Дэвис Лисс - Компания дьявола

• Название: Компания дьявола
• Автор: Дэвис Лисс
• Издательство: Иностранка, Азбука-Аттикус
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-06129-3

Впервые на русском — очередная книга о приключениях Бенджамина Уивера, бывшего знаменитого боксера, а теперь лондонского частного детектива, уже знакомого читателю по бестселлерам «Заговор бумаг» и «Ярмарка коррупции».

Даже такому мастеру перевоплощений, как Уивер, нелегко потягаться с таинственным Джеромом Коббом, который шантажом заставляет его исполнять одно, казалось бы, нелепое поручение за другим: сперва проиграться в карты, затем — выкрасть секретный отчет из кабинета высокопоставленного чиновника могущественной Ост-Индской компании. Пойти на попятную Уивер, не может: на кону жизнь и благополучие его близких. Но кража — лишь первый ход в смертельно опасной игре; в игре, в которой сплелись тайные заговоры, корпоративное соперничество и даже международный шпионаж…

---

Он кивнул.

— Хорошо, — сказал он, задыхаясь. — Хорошо, Уивер. Может, это не принесет богатства, пока я жив, но я постараюсь… А скажи, ты не хочешь сам получить долю этого богатства?

Я рассмеялся:

— Если ты разбогатеешь и захочешь сделать мне подарок, мы можем это обсудить. А так — нет. Я не собираюсь вступать с тобой в долю. Я попросил тебя об услуге, как ты помнишь, — помочь мне в одном деле, которое я совсем не хотел выполнять, но был вынужден. Ты мне помог и попросил кое-что взамен, то, чего я не мог пообещать. Я даю тебе это вместо того, чего я сделать не смог, и надеюсь, мы квиты.

— На этих условиях принимаю, — сказал он, — и благослови тебя Бог.

До следующей встречи оставалось не так много времени на сон, но я не собирался им жертвовать. Я послал записку Элиасу, в которой просил его прийти ко мне в одиннадцать часов утра, чтобы мы не опоздали к полудню на собрание акционеров. Я еще не придумал, что скажу мисс Глейд, когда она потребует тетрадь. Возможно, скажу правду. Больше всего мне хотелось бы дать ей то, что она просила, дабы увидеть, осталось ли в ней хоть что-то, не связанное с интригами или махинациями.

Она приехала в половине одиннадцатого. К счастью, проспав около часа, я успел встать и одеться. Возможно, я был и не в лучшей форме, но в меру сил приготовился отвечать.

— Вы проникли в дом? — спросила она.

Я улыбнулся, пытаясь воспроизвести ее собственную улыбку.

— Мне удалось освободить мистера Франко, но чертежей я не нашел. Эдгар ничего не знал, а Хаммонд покончил с собой. Я, как мог, обыскал его комнаты и даже весь дом, но тетради нигде не нашел.

Она вскочила, и ее юбки взвились, как листья в ветреный осенний день.

— Тетради нигде не нашел, — повторила она не без скепсиса.

— Не нашел.

Она стояла и смотрела на меня, руки в боки. Может быть, изображала гнев, а может, и в самом деле была разгневана, но она казалась такой потрясающе красивой, что мне захотелось признаться ей во всем. Я подавил это желание.

— Вы что-то скрываете, — промолвила она.

Я встал, глядя ей в глаза.

— Мадам, простите, что вынужден отвечать столь банальным образом, но кто бы говорил. Вы обвиняете меня в том, что я скрываю от вас правду? А когда вы не скрывали от меня правду? Когда не лгали мне?

Лицо ее немного смягчилось.

— Я старалась быть с вами честной.

— Вы хотя бы действительно еврейка? — спросил я.

— Конечно, — сказала она со вздохом. — Неужели, по-вашему, я стала бы это выдумывать, только чтобы вас обезоружить?

Неожиданно одна мысль пришла мне в голову.

— Если вы та, за кого себя выдаете, — спросил я, — почему говорите с французским акцентом, когда за собой не следите?

И снова мимолетная улыбка. Вряд ли мисс Глейд нравилось, когда ее выводят на чистую воду, но она не могла отказать мне в проницательности.

— Все, что я говорила вам о своей семье, правда, только я не сказала, что провела первые двенадцать лет жизни в Марселе. Могу добавить, что там таких евреев, как я, такие евреи, как вы, любили не больше, чем здесь. В любом случае какое значение имеет такая мелочь?

— Возможно, никакого, если бы вы не скрыли ее от меня.

Она покачала головой:

— Я скрыла ее от вас, зная, что французы — источник ваших неприятностей, и не желая, чтобы вы подозревали, будто я имею к ним отношение. Сказать вам всю правду я не могла, вот и хотела скрыть то, что вы могли бы неверно истолковать.

— И этим вынудили меня подозревать.

— И смех и грех, верно?

Достигнув молчаливого согласия, мы вернулись на свои места.

— А другая история? — спросил я. — Про смерть вашего отца, про долги и про вашего покровителя?

— Тоже правда. Я только не сказала, что этот покровитель был довольно высокопоставленным слугой короны, а с тех пор поднялся еще выше. Это он заметил мои таланты и предложил мне послужить стране и королю.

— В том числе соблазняя моих друзей?

Она опустила глаза.

— Вы действительно думаете, что я уступила бы мистеру Гордону, дабы получить нужные сведения? Может, он и хороший друг и верный соратник, но устоять перед женщинами неспособен. Я могла бы воспользоваться его слабостью, но, уважая вас, не стала бы расстраивать дружбу, уступив его желаниям.

— Какую дружбу? — спросил я. — Нашу с Элиасом или нашу с вами?

Она широко улыбнулась.

— И ту и другую. А теперь, когда мы все прояснили, давайте поговорим о тетради, которую вы, может быть, все же нашли.

Я замялся. Даже если поверить ее словам — к чему я был-таки склонен, — я все равно не желал, чтобы тетрадь оказалась у Ост-Индской компании. Селия была убеждена в своей правоте и этой убежденностью оправдывала желание заполучить чертежи Пеппера, но мое чувство справедливости заставляло меня воспротивиться.

— Вынужден повторить, что я не нашел чертежей.

Она закрыла глаза.

— Видимо, вас не тревожит то, что французы могут построить станок.

— Тревожит. Всем сердцем желаю, чтобы их планы пошли прахом, но я патриот, мадам, а не слуга Ост-Индской компании. Правительству не следует защищать компанию от гениального изобретения, так я считаю.

— Не могу поверить, что вы способны на такое предательство, — сказала она.

Ее лицо побагровело, исказилось гримасой гнева. Речь шла не просто о проекте, в котором она принимала участие. Было видно, что мисс Глейд предана своему делу. Для нее было чрезвычайно важно, чтобы чертежи попали в руки британского правительства и ни в чьи другие, и она не могла не понимать, что я этому препятствую.

— Это не предательство, — сказал я тихо. — Это справедливость, мадам, и, не будь вы столь фанатично преданы своим хозяевам, вы бы это увидели.

— Это вы фанатик, мистер Уивер, — сказала она, немного смягчившись; я позволил себе надеяться, что, даже не одобряя моих поступков, она понимает: они продиктованы верой в справедливость. — Я-то надеялась, вы поверите мне, поверите, что я действительно знаю, как правильно. Вижу, вы никому не верите. Что еще печальнее, вы ничего не понимаете в современном мире.

— А вы ничего не понимаете во мне, — сказал я, — если полагаете, что, желая угодить вам, я захочу угодить и Ост-Индской компании. Мне приходилось страдать, мадам, и я знаю, что лучше пострадать за правое дело, чем получить леденец в награду за то, что несправедливо. Продолжайте себе охотиться на изобретателей, коли хотите, — я не сумею этому помешать, — но вы ошибаетесь, если думаете, что я стану в этом участвовать по доброй воле.

Ее губы искривила усмешка.

— Вы служили Коббу не по доброй воле, сэр. Вот что понимают в вас слуги вашего короля — вы будете сражаться, и сражаться беззаветно, за дело, в которое не верите, чтобы защитить людей, которые вам дороги. Не думайте, что мы это забудем.

— Но не забывайте также, к чему это выкручивание рук привело: Кобб сидит в темнице, а мистер Хаммонд мертв. Те, кто заставлял меня исполнять их волю, плохо кончили.

Она снова улыбнулась, на этот раз широко, и покачала головой.

— Самое грустное, мистер Уивер, в том, что вы мне всегда очень нравились. Думаю, все могло бы быть по-другому, если бы я нравилась вам. Я говорю не о желании, сэр, какое мужчина испытывает к шлюхе, чье имя даже не потрудился узнать, а о чувствах, которые я испытывала к вам.

И она ушла. Победно взмахнула юбками и удалилась, произнеся эти слова, как нельзя лучше подходящие для финальной сцены трагической пьесы. Она произнесла свою реплику так убедительно, что я и вправду поверил, будто никогда больше ее не увижу, и пожалел если не о своем поведении, то о своих словах. Однако, как оказалось, я видел мисс Селию Глейд не последний раз. Более того, не последний раз в тот самый день.

Элиас прибыл с опозданием всего на полчаса, что по его меркам было верхом пунктуальности. Даже к лучшему, что он припозднился: я успел худо-бедно привести в порядок свои чувства и стряхнуть грусть, одолевшую меня после ухода мисс Глейд.

Я не дал Элиасу засиживаться, и вскоре мы наняли экипаж до Крейвен-Хауса.

— Как мы попадем на собрание акционеров? — спросил он. — Разве нас пропустят?

Я засмеялся:

— Кому придет в голову посещать подобное собрание без дела? Нелепая идея. Что может быть утомительней и скучнее для широкой публики, чем собрание в Ост-Индской компании?

В целом я был прав, хотя в последние годы такие собрания стали вызывать у публики неподдельный интерес и освещаться в газетах. В 1723 году, однако, даже самый отчаявшийся репортер мог рассчитывать найти сенсационную новость скорее в самой захудалой кофейне Ковент-Гардена, чем на заседании совета Крейвен-Хауса. Но если бы такой репортер оказался на сегодняшнем собрании, его усердие окупилось бы с лихвой.

Как я и предвидел, никто нас ни о чем не спрашивал. Мы оба были одеты как джентльмены и ничем не выделялись среди полутора сотен мужчин в темных костюмах, заполнивших зал заседаний. Единственное, что нас отличало от других, — мы были моложе и не такие дородные, как большинство.