мне лечения в медицине пока не существует. Но если сочувствия нет, я стану сопротивляться любому лечению, прописанному этим врачом, или не поверю его словам о том, что такого лечения не существует. У меня появится ощущение, что я безразличен врачу, и я сделаю отсюда вывод, что его диагноз недостоверен, а выдаваемые им рецепты — ненадежны» {2}.

Пим был заменен сэром Джеффри Хау, который пришел на этот пост с должности канцлера казначейства[19].

Найджел Лоусон, ранее министр энергетики, занял место канцлера. Уильям Уайтлоу был провозглашен наследным пэром — что было странно, поскольку у него четыре дочери, но нет ни одного потомка мужского пола, который смог бы унаследовать его титул, — и поставлен во главе одной из правительственных программ в палате лордов. Леон Бриттен, блестящий юрист и любимец Тэтчер несмотря на его фатоватые манеры, сменил Уайтлоу в министерстве внутренних дел. Председатель консервативной партии Сесил Паркинсон, отлично организовавший проведение избирательной кампании, получил в награду министерство торговли и промышленности.

Всего Тэтчер произвела более шестидесяти перемен в составе правительства, в том числе двенадцать в кабинете министров, насчитывающем двадцать одного члена. Она утверждала, что эти перемены не означают смещения идеологического баланса еще дальше вправо; но это было явной неправдой. За исключением неперестроившегося и «сырого» Питера Уокера, которого она сохранила, назначив на пост министра энергетики, новое правительство состояло исключительно из людей, целиком и полностью разделявших ее идеи. Теперь революция могла двигаться вперед.

Но на деле произошло прямо противоположное. Второй срок пребывания Тэтчер у власти начался на ноте какой-то нерешительности, которая, за немногими исключениями, задала тон последующим четырем годам. Изжить социализм оказалось не так-то просто. Экономические предпосылки для этого были заложены. Была сформирована и команда, готовая следовать ее приказам. Однако создавалось впечатление, будто после проведенной перетряски кабинета Тэтчер не представляет себе, каким должен стать следующий этап. Отчасти заминка была связана с ее здоровьем. Тэтчер отличается на удивление крепким здоровьем. Но тем летом, сразу же после победы на выборах, пришлось делать операцию на отслоившейся сетчатке правого глаза, беспокоившего ее во время избирательной кампании; и это снизило ее активность в то лето. Выявилось также, что она не очень хорошо подготовлена ко второму сроку пребывания у власти. Выборы пришлось проводить спешно и раньше, чем хотелось, и она не успела выработать стратегию второго периода. Манифест лейбористов был посмешищем для всех. Но и платформа консерваторов была топорной работы — анемичный документ, не отмеченный ни страстью, ни видением перспективы, которыми был окрашен первый срок.

К тому же в правительстве разразился скандал. «Дитя любви у председателя тори», — вопили заголовки «Дейли миррор». «Я — отец ребенка секретарши», — трубила «Дейли экспресс». Речь шла о любимце Тэтчер — Сесиле Паркинсоне, члене кабинета министров, руководителе ее избирательной кампании и человеке, осуществлявшем в период фолклендской войны связь между военным кабинетом и парламентом. Паркинсон нравился Тэтчер тем, что был убежденным и преданным ее сторонником, организованным и энергичным и в то же время обаятельным в своей вульгарности, приятным и привлекательным внешне человеком. Никто в правительстве не мог подшутить над Тэтчер так удачно, как Паркинсон, который, после смерти Эйри Нива, был одним из наиболее близких к ней и доверенных лиц и одним из очень немногих политиков, кого регулярно приглашали на уик-энды в Чекерc. Паркинсон знал, как от нее можно добиться чего-либо шуткой или уговорами, привлечь ее внимание политическими деталями или сплетнями, польстить ей как женщине. (Френсис Пим признавал, что, поскольку у Тэтчер были мужской ум и мужская должность, он всегда относился к ней как к мужчине. По словам Пима, его жена говорила ему: если бы он относился к Тэтчер как к женщине, он бы не потерял свое место.)