Юрий Рубцов - Генеральская правда. 1941-1945

• Название: Генеральская правда. 1941-1945
• Автор: Юрий Рубцов
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-95533-5780-7

Кому не известно выражение «солдатская правда»? Последнюю зачастую противопоставляют «правде генеральской»: она, мол, куда более сурова и объективна, чем генеральская, формирующаяся в надежном блиндаже или служебном кабинете. Но Великая Отечественная война показала, что такое противопоставление весьма условно. Бытовой комфорт терял свои преимущества перед необходимостью для военачальников исполнять не только сугубо военные, но и политические функции, что в условиях советской действительности было фактором дополнительного риска. Так что редкий солдат согласился бы разделить судьбу кого-то из героев новой книги военного историка Ю.В. Рубцова.

В серии очерков прослеживается, как острые коллизии войны и послевоенного времени отразились на судьбах некоторых генералов и маршалов, полностью зависимых от воли лидера Советского Союза, будь то Сталин, Хрущев, Брежнев или Горбачев.

---

2)  бюрократический и бумажный метод руководства войсками («Тт. Козлов и Мехлис считали, что главная их задача состояла в отдаче приказа и что изданием приказа заканчивается их обязанность по руководству войсками... Как показал разбор хода операции, командование фронта отдавало свои приказы без учета обстановки на фронте, не зная истинного положения войск...» «В критические дни операции командование Крымского фронта и т. Мехлис, вместо личного общения с командующими армиями и вместо личного воздействия на ход операции, проводили время на многочасовых бесплодных заседаниях Военного совета»);

3) личная недисциплинированность военачальников (Д.Т. Козлов и Л.З. Мехлис нарушили указание Ставки и не обеспечили своевременный отвод войск за Турецкий вал. Опоздание на два дня с отводом явилось гибельным для исхода всей операции).

Ставка ВГК категорически потребовала от командующих и военных советов фронтов извлечь уроки из ошибок, допущенных руководителями Крымского фронта[108].

Решением Ставки Мехлис, как один из «прямых виновников неудачного исхода Керченской операции», был снят с постов заместителя наркома обороны СССР и начальника Главного политуправления Красной Армии и снижен в звании на две ступени — до корпусного комиссара. Был наказан и командно-начальствующий состав Крымского фронта: Козлов, Шаманин, Колганов, Черняк и Николаенко были отстранены от занимаемых должностей и снижены в воинском звании. Лишился должности, но остался в прежнем звании генерал-майор Вечный.

Однако ответственность за тяжелое поражение Крымского фронта с его руководителями, безусловно, должны разделить и главком Северо-Кавказским направлением маршал Буденный, и Генеральный штаб, да и сама Ставка Верховного Главнокомандования. Свою несостоятельность проявила система тройного руководства Крымским фронтом: непосредственно из Ставки, через главкома Северо-Кавказским направлением и через представителя Ставки, находившегося в штабе фронта. Что касается Ставки ВГК, то она несет долю ответственности уже хотя бы потому, что так долго держала в Крыму своего столь незадачливого представителя.

Говоря же о персональной вине Мехлиса, обратим внимание на то, чего в директиве Ставки не было и быть в тех условиях не могло. В сущности, указанные там причины поражения производны от главного: представляя собой яркий и зловещий продукт 1937 года (разумеется, не столько этого конкретного года, сколько олицетворяемой им репрессивной, террористической системы сталинизма в целом), он поднялся к вершинам в военном ведомстве благодаря не полководческому или организаторскому таланту, а давней близости к вождю, умению выявлять и искоренять «врагов народа», добиваться результата террором. По этим причинам он и в Крыму получил, по сути, абсолютную власть, однако своими неумелыми действиями показал, что постижение законов классовой борьбы не влечет автоматическое освоение законов вооруженного противоборства, и напором, партийной идейностью, умением вовремя распознать оппозиционера невозможно компенсировать незнание военного искусства, которое и требовалось как раз проявить на посту представителя Ставки.

Как грубовато, но, в общем-то, точно отозвался писатель Виктор Астафьев: «Любимец Сталина Мехлис взялся командовать тремя армиями в Крыму, забыв, что редактировать "Правду" и подхалимничать перед Сталиным, писать доносы — одно, а воевать — совсем другое. Манштейн... так дал товарищу Мехлису, что от трех наших армий "каблуков не осталось", как пишут мне участники этой позорной и кровавой бойни. Мехлис-то ничего, облизался и жив остался. Удрапал, сука!»

Даже вождь, столько лет благоволивший Мехлису, вынужден был признать, что его некомпетентность в военном деле, произвол, диктаторские замашки несли опасность всей системе власти, интересам правящей элиты. Трагедия, однако, состояла в том, что такое прозрение было оплачено жизнью сотен тысяч воинов.

Несколько слов надо сказать и о другом участнике крымской коллизии — командующем фронтом генерале Козлове. Он был таким же, как и Мехлис, продуктом тридцать седьмого года, только с обратным знаком. Как верно подметил Сталин, когда вызвал к себе генерала, раздавленного трагедией на керченской земле, его страх перед Мехлисом был куда сильнее, чем перед противником. Гражданское мужество изменяло ему (да только ли одному Козлову) под гнетом воспоминаний о том, как расправлялись с неугодными военными кадрами до войны, что, в свою очередь, породило у генерала страх перед стоящими за Мехлисом высокими инстанциями, боязнь ответственности, опасение противопоставить разумное с точки зрения военной науки решение безграмотному, но амбициозному напору представителя Ставки.

Дмитрия Тимофеевича Козлова поражение вверенного ему фронта подкосило основательно. Хотя уже в следующем, 1943 году ему было возвращено генерал-лейтенантское звание, к былым командным высотам он уже не поднялся. И всю жизнь ощущал себя в качестве опального, надо понимать — незаслуженно наказанного.

В 1966 г. он писал бывшему сослуживцу генерал-лейтенанту инженерных войск А.И. Смирнову-Несвицкому, начальнику инженерных войск Крымского фронта: «Опала моя длится вот уже почти 25 лет. В моей памяти часто встают события тех дней. Тяжко их вспоминать, особенно потому, что вина за гибель всех наших полков лежит не только на нас, непосредственных участниках этих боев, но и на руководстве, которое осуществлялось над нами. Я имею в виду не профана в оперативном искусстве Мехлиса, а командующего Северо-Кавказским направлением и Ставку...

Я очень жалею, что не сложил там свою голову. Не слышал бы я несправедливостей и обид, ибо мертвые сраму не имут.

Но не удалось мне, несмотря на то, что уходил из Еникале с арьергардными частями Волкова. Тогда уже никакого начальства, ни малого, ни большого, там не было, все перешло во власть Буденного и его заместителя Черевиченко...»[109]

Зная обстоятельства происшедшего в Крыму, читатель теперь может сам рассудить, насколько прав был в своей обиде генерал Козлов.

...Всего на Таманский полуостров удалось эвакуировать не более 140 тысяч человек. Потери советских войск, понесенные в ходе Керченской оборонительной операции, составили более 176 тысяч человек, около 3,5 тыс. орудий и минометов, 400 самолетов, 347 танков. Всего же за 111 дней своего существования Крымский фронт утратил более 278 тысяч бойцов и командиров.

Говоря о потерях противника, за отсутствием подсчетов отечественных военных историков приходится ссылаться на германские источники, которые утверждают, что в ходе операции немцы потеряли убитыми всего 7588 солдат и офицеров[110].

Майское 1942 г. поражение в Крыму вкупе с другой трагедией — под Харьковом — настолько осложнило обстановку на советско-германском фронте, что Красная Армия смогла вновь пройти по крымской земле — уже победной поступью — только через долгих два года.

Очерк 6 ВЕРХОВНЫЙ И ЕГО ГЕНЕРАЛЫ

«Гениальный полководец Великой Отечественной войны» — так маршал К.Е. Ворошилов в 1949 г. верноподданнически назвал свою статью, написанную к 70-летию И.В. Сталина. В те годы не нашлось бы человека, который взялся публично оспаривать такое утверждение, понимая, какими неприятностями это было чревато. Но в душе немало карьерных военных относились к подобной оценке скептически, отказываясь признавать, что военный гений мог проявиться у того, кто не обладал профессиональным образованием, никогда не стоял в армейском строю, не знал специфики военной организации и военной службы и стал маршалом, а затем Генералиссимусом Советского Союза, не имея прежде ни единого воинского звания.

Но именно он, Сталин, которого, как говорят, маршал Жуков в своем кругу иронически называл «штафиркой», волей исторической судьбы на два с лишним десятилетия получил в свое подчинение страну, ее Вооруженные Силы, а следовательно, и несколько тысяч генералов.

Многие маршалы и генералы обязаны своим служебным ростом сталинскому вниманию. Но горе было тем, кто в силу разных, в том числе и не зависящих от них самих, причин не оправдал доверия вождя. Великую Отечественную войну он начал с расправы над большой группой военачальников, даже не успевших вступить в противоборство с фашистами, — генералами Г.М. Штерном, А.Д. Локтионовым, Я.В. Смушкевичем, П.В. Рычаговым, И.И. Проскуровым, с расстрела командного состава Западного фронта — генералов Д.Г. Павлова, В.Е. Климовских, А.А. Коробкова, А.Т. Григорьева, Н.А. Клича, с объявления генералов, погибших в бою и попавших в плен — В.И. Качалова, П.Г. Понеделина, Н.К. Кириллова, М.И. Потапова, предателями. Немало высших командиров несправедливо пострадало от сталинского гнева и в ходе войны. А победу Сталин и вовсе «отметил» заключением в тюрьму главного маршала авиации А.А. Новикова, маршала авиации Г.А. Ворожейкина, маршала артиллерии Н.Д. Яковлева, генералов А.И. Шахурина, К.Ф. Телегина, В.В. Крюкова, судом над адмиралами Н.Г Кузнецовым, Л.М. Галлером, В.А. Алафузовым, Г.А. Степановым, опалой маршала Г.К. Жукова, направлением на периферию генерала армии А.И. Антонова, а чуть позже—расстрелом маршала Г.И. Кулика, генерал-полковника В.Н. Гордова и некоторых других военачальников.