Павел Сормов - Летняя вьюга

• Название: Летняя вьюга
• Автор: Павел Сормов
• Жанр: Научная Фантастика

Действие происходит в нашем мире, на Земле, в настоящее время. Жанр — жёсткая НФ, тема — сверхспособности и взаимодействие сверхсуществ с обычными людьми и всем окружающим миром. Соответственно, принцесс-джедаев, вампиров и драконов нет. Нет и попаданцев, засланцев, как и прыжков во времени, по причине застарелой нелюбви автора к читерству любого извода. Есть некоторые рассуждения об устройстве нашего мира, земной цивилизации и возможном будущем. Повесть, помимо всего, является фанфиком-сиквелом к произведению известного советского писателя-фантаста, в ней действует один из его героев, доживший до нашего времени.

---

— Ну, и кому не спится в ночь глухую?

— Открывай, сова. Медведь пришёл! — Неизобретательно ответил с той стороны обшитой дермантином железяки голос старого друга и однокашника. Излишняя бодрость которого свидетельствовала о приличной степени примирения с действительностью и желании это примирение продолжить в хорошей компании.

Нда. Бухой Марат Ишмаков посреди ночи, это, вспоминая неполиткорректную народную мудрость о незваном госте, просто два в одном. Если не три. Дима открыл, и незваный гость шустро проследовал на кухню.

— Ну, чё? Есть чё?

— Есть, но не про вашу честь, — проворчал Мыш, добывая из холодильника и ставя в микроволновку внушительное блюдо с котлетами. Натали угощала нечасто, но по-сибирски основательно, — Вообще-то правоверным пророк запретил вкушать бродящий сок виноградной лозы, если что.

— Да, Всевышний смотрит на нас, как на говно, — притворно понурилась наглая татарская морда, — Ты наливай, наливай.

— А за какие заслуги тебе наливать-то? — продолжил ритуальную пикировку Мыш, доставая маринованные огурчики, нарезку и прочую снедь, и расставляя всё это на столе. Выпивку без плотной закуски он не воспринимал в принципе. Наконец, он добрался до вожделеемого Маратом литрового хрустального графина, под пробку заполненного контрабандным, зато натуральным, измаильским бренди, и поставил на жёлтую столешницу две серебряные червлёные стопки вместимостью «по писят грамм», — Ваще, где моя тачка, чувак?

— Гы. Ты ж сам сказал — к лету. До лета еще две недели.

— К лету — это значит, когда снег сойдёт, а не до первого июня. Ладно, давай за встречу. — Щёлкнули стопки, Мыш закусил корнишоном и подцепил на вилку котлетину. — Где ж ты только успел?

— После работы, имею право.

Автосервис, где Марат был совладельцем и заодно главным специалистом, в основном «затачивался» на всяком эксклюзивном электрическом и электронном тюнинге для автомобилистов, желающих странного: киловаттные ксеноны на крыше, или камеры под колёсами — в общем, сколько людей, столько извращённых желаний.

— Между первой и восьмой… — снова соударилсь древние, еще дореволюционные стопки, Марат вгляделся в озабоченное лицо друга, сглотнул, поморщился и откусил полкотлеты разом. — А ты чего такой мороженный, как левая нога Буша?

— … Влезет литр не один. — закончил Дима расхожую присказку. — Ты уверен, что хочешь это услышать?

— Слушаю же.

Марат был умён и весьма изобретателен, но это был ум инженера, сборщика «одного рабочего из трёх поломанных», укротителя уже созданного кем-то железа. Впрочем, мнение свежей и неглупой головы не повредит в любом случае, Дима подробно, минут на двадцать, описал происходящие чудеса.

— Такой вопрос. Эти твои… структуры, они управляются и мониторятся разом… ну, на весь фильтр, или там по ячейкам… это… статистику, короче… можно собрать? — Марат был уже совсем «хорош», но мыслил чётко.

Мыш понял. Блин! Вот что называется «замылиться»! А ведь и правда, если скачки концентрации есть, то вряд ли они идут строго в плоскости фильтра, и можно получить их «карту», а если еще учесть время, то и градиенты, направления и резкость изменений концентрации. За такую подмогу и затяг с «Нивой» простить можно. Впрочем, с благодарностью Дима опоздал, друг отключился и был оставлен спать на кухонном «уголке». Такое с ним бывало редко, не чаще двух раз в год, но уж если бывало, то метко, Марат пил до упора и падал по наступлению оного, там где стоял или сидел. Да, посидели хорошо — графин был пуст, закуска тоже не уцелела. Прибрав посуду, Мыш тоже отправился спать — завтра, точнее уже сегодня, всё же среда, а не суббота.

Поутру Марат вытурился на удивление легко: жил он буквально через три дома, и сообщил, что идёт отсыпаться.

— Буржуй я или кто? Имею право!

Вооружённый новыми идеями, затолкавшими головную боль в самый дальний чердак сознания, в лаборатории Дима с утра принялся «разводить кроликов», что по отцовскому выражению, означало переворачивание всего с ног на голову на рабочем месте. Для начала он снял показатели по отдельным узлам фильтра и убедился, что маратова догадка работает. Десятка два из почти тысячи узлов показывали количество «заглотов» во время пятничного и вчерашнего глюков в десятки раз выше среднего, остальные оставались на обычном уровне. Просматривая дифференцированную по узлам статистику он сделал ещё одно открытие — на одном из них в пятницу «чудеса» начались на добрых полчаса раньше основного глюка, интенсивность его работы, незаметная на общем фоне, подскочила в тридцать раз. Используя полученные данные, он составил себе динамический «портрет» неоднородностей, который выглядел просто несуразно. Эти неоднородности, судя по данным, бесстрастно отмеченным контроллером, и тщательно просчитанным Мышом, неторопливо, с черепашьей скоростью, утыкались в фильтр, как бы наползая от крыльчатки. Имея довольно прихотливую форму, напоминающие согнутую колбасу, они обладали совершенно невозможной четкой границей, во всяком случае градиент был ломовой. Создавалось полное впечатление, что в баке водятся невидимые и невыявляемые приборами «мешки» с раствором в разы крепче основного.

— Свет, ты гондон видишь? А он есть! — придвинул аспирантке исчирканную ручкой распечатку с расчётами Дима. — Три раза проверял, с разных концов.

— Фигня какая-то… но это только по данным структуры. Надо бы просто концентрацию замерить.

— Мелкие только во вторник придут. Я вчера тут кой-чего натащил, чтобы датчики ИКСовые подвигать по баку. — Мыш показал свои заготовки для «попила» и пластиковые рельсы. — Но сам бак нужно будет отодвинуть от стены…

— Я помогу! — Заявила самоотверженная исследовательница.

Мыш скептически посмотрел на Светку, потом на громоздкую полутонную конструкцию в углу.

— Да ну, нафиг. Я пока тут оснастку сделаю, может кто у Лисицина придёт, поможет. — Дима подразумевал персонал соседей-радиофизиков. — Там надо верх подержать только, саму бадью я подвину.

— В час Дашка придёт, мы вдвоём подержим.

— Та еще… Дуся-агрегат. Охота вам спины уродовать.

— Да она уже здоровей меня! На такой лошади пахать можно!

«Успеете ещё по жизни напахаться…»

Дарья и вправду была уже «пофигуристее» тоненькой Светы, но Мыш продолжал резонно сомневаться в грузоподъёмных характеристиках сестёр и пользе таких упражнений для их здоровья. Потому, закончив работать пилой и резаком, он притащил для тяжелоатлетических манипуляций здоровенного лаборанта от радистов: вдвоём они всё отлично подвинули ещё до прихода Дашки. Та заявилась вовремя, и была приставлена к сортировке колб по названиям солей, всяческой ядовитой дряни, для избавления природы от которых изначально фильтры и проектировались. Сегодня структуры работали штатно, чудес вроде пока не случалось. Подвигав для теста по баку датчики основного ИКСа, Мыш доткнул их почти вплотную к фильтру, и пошёл отдавать пилу. В этот момент зазвонил его сотовый. Дима, глянув на экранчик, перехватил другой рукой ножовку, и нажал приём.

— Привет, пап.

— Главный академик Иоффе? Как там бозон Хиггса, не нашли ещё? — Это были первая и вторая дежурные шуточки родителя. Иоффе иногда заменялся на, почему-то, Ландау. Третьей была свободная импровизация на тему безумных учёных.

— И не искал, не поверишь.

— А зря, ты у Севки с Танькой поищи, в коробках, — отец намекал на неорганизованность и лень младшего брата Димы с супругой, за год после ремонта не удосужившихся разобрать коробки с вещами. Такой пофигизм отцу был настолько поперёк души, что он доставал этой проблемой всех родных и друзей. — Наверняка завалялся десяток. Шнобелевку получишь, дачу, наконец, перестроим.

Дача была второй больной темой.

— Вот Севка пускай и получает, — по случаю больной головы остроумные ответы Мышу не сочинялись.

— Я, собственно, чего звоню, — Перешел к делу отец, — Яму, помнишь, обещал?

— А как же. Вырою, как договорились.

— Машина у тебя бегает?

— Стоит пока.

— Ну, так приезжай на электричке в пятницу, я тебя у платформы заберу. В субботу шашлычок организуем.

«Почему бы и нет. Надо отвлечься, я рехнусь тут с этими невидимыми гондонами!»

— Приеду.

— Давай, жду. Пока.

— Пока.

Мыш неловко, одной рукой, засунул телефон в карман джинсов, но не успел сделать и десятка шагов по коридору к радистам, как вдруг…

— БЛЯДЬ!!!!!!! — даже для экспрессивной Светки это было слишком. Мыш сорвался назад в лабу, опасаясь, что со старшей сестрой случилось что-то весьма хреновое, типа кислоты на руки. Но Света внешне была вполне здорова, хотя о здравом уме и трезвой памяти, судя по злобным пинкам, которыми она награждала ни в чём не повинную стойку с приборами, не могло быть и речи. Дарья сидела у бака с поллитровой колбой сапфирово отсвечивающего медного купороса в руке, никак не реагируя на антиобщественное поведение сестры, и отрешенно улыбалась своим мыслям. На первом экране бесился зелёный график, то и дело выскакивая за верхнюю рамку монитора. Закинув пилу в угол, Мыш стремительно подогнал катающееся кресло, и, с немалым усилием оторвав аспирантку от её неодушевлённой жертвы, усадил на место.