Жюль Верн - Тайна Вильгельма Шторица

• Название: Тайна Вильгельма Шторица
• Автор: Жюль Верн
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1997
• ISBN: 5-86218-225-X, 5-86218-022-2

Весной 1757 года Анри Видаль приезжает в венгерский город Рагз, где должна состояться свадьба его брата Марка и дочери доктора Родериха Миры. Торжественная церемония обещает стать событием для всего города. Однако ожидания несколько омрачаются угрозами отвергнутого поклонника Миры Вильгельма Шторица. Сын известного немецкого ученого Отто Шторица в случае заключения брака обещает «прибегнуть к таким средствам, перед которыми бессилен человеческий разум и могущество»…

Этот роман написан Мишелем Верном на основе авторской рукописи Жюля Верна «Невидимая невеста», подвергшейся значительной переработке. Книга сопровождается классическими иллюстрациями Жоржа Ру и дается в новом (1997) переводе В. Брюггена.

---

Безусловно, Вильгельм Шториц не мог выкрасть девушку сразу. Он обязательно осуществил бы свой план, если бы сабельный удар капитана Харалана не лишил его навсегда такой возможности.

И вот Мира, к которой вернулся разум, вероятно под воздействием жидкости, которую злодей заставил ее проглотить, Мира, не ведающая о событиях, происшедших после ужасной сцены в кафедральном соборе, — эта Мира была с нами, не подозревающая, какой страшный сюрприз преподнесла ей жестокая судьба.

Марк наконец поднялся с места, разведя руки, намереваясь обнять любимую.

Девушка щебетала, как весенняя пташка:

— Да что с вами! Почему вы мне не отвечаете?… Вы не ожидали меня увидеть? Что здесь, в конце концов, происходит? Где мама? Она не заболела?…

Дверь снова отворилась, и на пороге появился доктор Родерих. Мира бросилась к нему.

— Папа, что случилось? Почему у моего мужа и брата такой странный вид?…

Доктор остолбенел. Он все понял.

Мира обнимала его и все время повторяла:

— Что стряслось?… Маме плохо? Где мама?

— Мама в порядке, дитя мое! — с усилием проговорил доктор. — Она сейчас спустится. Успокойся, детка, успокойся!..

В этот момент Марк нащупал руку девушки и потянул Миру за собой потихоньку, как слепую. Однако не она была слепой, а все мы, которые не могли ее видеть. Брат усадил ее рядышком, гладя по невидимым волосам, целуя невидимые руки.

Теперь она замолкла, испуганная впечатлением, которое произвела, еще не догадываясь о страшном. Марк дрожащим голосом повторял странные для нее слова:

— О Мира, моя дорогая Мира!.. Конечно же это ты… Я чувствую тебя рядом с собою!.. Умоляю тебя, моя любимая, не покидай меня больше!

— Милый Марк! Что с тобой? Ты пугаешь меня! И вы все пугаете меня!.. Папа, ответь в конце концов, что происходит? Какое несчастье случилось?

Марк ощутил, что девушка порывается встать, и мягко удержал ее.

— Нет, нет, дорогая! — успокоил он. — Ничего страшного не случилось. Говори же, говори, не умолкай надолго, радость моя! Я хочу слышать твой голос… Чувствовать, что это ты… моя жена… любимая, ненаглядная и восхитительная Мира…

Мы наблюдали эту сцену как завороженные, затаив дыхание.

Что делать? Единственный человек, который мог бы расколдовать Миру, мертв, и тайна его умерла вместе с ним.

Глава XVIII

Будет ли счастливый конец у этой истории, Бог весть!

Случилось непоправимое: дорогое существо навеки вычеркнуто из реального мира. Хорошо еще, что девушка нашлась. Но к огромной радости примешивалась острая боль.

Легко представить, дорогой читатель, во что превратится жизнь семейства Родерих при таком несчастье.

Мира скоро осознала свое положение. Заглянув в каминное зеркало и не увидев своего отражения, она закричала от ужаса и отчаяния, сообразив, что не видит ни своего тела, ни тени от него.

Пришлось ей все рассказать. Рыдания душили ее. Встав на колени перед креслом, в котором Мира сидела, Марк напрасно старался утешить ее, говорил ей ласковые слова, клялся в вечной любви и верности… Сердце разрывалось на части.

Доктор, совладав с собою, твердым голосом попросил дочь подняться в комнату матери. Очень важно, чтобы мадам Родерих ощутила присутствие дочери, услышала родной голос.

Прошло несколько дней. Время сделало свое дело: девушка смирилась с очевидностью. Она проявила неожиданную при ее молодости и хрупкости силу духа, нам даже почудилось, что жизнь вошла в нормальную колею. Мира всегда предупреждала о своем появлении. До сих пор мне слышится ее нежный голосок:

— Друзья мои, я здесь… Вам что-нибудь нужно? Я принесу… Милый Анри, что вы ищете? Книгу? Вот она, на столе… Вашу газету? Возьмите! Вы ее уронили на пол. Папа, настала минута, когда я, по обыкновению, должна вас поцеловать! Харалан, почему ты так печален? Уверяю тебя, что я улыбаюсь! Милый муженек! Вот тебе обе моих руки! Не желаешь ли прогуляться в саду?

Доброе и милое создание заботилось о том, чтобы не ощущалось никаких изменений в жизни семьи. Долгие часы они с Марком проводили наедине, она ободряла его, утешала, нашептывала сокровенные словечки, так хорошо знакомые всем влюбленным под луной. И еще уверяла молодого мужа, что в один прекрасный день ее несчастье кончится. Была ли и вправду у нее такая надежда?…

Чтобы не причинять боли близким, Мира больше не садилась со всеми за обеденный стол. Но после трапезы она непременно спускалась в гостиную и весело говорила:

— А вот и я, друзья мои!

И больше не расставалась с нами до позднего вечера, когда уходила в свою комнату, пожелав всем спокойной ночи.

Что и говорить, исчезновение Миры произвело в городе сенсацию, но ее появление (в моем словаре нет другого слова) наделало еще больше шуму. Со всех сторон поступали выражения самой искренней симпатии, и визиты в особняк участились.

Мира теперь отказывалась от пеших прогулок по улицам Рагза, избегая недоразумений, сопряженных с ее необычным состоянием. Она выезжала в закрытом экипаже в сопровождении кого-нибудь из домашних. Но чаще сидела в саду в окружении родных, которым была предана всей душой.

Все это время месье Штепарк и губернатор, при моем участии, допрашивали старого Германа. Но ничего полезного для перемены печальных обстоятельств извлечь из него не удалось.

Его уже не спрашивали о похищении мадемуазель Родерих. Допытывались, не знает ли он секрет покойного хозяина — формулу таинственного вещества из пузырька номер два.

Ах, как упрекали мы себя, что действовали неосмотрительно, обнаружив тайник Вильгельма Шторица! Не будь этой прискорбной спешки, мы бы с Мирой повторили то, что сделали для невидимого Германа. Один флакончик загадочной жидкости — и все наши тревоги закончились бы, как кошмарный сон.

Увы, невольное преступление месье Штепарка, которому я способствовал, не делало нам чести!

Словно во искупление вины, мы — каждый со своей стороны — ожесточенно вытрясали из Германа секрет, которым он, безусловно, не обладал. Да в самом деле, был ли хоть один шанс, чтобы малограмотному слуге доверили величайшее открытие сложной химической науки? Да и что невежа мог уразуметь, даже если бы и слышал что-нибудь?

Поскольку против Германа не было выдвинуто обвинений, подлежащих судебному разбирательству, высшие городские власти приняли решение освободить его.

Но судьбе угодно было распорядиться, чтобы бедняга не воспользовался запоздалым милосердием. Утром охранник нашел заключенного в камере мертвым. Экспертиза[181] установила причину смерти: закупорка сосудов.

Испарилась последняя, хотя и очень слабая надежда. Мы поняли, что тайна Вильгельма Шторица навсегда останется тайной.

В бумагах, захваченных во время обыска на бульваре Текей и хранившихся в городской ратуше, не было ничего, кроме туманных формул и рассуждений из области физики и химии, разобраться в которых было решительно невозможно. Вся эта ученая мишура[182] не поможет нам воссоздать дьявольский эликсир[183] Шторица.

Палач Миры вернул себе человеческий облик, лишь истекая кровью от смертельного ранения саблей Харалана. Наверное, и несчастную девушку мы сможем увидеть не раньше, чем на смертном одре.

Утром двадцать четвертого июня мой брат пришел ко мне. Выглядел он гораздо спокойнее, чем обычно.

— Дорогой Анри, я принял твердое решение. Надеюсь, ты его одобришь.

— Не сомневайся, — заверил я, — будь со мною откровенным. Я знаю, что ты разумный порядочный человек.

— Не только разумный, но и любящий, — вздохнул Марк. — Ты знаешь, Анри, Мира пока лишь наполовину моя жена. Для завершения нашей свадьбы не хватает религиозного освящения, ведь церемонию прервали до произнесения необходимых ритуальных[184] слов. Это создает ложную ситуацию, с которой я хочу покончить ради Миры, ради ее семьи. Мы должны обвенчаться.

Я крепко обнял своего брата:

— Понимаю, родной, и не вижу препятствий…

— Если священник и не увидит Миру, — передернул плечами Марк, — то, по крайней мере, услышит от нее, что она согласна назвать меня своим мужем. Не думаю, что это вызовет затруднение для церковных властей.

— Да нет же, милый, — поддержал я юношу, — я убежден, что не вызовет, и беру на себя все хлопоты.

Сначала я обратился к приходскому священнику, настоятелю кафедрального собора, который выполнял обряд венчания, так кощунственно прерванный хулиганом-невидимкой. Почтенный старец ответил, что ситуация уже предварительно изучалась, и архиепископ Рагза вынес благоприятное решение. Хотя невеста и невидима, но жива и здорова, следовательно, способна принять таинства брака. Можно назначать церемонию на ближайшие дни.

Выбрали второе июля.

Накануне Мира повторила мне то, что однажды уже говорила: