Вадим Розин - Эзотерический мир. Семантика сакрального текста

• Название: Эзотерический мир. Семантика сакрального текста
• Автор: Вадим Розин
• Издательство: Едиториал
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2002
• ISBN: 5–354–00023–8

В книге на вполне доступном читателю уровне излагаются основные эзотерические концепции нашего времени и, что существенно, эти концепции глубоко осмыслены автором. Помимо чисто научного, эта книга имеет и важное мировоззренческое значение. Большое количество цитат из первоисточников позволяет использовать материал книги не только для чтения, но и для самостоятельной работы в университетских курсах философии, религоведения, психологии.

---

Эволюционирующий человек (учение Шри Ауробиндо)

Развивающийся мир (учение Рудольфа Штейнера, «Очерк Тайноведения»)

БОГ (религиозная доктрина)

Если смерть есть ночь, если жизнь есть день —
Ах, умаял он, пестрый день, меня!..
И сгущается надо мною тень,
Ко сну клонится голова моя…
Обессиленный, отдаюсь ему…
Но все грезится сквозь немую тьму —
Где-то там, над ней ясный день блестит
И незримый хор о любви гремит…

Ф. Тютчев

1

Брахман, которого созерцал Рамакришна, не имеет никакого подобия — только чистое существование, единое как таковое, нечто как ничто. Как не похож его образ на образ христианского Бога в трех лицах — Отца, Сына и Святого Духа. Во все времена люди спрашивали, что есть Бог, и отвечали на этот вопрос по-разному. И тем не менее, несмотря на различие ответов, верующие не только понимали друг друга, но сходно переживали божественную реальность.

Для верующего человека Бог — не просто реальность, существующая наряду с другими, а нечто существующее безусловно, отождествляемое с самой жизнью, это то, что есть «на самом деле», а все прочее — или проявление Бога, или видимость, наваждение сатаны. Когда верующий не чувствует Бога, он считает, что в его жизни что-то неблагополучно. Митрополит Антоний Блюм с присущим ему юмором вспоминает в связи с этим одну историю:

«Около двенадцати лет назад, вскоре после моего рукоположения, я был послан перед Рождеством навестить одну старую пару. Там жила старуха, которая вскоре умерла в возрасте ста двух лет. Она подошла ко мне после первой литургии, которую я отслужил, и сказала: «Отец Антоний, я хотела бы посоветоваться с Вами относительно молитвы». Я ответил: «Я слушаю Вас, мадам такая-то». Она сказала: «Я уже много лет спрашиваю людей, которые имеют большой молитвенный опыт, и никто не посоветовал мне ничего разумного. Вот я и подумала, что Вы, вероятно, ничего еще не знаете, быть может, именно поэтому Вы случайно скажете что-нибудь правильное». Это было обнадеживающее начало. Я попросил объяснить, в чем ее вопрос. Старая леди сказала: «Вот уже четырнадцать лет я почти непрерывно тревожу Иисусову молитву и ни разу не почувствовала присутствия Бога». Тут и я сказал то, что подумал: «Если Вы говорите непрерывно, Вы не даете Богу возможности вставить словечко». Она сказала: «Что же мне делать?» Я посоветовал ей следующее: «Пойдите в свою комнату после завтрака, приберите там, поставьте свое кресло перед иконой, зажгите лампаду, сядьте, оглянитесь и посмотрите, где Вы живете. Уверен, что раз все четырнадцать лет Вы непрерывно молились, у Вас не было времени оглядеть свою комнату. Затем возьмите вязание и в течение пятнадцати минут сидите и просто вяжите перед лицом Господа. Но не произносите ни одного слова молитвы. Просто посидите и порадуйтесь покою и уюту Вашей комнаты».

Она не нашла этот совет достаточно благочестивым, но решила испробовать. Вскоре она пришла ко мне и сказала: «Вы знаете, выходит». Я спросил: «Что выходит?» — мне было любопытно, как подействовал мой регламент. Она рассказала: «Я поступила точно так, как Вы посоветовали. Утром встала, умылась, прибрала комнату, позавтракала, вернулась к себе, убедилась, что в комнате ничего нет, что могло бы меня раздражать, тогда села в кресло и подумала: «Как хорошо: у меня есть пятнадцать минут полного покоя, когда я могу, не стыдясь, ничего не делать». Потом я в первый раз за много лет огляделась и подумала: «Боже, в какой прелестной комнате я живу!» Я почувствовала такой покой… потому что в комнате было так тихо и мирно. Тикали часы, но их тиканье только подчеркивало тишину и покой. Потом я вспомнила, что должна вязать перед липом Бога, и начала вязать. И я все больше сознавала тишину. Спины задевали за ручки кресла, часы тикали, но ничто не раздражало, у меня не было причин для напряжения, и тогда я заметила, что тишина была не просто отсутствием звуков и шума, но она имела субстанцию. Эта тишина не была отсутствием чего-то, но была присутствием чего-то. Тишина имела объем, внутреннее богатство, и она начала завладевать мною. Наружная тишина пришла и соединилась с внутренним покоем и тишиной». Под конец она сказала нечто прекрасное, что впоследствии я прочел у французского писателя Жоржа Берианоса. Она сказала: «Внезапно я почувствовала, что тишина является присутствием. В сердце этой тишины был Он, кто есть полная тишина, полный мир, полное равновесие»«.

Конечно, в разных религиях Бог понимается по-разному, однако мы не очень ошибемся, если скажем, что для всякого верующего Бог всегда нечто разумное (мудрое), превосходящее, первородное. Бог — условие нашей разумности, осмысленности, это Творец (демиург) и, следовательно, Бог — источник нашего происхождения, рождения. Бог не только жизнь, но и ее закон, который безусловно подлежит исполнению, если мы хотим жить, а не жить мы не можем, как не можем существовать вне Бога. «Не думайте, — говорил Христос, — что Я пришел нарушить Закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из Закона, пока не исполнится все» (Евангелие от Матфея).

В христианском мироощущении Бог воспринимается как лицо, личность (ведь не случайно человек был сотворен «по образу и подобию»), а отношения между человеком и Богом мыслятся как понятные человеку. Это отношения любви, обожания, подчинения, руководства, законопослушания, понимания, уяснения и др. Вдумаемся в высказывания глубоко верующих людей: «Мы исповедуем Божественную природу Христа, — пишет Антоний Блюм, — Его державную власть над нами, то, что Он наш Господь и Бог, и это означает, что вся наша жизнь находится в Его воле и что мы предаемся Его воле и ничему другому». «Вначале было Ничто, — формулирует Девендранат догматы веры «Брахмосамадж», — существовал лишь Единый, Всевышний. Он создал всю вселенную… В служении Ему, в поклонении заключается наше спасение в этом и в другом мире. Служение состоит в том, чтобы его любить и делать то, что он любит». «Суть религии, — говорит Шри Ауробиндо, — это поиски и нахождение Бога, стремление к раскрытию Бесконечности, Абсолюта, Единства, Божества, заключающего в себе все эти атрибуты, но не как абстракции, а как Существа… В религии человек должен искренне переживать сокровенные отношения между ним и Богом, отношения единства и различия, отношения освященного познания, экстатической любви и восторга, полного отказа от себя и служения Ему». Жители, обосновавшиеся в Большой Мексиканской Долине (народ нагуа), создавшие в XV–XVI вв. оригинальную религию, называли своего Бога «Господин и Госпожа нашей плоти», «Господин и Госпожа дуальности», «наша мать, наш отец, старый Бог», «Даритель жизни».

Итак, для верующего Бог противостоит человеку не как нечто чуждое, нечеловеческое, а, напротив, вполне родственное, хотя и предельно мудрое, превосходящее, творящее. У Бога всегда проглядывает именно лицо (отца, сына, матери). Получается, что в сознании верующего Бог мыслится, переживается и ощущается одновременно и как начало трансцендентальное, космическое, демиургическое, и как сугубо живое, реальное, человеческое. Бог — это смысл человечности, предел ее. Поэтому Бога не просто обожествляют, склоняются перед Ним, растворяют себя в Нем, целуют следы Его ног (плиты в Его Доме), но и находят Бога в себе («Царство Божие внутри нас»), вступают с Ним в личные, интимные отношения, обращаются к Нему с мольбой и просьбой (молитвой).

2

Но лицо лицу рознь. Лицо христианского Бога — это нравственный образ, а сам Бог — нравственный идеал. В отличие от других религиозных доктрин христианское учение не только по сути дела эзотерическое, от сердца к сердцу, для избранных, предопределенных Богом, но и нравственно окрашенное. В христианстве верующий сразу поставлен к Богу в позицию человека, осуществляющего нравственный выбор. «Кто не со Мною, — говорит Христос, — тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает». «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Евангелие от Матфея). Увидя Иисуса, идущего к нему, Иоанн говорит: «… вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Евангелие от Иоанна). «С чего следует начать, если мы хотим молиться?» — спрашивает Антоний Блюм, и отвечает:

«С уверенности в том, что мы грешники и нуждаемся в спасении; что мы отрезаны от Бога, но не в состоянии без Него жить; что все, что мы можем предложить Богу, это наше отчаянное стремление к Нему; мы жаждем стать такими, чтобы Бог нас принял, раскаивающихся, принял нас с милосердием и любовью, С самого начала наша молитва — это смиренное восхождение к Богу, с того момента, когда обращаемся к Богу, боясь приблизиться к Нему, зная, что преждевременная встреча с Ним до тех пор, когда Его милость осенит нас, и мы станем способны предстать перед Ним… будет судом над нами и осуждением. Все, на что мы способны, это обратиться к Нему с благоговением, со всей глубиной благоговения, с глубочайшей любовью, со всем страхом, на который способны, со всем вниманием и серьезностью, которая есть в нас, и просить Его сделать нас способными на встречу с Ним — не для суда, а для жизни вечной».