Яков Окунев - Грядущий мир. Катастрофа

• Название: Грядущий мир. Катастрофа
• Автор: Яков Окунев
• Издательство: Salamandra P.V.V.
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2013

Гений анабиоза, профессор Моран, отправляет в будущее свою смертельно больную дочь Евгению и рефлектирующего интеллигента Викентьева… Революционная буря сметает последних капиталистов Америки… Чем завершатся небывалые социальные и медицинские эксперименты? Что увидят люди 1923 года в году 2123?

Роман Я. Окунева «Грядущий мир» называют первой советской утопией. В книгу включена также фантастическая повесть «Катастрофа» — вариация на темы «Грядущего мира» с описанием революционных катаклизмов.

В послесловии прослеживается влияние утопии Окунева на советскую фантастику 1920-х-1960-х гг.

Оглавление:

Грядущий мир 1923–2123

Катастрофа

М. Фоменко. Двести лет спустя: Утопия Я. Огнева

Примечания

Иллюстрации: Н. Акимова

Послесловие: М. Фоменко

---

Ундерлип набивает саквояж долларами, акциями, потом выбрасывает акции на пол и сует в саквояж золото. К черту бумаги! Что они теперь стоят? Потом, подумав немного, Ундерлип поднимает брошенные акции. Не век же будут красные. Не может этого быть. Он прячет акции в саквояж, захлопывает его.

Пальто. Цилиндр. Нет, цилиндр не годится. Надо достать кепку.

— Дик! Дик!

— Я здесь, мистер.

— Дик! Дик! — продолжает кричать Ундерлип, глядя на Дика и не видя его.

— Я здесь. Вот я.

— Ага! Дик, у вас есть кепки? Дайте мне скорее кепку.

— Есть, мистер, но она засалена и стара.

— Тем лучше, тем лучше. Дайте ее скорее сюда. Ундерлип нахлобучивает старую кепку своего слуги до самых бровей, поднимает воротник пальто и идет к черной лестнице. Но дверь заперта.

— Дик! Дик!

— Есть, сэр.

— Отоприте мне дверь.

— Вы хотите выйти на улицу?

— Ну да.

Он хочет выйти на улицу. Так себе, прогуляться. Тут нет ничего особенного. Полторы недели взаперти — это не шутка. Надо сделать моцион на свежем воздухе.

Дик качает головой. Почему мистер боится Дика? Ведь Дик служит у мистера целую вечность. Мистер хочет уехать?

— Может быть, может быть, Дик… Может быть, я уеду куда-нибудь. Например, в Южные Штаты. Там еще добрые старые нравы, Дик.

— Мистер не знает разве, что и Южные Штаты, и Северные Штаты, и все штаты в руках красных? Каким образом мистер уедет?

— По железной дороге. Дик. На юге меня никто не знает. Я там пережду, пока им придет капут. Отпирайте, Дик.

— Нет, по железной дороге не уехать. Все вокзалы заняты этой бандой. У них есть своя тайная агентура, и она рыщет, ищет, вынюхивает. Они на вокзалах, на станциях, на фоторадиостанции.

— Да, да. И на фоторадиостанции. Этот котелок, спрашивавший, не знает ли он адреса генерала Драйва… Значит… Тысяча чертей, значит! Выхода нет.

Ундерлип опускает голову и идет назад, в свой кабинет. Придут! Конфискуют! Национализируют! Король хлеба будет не богаче Дика. Нет, нет, нет! Этого саквояжа он не отдаст. Ни за что!

Прижимает саквояж к своему животу:

— Ни за что!

Однако истерику в сторону. Саквояж легче уцелеет без истерики. Ухо востро. Максимум сметки, минимум нервов, и тогда увидим, кто кого пересобачит. Мы еще увидим.

Ундерлип опускается вниз, в каморку Дика. Ему очень нравится каморка его слуги. Он не имел бы ничего против того, чтобы поселиться у Дика. На время, имейте в виду, на время! И если сюда придут, он не будет в претензии, если Дик будет обращаться с ним по-свойски. Можно даже на «ты». Насчет имени? Пусть Дик называет его… Ну, как? Ну, скажем, Сэмом, своим приятелем.

У Дика готов свой план. Мистер соизволит побыть в его комнате до темноты. Вечером мистер наденет вот это пальто и кепку. На всякий случай пусть мистер нацепит красную тряпку за лацкан. Все ихние надели красные значки и бантики.

У Дика в Бруклине живет сестра, чистильщица сапог, с позволения сэра. И если сэр позволит, то Дик вечером проводит его к своей сестре, чистильщице сапог, извините. У нее мистер может жить до тех пор, пока ему будет угодно.

Мистер благосклонно позволяет. Чистильщица сапог — это весьма и очень. Никому не придет в голову. Ни национализация, ни конфискация.

Король хлеба сидит до темноты у Дика. А потом король хлеба, в потертой засаленной кепке, в рыженьком узком пальтишке Дика отправляется в Бруклин к чистильщице сапог. Король хлеба, миллиардер!

XII

Во-первых, сестра Дика носит поэтическое имя — Энжелика, хотя она похожа на печеное яблоко. Во-вторых, она сдает комнаты жильцам. И, в-третьих, у нее жил один Сэм, сухой, как вобла, а теперь живут два Сэма, причем новый Сэм напоминает бочку. Вследствие этого последнего обстоятельства миссис Энжелика называет своего старого жильца Сэмом маленьким, а нового Сэмом большим.

Сэм большой больше пыхтит или барабанит по окну, чем говорит.

Маленький Сэм много кашляет и говорлив. Сэм большой любит одиночество, а Сэм маленький ни минуточки не может оставаться один и шныряет по соседям или бегает по собраниям. Благодаря своей общительности Сэм маленький немедленно наведался к Сэму большому, как только тот поселился у Энжелики. Это немыслимое, совершенно фантастическое знакомство миллиардера с безработным произошло следующим образом.

Настоящий Сэм, Сэм маленький — впархивает без предупредительного стука в комнату Сэма большого, между нами говоря — Ундерлипа.

— С новосельем, мистер Сэм… Вас зовут Сэм, правда? Стало быть, мы тезки, приятель. — Сэм маленький протягивает руку Сэму большому.

Но Сэм большой ворчит:

— Не имею чести знать. И потом, мистер, отчего вы не постучались?

Сэм маленький пялит глаза на Сэма большого:

— А зачем стучаться? Разве вы делали фальшивые деньги? Или прохлаждались с милкой?

— Ничего подобного, мистер, но… Сэм маленький добродушно смеется:

— Ха-ха! В другой раз я буду стучаться, если вам угодно. Вы, должно быть, безработный?

— М-м! В некотором роде.

— У меня безошибочные глаза, — хвастает Сэм маленький. — Вы были лакеем в богатом доме. Верно ведь? А?

— Гм-м. Да. В богатом доме…

— И вас рассчитали?

— Д-да. Рассчитали.

Сэм маленький хлопает по плечу Сэма большого — хлебного короля!

— Ничего, дружище, не тужите. Теперь наша взяла верх. Сэм большой морщится и отстраняет от себя руку Сэма маленького.

— Я не люблю, когда меня хлопают по плечу. И вообще… м-м-м. Не мешайте мне, мистер. Я занят.

— Он занят, ха-ха! Чем вы заняты, если вы без работы? Мух считаете? Что вы за ворчун такой, тезка? Первое время, когда я лишился работы, я тоже был зол, как цепная собака. Потом привык, обтерпелся. Право, мистер, плевать на кровать.

— Почему на кровать? Разве у нас не принято плевать в плевательницу?

— Вот чудак! — изумлен Сэм маленький. — Он принял это всерьез. Это же такая поговорка. С луны вы свалились, что ли? Ну, я пошел. Я к вам загляну еще, дружище.

Сэм маленький на бегу натыкается на миссис Энжелику и, стоя одной ногой в сенях, другой — за дверью, торопливо характеризует Сэма большого:

— Ворчун. Был холуем у богачей и задирает нос. Но в общем душа человек. Погодите, миссис Энжелика, я его отполирую… Бегу на митинг.

Сэм большой тоже излагает миссис Энжелике свои впечатления о Сэме маленьком, своем тезке:

— Нахал! Лезет в панибратство. Прошу избавить меня от этого… от этой ветряной мельницы.

Вечером Сэм маленький стучится в двери Сэма большого, но, не дожидаясь ответа, входит в комнату.

— Ну вот я и постучался. — Сэм говорит и внимательно, очень внимательно смотрит в лицо тезки, комкая в руках газету. — Скажите, какое сходство! — восклицает он.

— Сходство? — Сэм большой чувствует холодок, продирающий его кожу, и вследствие этого говорит медовым голосом:

— Знаете, дорогой тезка, я весь день скучал и очень рад, что вы пришли. Кстати, о каком сходстве вы упомянули?

Сэм маленький разворачивает вечерний выпуск газеты. На внутренней странице газеты огромный заголовок:

«Вот кто правил Соединенными Штатами».

Под этим заголовком четыре портрета: Лориссона, Бранда, Дэвис и Ундерлипа.

Сэм большой, нисколько не теряясь, находит, что этот — как его… Ундерлип чертовски похож на него. Капля в каплю. Прямо двойники. Неловкое положение однако быть двойником миллиардера, пившего кровь рабочих.

А все же Сэм большой находит утешение: разве Сэм маленький не видит, что это сходство нарушается тем, что Ундерлип, судя по портрету, был худощавее Сэма большого.

Сэм маленький вполне с этим согласен. Ундерлип выглядит чуточку худощавее.

— Но, во всяком случае, ваше сходство сущее несчастье, — добавляет Сэм маленький, — потому что всех этих господ разыскивают для предания суду. Пока разберутся, вы можете попасть в плохую историю, тезка.

Разыскивают? Будут судить? Конечно! Сэм большой всем сердцем, всей душой и всем… Чем еще? Словом, он вполне разделяет это решение рабочего правительства судить миллиардеров, которые пили рабочую кровь. Да. Но конкретное обвинение?

— Конкретное обвинение? Через полчаса откроется митинг, на котором Джек Райт расскажет, в чем провинились эти молодчики, — щелкает ногтем по портрету Ундерлипа Сэм маленький. — В двух шагах отсюда, мистер. Если хотите послушать, идемте со мною, вас пропустят.

— К-хе! К-хе! У меня, кажется, начинается грипп. Вечерний воздух, знаете… — Но неожиданно Сэм большой меняет свое решение. Чтобы быть в курсе дела, надо посмотреть опасности в глаза. Смелость, смелость!

Больше смелости — меньше риска.

Итак, Сэм большой пойдет на митинг. Но он завернет шею и рот в шарф. Грипп, знаете, вечерний воздух, знаете… Кстати, этот Райт… знакомое имя.