Евгений Прошкин - Слой Ноль

• Название: Слой Ноль
• Автор: Евгений Прошкин
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-01652-X

Виктору Мухину повезло. Ему удалось пережить конец света, несмотря на то что летящие прямо к его окну ядерные ракеты, казалось, перечеркнули всякую надежду. Но созданная в разгар «холодной воины» загадочная Установка расщепила Вселенную на бесконечные параллельные Слои, и, погибнув в одном из них, Мухин «перекинулся» в следующий. Новый мир подарил Мухину новое тело, новую память и новую смерть, впрочем, далеко не последнюю...

---

Кстати, меня зовут..."

Виктор оторвал взгляд от тетрадного листа. Впереди было два ряда школьных парт — коричневых, расшатанных, таких же, как та, за которой сидел он сам. За другими партами тоже сидели и что-то строчили. В окно било солнце, било и звало — в кино, за мороженым или просто погулять — все равно, лишь бы куда-нибудь, лишь бы отсюда. Возле окна теснились грубые фанерные шкафы, поделенные на квадратные секции — к каждой был привинчен алюминиевый кармашек с белой картонкой. Вроде такой: «А-Б». Или такой: «В-Г». Правее находились еще два ящика с одной только буквой "Г". На "Г" был Гоголь, а про него накропали столько, что Николай Василич проклял бы их всех, литературоведов поганых. Уж Виктор-то знал. Полдня проторчал тут с «Ревизором» — и десяти процентов не освоил. Хватит, обойдутся. Доклад нормальный получился.

Он погрыз ручку и зевнул. Полюбовался на пианино в Углу... Что за идиот притащил пианино в читальный зал? Мухин вообразил, как эту бандуру поднимали на третий этаж, и опять зевнул. Согнутые спины очкастых перхотных девиц вызывали у него отвращение и гасили даже его юное, не слишком притязательное либидо. Стоп, а юное-то почему?..

Виктор охнул — громко, на всю комнату. К нему обец нулись. Он закрыл глаза, потом открыл, пощупал себ< как неживого, и вновь охнул, но уже молча.

Ему было четырнадцать лет. Четырнадцать лет и два месяца, если это имеет какое-то значение... Да, пожалуй, что не имеет.

На нем была красная футболка с надписью по-русски «МЫ УЖЕ ИДЕМ» и странные джинсы с карманом прямо на ширинке. Впрочем, Виктора волновала не одежда, а тело. Его собственное тело, которое он не мог узнать.

С переходом в Суку он тоже потерял в возрасте — аж десять лет, но там была потеря небольшая. Тогда он не чувствовал разницы, а теперь... То, к чему он привык, отличалось от того, что он имел в данный момент, как соленый огурец от свежего. Да, сейчас он был свежий — невероятно бодрый, весь какой-то напружиненный, готовый в любую секунду вскочить, подпрыгнуть, побежать... Ведь он почти не курил. Так, только баловался. Пиво — ноль тридцать три, не более. Водки ни-ни, уж очень она невкусная, разве что винца стаканчик сухенького. И наркоты никакой еще не пробовал, сознание себе не расширял. И с женщинами тоже пока... В общем, много чего не успел попробовать. В четырнадцать-то лет...

Мухин повернул голову — слева за соседней партой сидела худенькая девочка. Девочка, ясно, для тридцатилетнего кобеля, а для мальчика Вити она была полноценной барышней. Курносая брюнетка с короткой стрижкой и маленькой грудью. «Зато гарантия, что не силиконовые протезы, — подбрехнул откуда-то из глубины кобель. — Жми, Витек! Единственная приличная кандидатура в этом склепе!»

Мухин перечитал свое послание и, скривившись, дописал:

«Кстати, меня зовут Витя».

Сложив листок, он двинул его по столу. Девушка посмотрела неодобрительно, но записку приняла. Пробегав ее глазами, она что-то нацарапала и жестом велела забрать.

Слова «что-нибудь веселое» были зачеркнуты, сверху стояло: «желательно что-нибудь умное».

Виктор воспрял. Главное — она ответила, а что конкретно — неважно. Ей ведь тоже надо свой девичий понт соблюсти. Понимаем. Святое дело.

Наткнувшись взглядом на ящик с литерой "М", Мухин схватил ручку и торопливо написал:

"Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Маркс.

Так как же тебя зовут ?"

Девушка прыснула и, смяв бумажку, запустила ее в форточку. Потом якобы вернулась к чтению, но Мухин видел, что она косится на него. Вздохнув, она захлопнула книгу и не спеша собрала тетрадки.

Проходя мимо, курносая тихо сказала:

— Женя.

Виктор почувствовал, как краснеет, и, схватив со стола все свое гоголеведение, направился следом. К прилавку тянулась длинная очередь, и он встал за девушкой. Она его как будто не замечала, хотя, конечно, догадывалась, что он смотрит на нее в упор. Пока сонная библиотекарша не забрала у Жени книги, Виктор изучил ее затылок и шею настолько хорошо, что смог бы сдать зачет по родинкам.

Девушка была чуть выше и, кажется, чуть старше его, но Мухина это вполне устраивало — толку от ровесниц он не видел. На ней была симпатичная фиолетовая майка и джинсы — на бедрах натянутые, а книзу сильно расклешенные. Покачиваясь на носках, Виктор умудрился случайно приблизиться к Жене настолько, что уловил ее аромат — никакой не парфюм и, уж конечно, не пот. Она пахла только собой, чистым телом.

У самого выхода он ее обогнал и, открыв дверь, куртуазно пропустил вперед. Это ей понравилось.

Мухин с блаженством подумал, что обольстить малолетнюю дурищу ему не составит труда. Со взрослым мужиком она бы знакомиться, может, и не рискнула, а юноша ей представлялся неопасным. Вот и славно. Виктору требовалось как-то скоротать четыре часа транса, и наилучшим вариантом было бы провести их вместе с Женей.

Они шли по Большой Бронной вниз, к Пушкинской, и Мухин творчески рожал первую фразу, способную обезоружить и пленить. Пауза непозволительно затягивалась. Женя, то и дело поправляя на плече сумочку с тетрадями, тоскливо смотрела под ноги.

— Где учишься? — выдавил Виктор и сам разочаровался. Он-то считал себя не таким примитивным.

— Филфак МГУ, — ответила девушка.

«Филфак» она произнесла весьма отчетливо, даже специально выделила «фак» — не иначе выясняла уровень его интеллекта. Мухин понял, что если пошутит над этим «факом», то с Женей можно будет сразу попрощаться.

Он почтительно тряхнул головой и закинул стандартный крючочек:

— Ты, наверное, там одна такая... На филфаке.

— Какая?

— Да нет, не на филфаке, а во всем университете, — невозмутимо продолжал Виктор.

— Ну какая «такая»?

«Красивая», — мелькнула в мозгу одна из версий, но Мухин решил, что с банальностями надо завязывать.

— Адекватная, — простецки ответил он. — У всез ваших стеклянные глаза, а в них — замурованный портрет Достоевского. А ты живая.

— Бедный Федор Михалыч... превратили его штамп, — сказала Женя, но уже без скуки, с явным интересом.

— Ну хорошо, не Достоевский. Пруст, Кортаса Павич... что там еще у них замуровано?

По реакции он понял, что впечатление произвести удалось.

«Рано млеешь, девочка, — подумал он самодовольно. — Я ведь еще и не начинал».

Виктор невзначай тронул карман — деньги у него были.

— Зайдем в «Макдоналдс»?

— Куда-куда? — испуганно спросила Женя. Они как раз поравнялись с «Маком», и Мухин увидел, что никакой это не «Мак». В витрине стоял большой пластмассовый «Ту-134», на крыше громоздился грубоватый щит с призывом летать самолетами Аэрофлота, а на стеклянной двери висело уведомление: «Продажа билетов осуществляется при наличии билетов». Неоновый «SAMSUNG» пропал, привычной рекламы кока-колы на другой стороне тоже не было.

— Ну, так мы про мороженое... — вывернулся Виктор. — Тут рядом кафе-мороженое есть, за углом, на...

Он вдруг осознал, что не может вспомнить, как называется Тверская. Вернее, называется ли она в этом слое Тверской или по-прежнему — Горького.

— Тут недалеко, — сказал он.

— Давай лучше посидим, — предложила Женя.

Народу на площади было немного — фонтан не работал, а без него вроде бы и лавочки теряли смысл. Зажиточная пенсионерка попивала из горлышка зеленый «Тархун», два старика играли в шахматы, еще несколько человек боролись с выгибающимися на ветру газетами. Одна скамейка была полностью занята цветастой цыганской семьей.

Женя собралась присесть, но Виктор ее остановил и, Достав носовой платок, смел с лавки пыль. Девушка даже растерялась. «Она мною восхищена», — сказал себе Мухин.

Минут десять болтали о кино. Виктор извлекал из памяти подростка местные премьеры, в основном на военно-патриотическую тему, и доказывал Жене, что западный кинематограф в отличие от музыки давно погиб. Текст из Мухина так и пер — и все не какой-нибудь, а высокоинтеллектуальный, с развернутыми цитатами. Виктор чувствовал, что еще немного, и девушка попросится замуж, поэтому, когда на площади появились трое угрюмых парней, он не смог сдержать улыбки. После гибкости ума было бы уместно продемонстрировать силу тела — и можно вести Женечку к широкой родительской постели.

Парням было лет по пятнадцать, типичная шпана: слегка приблатненная, слегка нетрезвая, как всегда, без денег и с диким самомнением. Они по-хозяйски оглядели лавочки и направились прямо к Мухину.

Виктор загодя встал — ничего, от него не убудет. Ясно же, что им не время надо узнать и не библиотеку найти Некрасовскую. Они этого и не скрывали, наоборот, еще метров за десять набычились и оттопырили локти — якобы у них там мышцы и все такое...

Мухин посмотрел на свой впалый живот и неожиданно вспомнил, что джинсы с передним карманом он надел не случайно — там была хоккейная «ракушка». И еще он понял, что он не справится. Ребята были подвижные, коренастые, с богатым опытом дворовых разборок, а он... Он был натуральный ботаник. И даже если они предложат драться по-честному, один на один, — он все равно проиграет. Убить его, конечно, не убьют, но мордой по газону повозят. Прощай, Женечка... И острые груди, и дрожащие пальчики — прощайте тоже. Рано тебе, Витюша, насчет женщин соображать. Сиди дома, учи уроки...