Барбара Брэдфорд - Голос сердца. Книга вторая

• Название: Голос сердца. Книга вторая
• Автор: Барбара Брэдфорд
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7027-0152-6

После удачного дебюта в кино безвестная актриса Катарина Темпест буквально взлетает на вершину славы, обретает верных друзей. Казалось, их творческому и дружескому союзу уготована долгая и счастливая жизнь. Однако подозрительность новоявленной звезды, ее психическая неуравновешенность, все мыслимые и немыслимые комплексы приводят к тому, что она предает своих друзей в безудержном стремлении к успеху. Но за все в жизни приходится платить. Катарина проваливается в пучину тяжкого нервного срыва, граничащего с безумием. Врачи побеждают этот недуг, но внезапно выясняют, что ей угрожает новая, неизлечимая болезнь. Зная о близкой смерти, актриса посвящает остаток жизни тому, чтобы добиться прощения старых друзей, которым она причинила столько горя.

---

— Да, включая еще Бью Стентона и всех, кого он притащит за собой на буксире с Побережья. Он был гостем на обручении Грейс и снял себе на лето виллу в Кэп-д'Антибе. Сейчас он в Лондоне, прилетел во вторник вечером переговорить с Хилли насчет съемок своей комедии.

Виктор наклонился к Нику и, понизив голос, шепнул:

— Об этом еще официально не объявлено, но Хилли в октябре будет назначен управляющим международными делами «Монарха». Его офис будет в Лос-Анджелесе. По пути во Францию он должен будет заехать в «Болдинг пикчерс» и передать дела своему преемнику.

— О, это замечательная новость, Вик. Перед «Беллиссима» открываются неплохие перспективы, не так ли?

— Конечно. Он собирается продолжать сотрудничество с нами. Но возвращаюсь к нашим с тобой каникулам. Я как только услыхал, какая толпа народа из «Болдинга» собирается в Монте-Карло, то сразу засел за карту в поисках укромных местечек, куда можно будет удирать от них на время.

Ник, внимательно слушая Виктора, развивавшего свои планы насчет их летнего отдыха, искал и не находил те признаки озабоченности и угрюмости, о которых ему говорил Джейк. Виктор казался совершенно безмятежным. Но актер — всегда актер, тем более такой превосходный, как Виктор. Для актера умение притворяться — признак профессионализма, и это порой накладывает неизгладимый отпечаток на их личную жизнь. Тут Ник вспомнил, какой таинственностью окружил Виктор свои отношения с Франческой, в которые Ник был единственным посвященным, не считая Дианы. Несомненно, Вик крепко держал язык за зубами обо всем, что касалось Франчески. Но, с другой стороны, он обладал удивительной способностью отвлекаться от любых личных проблем, когда дело касалось работы, чтобы полностью сконцентрироваться на той роли, в которой он снимался в данный момент. Поэтому Виктор мог легко скрыть свои истинные чувства. Хорошо представляя себе всю тонкость и деликатность процесса творчества. Ник понимал, что было бы глупо и бессмысленно начинать допрашивать своего друга в самый ответственный момент перед началом съемки финальной сцены фильма, и он благоразумно рассудил, что не стоит приставать к нему с вопросами. Если у Виктора действительно возникли какие-то проблемы, он сам вскоре поделится ими.

— Я одно время носился с мыслью поехать на юг Франции на машине, чтобы захватить с собой свой «бентли», но, вероятно, нам все же лучше лететь туда самолетом, — продолжал тем временем Виктор. — Завтра я переговорю с агентством путешествий по поводу билетов и отеля в Париже. Думаю, что нам следует остановиться в «Георге Пятом», «Ритце» или в «Рафаэле».

Виктор замолчал, отвлеченный легким шумом. Он обернулся в сторону дверей, а потом снова повернулся к Нику.

— Вот и Марк. Так-то, малыш. Будем надеяться, что мы сумеем снять эту сцену с пятой или шестой попытки, как обычно.

— Конечно, Вик. Иди и задай им всем перца.

— Непременно задам, будь я проклят, — отозвался тот, уходя.

Ник расслабленно развалился в кресле, наблюдая за Марком, беседующим с Оззи Эдвардсом, Джейком и Джерри. Режиссер был крепко сбитым невысоким мужчиной, приятной наружности и с мягкими манерами, совершенно не вязавшимися с тем бешеным темпераментом, который он обнаруживал во время работы. До своего отъезда в Нью-Йорк Ник всего пару раз встречался с Марком, и тот показался ему эрудированным, рассудительным и очень умным человеком. Однако его образ мыслей и высказываемые им суждения несли на себе отчетливое влияние британского высшего общества. Пирс не особенно понравился Нику, который назвал его про себя напыщенным английским снобом.

«Все дело в его эго, — подумал Ник. — Подобно всем маленьким мужчинам, он пытается компенсировать недостаток роста властной, даже диктаторской манерой поведения. Пресловутый комплекс Наполеона!»

Закурив сигарету, Ник с нескрываемым интересом сосредоточил внимание на этой группе людей. Виктор вышел на площадку, и они все четверо дружно, как один человек, двинулись туда же, переговариваясь на ходу. Через несколько секунд, закончив обмен мнениями, группа рассеялась. Марк вызвал на площадку художника и декоратора и принялся вместе с ними вносить небольшие поправки в расстановку реквизита. Виктор подошел к Терри и Катарине, вышедшим на площадку в сопровождении Энн Патерсон, исполнявшей в фильме роль Нелли Дин и в свое время участвовавшей в пробах Катарин на роль Кейт.

Будто материализовавшись из воздуха на площадке и вокруг нее появились технические работники. Всеобщее движение нарастало по мере приближения начала съемок. Осветители, звукооператоры, ассистенты сновали туда и сюда. Оззи Эдвардс расположился за камерой, перекидываясь замечаниями со своим ассистентом. Марк Пирс разместился рядом. Не успел Ник моргнуть глазом, как в студии прогремел голос Джерри Массингхема:

— Всех прошу потушить сигареты! Тихо! Свет!

Приглушенные голоса сразу смолкли, и Джерри прокричал еще раз:

— Тишина!

В павильоне тотчас же воцарилось безмолвие. Ослепительный свет юпитеров залил съемочную площадку, изображавшую спальню Катарин Эрншоу Линтон в Трашкросс-Гранж. Марк знаком приказал Катарин выдвинуться вперед. Она была одета в белое летнее платье по моде того времени: свободное, скрывающее линии ее тела поскольку предполагалось, что героиня беременна. Голубая ажурная шерстяная шаль была наброшена на ее плечи. Каштановые волосы волнами обрамляли бледное, без единой кровинки лицо, на котором еще ярче обычного сияли ее бирюзовые глаза. Марк подошел к Катарин и что-то сказал. Она кивнула в ответ, вышла на площадку и опустилась в кресло. Марк подождал немного, давая ей возможность устроиться поудобнее, потом положил ей на колени книгу и сложил ее руки так, что они бессильно легли поверх книги. Потом Марк направился к Виктору и Энн, которые скрылись позади съемочной площадки, чтобы в нужный момент появиться через дверь в заднике. Наконец Марк вернулся на свое место у камеры и, не сводя взгляда с Катарин, поднял руку и крикнул:

— Внимание, мотор! Начали!

Отворилась дверь, и Энн, пропустив Виктора в спальню, подвела его к креслу, где сидела Катарин. Ник весь подался вперед. Опершись локтями на подлокотники и подперев руками подбородок, он впился глазами в актеров. Ник всегда легко входил в иллюзорный мир кино и театра. Но на этот раз в считанные секунды он полностью проникся актерской игрой, был загипнотизирован. Не существовало больше ни Виктора, ни Катарин. Были только их герои.

Смертельно больная Катарин полулежала в кресле. Она выглядела такой слабой и изможденной, что жизнь, казалось, вот-вот покинет ее. Лицо было кротким и задумчивым. Напротив — Хитклифф. В его глазах застыло страдание. Но в каждом его движении чувствовалась большая жизненная сила. Вот он решительно шагнул вперед, попал в поле зрения Катарин, с которой тут же произошла необыкновенная перемена, столь заметная, что заставила тревожно забиться сердца зрителей. Она напряглась всем телом в безмолвном ожидании, будто Хитклифф принес с собой дыхание жизни, разбудившее и заставившее ее собственную кровь закипеть в жилах. Несколько быстрых широких шагов — и он рядом с ней. Он жадно обнял Катарин, неотрывно глядя ей прямо в глаза. Обуревавшие его горе и отчаяние стали столь же осязаемыми, как ожидания и надежда Катарин. Они сумели передать все это, не обменявшись ни единым словом. Первая реплика должна была быть за Хитклиффом. По спине Ника пробежали мурашки, когда он услышал ее:

— О, Кэти! Жизнь моя! Как мне вынести это…

По мере того как сцена приближалась к своей кульминации, Нику начало казаться, что абсолютная тишина, установившаяся вокруг площадки, делается густой, осязаемой. Он ощущал растущее напряжение. Зрители замерли в безмолвии. Игра ошеломляла. На взгляд Ника, это было больше, чем игра. Ему бы не хватило слов, чтобы описать то действо, что разворачивалось перед ним на съемочной площадке. Это было волшебство.

После небольшого диалога Хитклифф поднялся и встал за креслом Катарин, стараясь скрыть от нее свои боль и отчаяние. Потом он отошел к камину. Отвернувшись от Катарин, он долгим гневным взглядом смотрел на пылающий огонь, а Катарин, приподнявшись на руках в кресле, неотрывно наблюдала за ним. Наконец их взгляды встретились, и Хитклифф тут же отвернулся снова — слезы струились у него по лицу. Катарин резко распрямилась, будто пружина. Хитклифф бросился к ней, и они снова оказались в объятиях друг друга.

Ник поднял руку к глазам и смахнул навернувшиеся слезы. Обернувшись, он заметил, как и другие утирают носовыми платками глаза. Пока Ник приходил в себя, действие перед камерой разворачивалось в нарастающем темпе. Из тени появилась Нелли Дин, предупреждая их, что Линтон с минуты на минуту должен вернуться домой из церкви. Хитклифф принялся убеждать Кэти, что, ради ее спокойствия, он должен уйти. Обезумевшая от горя Катарин крепче прежнего обхватила его руками и умоляла остаться. Разразившись новым приступом рыданий, она лишилась чувств на руках у Хитклиффа.