Уильям Дитрих - Мятежная дочь Рима

• Название: Мятежная дочь Рима
• Автор: Уильям Дитрих
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель, Харвест
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-047366-3, 978-5-9713-6274-6, 978-5-9762-4807-6, 978-985-16-3426-8

Адрианов вал.

Неприступная стена, несколько веков надежно защищавшая римскую часть Британии от земель, принадлежащих непокорным империи кельтским племенам.

Именно римский гарнизон, расположенный у Адрианова вала, должен стать новым домом для красавицы Валерии, отданной в жены командиру легендарной петрианской кавалерии Марку Флавию.

Однако появление этой женщины близ Вала — искра, от которой вспыхивает пожар убийственных страстей, загадочных преступлений и изощренных интриг…

---

— А он быстро идет.

— А соображает еще быстрее. Ему нужен мир, и он твердо намерен добиться его.

Добравшись до вершины хребта, преторианцы внезапно резко натянули поводья. Адриан топтался чуть ниже, нетерпеливо дожидаясь, пока отставшая от него свита немного отдышится и догонит его. Непрерывно моросивший дождь перестал, сменившись висевшей в воздухе водяной дымкой. Спустя несколько минут император снова зашагал вперед, по-видимому, не чувствуя царившего вокруг холода.

— Наша империя, словно нарочно, упирается границами в самые унылые земли, — бросил он через плечо.

Раздался натянутый смех, но на некоторых лицах при упоминании о причине их задержки в этих краях отразилось смятение.

— Не то что при Траяне — тот никогда не останавливался, — пробормотал вполголоса один из центурионов. Предшественник Адриана, император Траян, вел бесконечные войны, пытаясь раздвинуть границы империи вплоть до ему одному ведомых пределов. Казалось, ничто не может остановить его.

Новый император, сделав вид, что не слышит, повернулся и вновь принялся карабкаться к вершине. Остановились они, только когда свежий ветер, хлестнув их по лицу, дал понять, что дальше идти некуда — вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась неведомая им земля.

То, что снизу казалось поросшим травой пологим склоном южного холма, с северной стороны неожиданно обрывалось, заканчиваясь отвесным утесом — темным, почти черным, каким иной раз бывает вершина вулкана. Отвесная эта скала возвышалась на добрые две сотни футов, заканчиваясь то ли пустошью, то ли болотом, посреди которого виднелось свинцово-серое озеро. Безрадостный пейзаж тянулся дальше, к северу, где в дымке тумана скрывалась далекая Каледония. В тусклом свете было трудно различить, где заканчивается плотная завеса облаков и где начинается гора. Впрочем, не важно — открывающийся отсюда вид был настолько великолепен, что все замерли. Дождь перестал. К тому же место, где они сейчас стояли, казалось совершенно неприступным. В толпе солдат послышался ропот одобрения.

— Насколько мне известно, это самая высокая точка горного хребта, что тянется через всю Британию, деля ее поперек, — объяснил Помпей. — Можешь убедиться собственными глазами, цезарь, — это своего рода естественная граница. А заливы и узкие бухты по обе стороны хребта позволят держать флот на обоих берегах. Земля тут достаточно твердая, так что и на западе, и на востоке может стоять кавалерия. А позади нас вдоль долины тянется дорога. Построить несколько крепостей и сторожевых башен…

— Стену.

— Ну да — и стены, и рвы…

— Стену, губернатор, стену — причем через весь остров.

Помпей озадаченно моргнул.

— Через весь остров?! — растерялся он. Ничего подобного он явно не ожидал.

— Да — высокий вал, чтобы раз и навсегда утвердить господство Рима над Британией. Рим — по одну сторону, варвары — по другую. Эта провинция, с тех пор как евреев выдворили за пределы Иудеи, остается вечной занозой в заднице Рима. Да, стену, Помпей, только так мы сможем держать под своим контролем торговлю, контрабандистов, набеги варваров и все такое. Стену восемьдесят миль длиной, а построят ее три британских легиона.

— Даже тут? — Губернатор с сомнением оглядел вершину хребта. Взобраться на него явно было не под силу любой армии в мире.

— Даже здесь. — Плащи свиты свирепо рвал ветер, но дождь окончательно прекратился, дымка развеялась, и видимость стала намного лучше. — Я желаю, чтобы населяющие эту землю дикие племена видели эту стену… чтобы они собственными руками рыли рвы, насыпали холмы и перебрасывали мосты через реки. — Адриан повернулся к новому губернатору: — Ты сможешь это сделать, Непот?

— Инженеры уже произвели кое-какие предварительные расчеты, — ответил тот, в отличие от Помпея уже будучи в курсе идеи императора. — Количество камня, которое потребуется для этой постройки, трудно даже представить себе. Вообразите, что каждому легионеру придется поднять на вершину хребта вес, равный его собственному. И к тому же проделать это по меньшей мере пятьдесят миллионов раз. По моим собственным расчетам, для строительства стены, цезарь, потребуется тридцать миллионов обтесанных камней. Добавь к этому булыжники, глину и известь, чтобы заполнить пазы между камнями. Чтобы довести до конца столь грандиозное строительство, потребуется множество карьеров, невероятное количество древесины для лесов, добавь к этому целый легион сапожников — ведь обувь будет просто гореть на ногах, — не говоря уже о количестве кож, которое потребуется для этой самой обуви! Только одной воды для смешивания известкового раствора будет нужно не менее пяти сотен джаров[1] в день! Удвойте ее и получите количество воды, потребное солдатам, чтобы утолить жажду. И большую часть этой воды придется таскать вверх по склону холма наподобие того, на котором мы сейчас стоим. Стало быть, потребуется бесчисленное количество ослов, быков и лошадей, а скот ведь тоже нужно кормить. Это обойдется…

— Не так уж дорого. — Адриан смотрел не на губернатора — его взгляд был устремлен туда, где на севере расстилалась неведомая земля. — Не забывай — строительством стены будут заниматься солдаты, которые уже устали от безделья и изнывают от скуки, не зная, куда себя деть. Тем более что она должна быть построена! Август говорил, что Рим достался ему кирпичный, а оставил он его мраморным. Ну а я намерен защищать этот мрамор — камнем!

— При всем уважении, цезарь, это невозможно! — набравшись мужества, осторожно проговорил Помпей. — Из камня не получится. Учитывая расстояние, на которое должен протянуться этот вал, камня для него не хватит во всей империи.

Император резко повернулся:

— Я не имел в виду нашу империю! Но когда мы воевали с парфянами, губернатор, мне доводилось слышать немало разговоров о стене — где-то далеко на востоке, за Индией, в тех землях, откуда привозят шелк. Приходившие оттуда караваны шли много дней, а погонщики рассказывали, что стена та отделяет варваров от людей цивилизованного мира, и благодаря этому и те и другие живут счастливо. Так вот, я желаю, чтобы нечто подобное появилось и здесь. На лицах солдат застыла неуверенность. Римская армия привыкла нападать, а не защищаться. Внезапно император перехватил взгляд центуриона, так некстати вспомнившего о Траяне, и обратился к нему, как к равному:

— Слушай меня, центурион! Слушайте меня, все вы, и слушайте внимательно. Пять столетий Рим раздвигал свои границы, присоединяя к империи земли варваров, и всем нам победы приносили не только славу, но и богатство. Однако пришло время, когда в дальнейших завоеваниях нет никакой пользы. Я следовал за Траяном в его полном приключений походе на Восток, и я еще не забыл, как праздновали римляне каждую нашу победу — от Александрии до Лондиниума. Но те из вас, кто оплакивает моего покойного двоюродного брата и опекуна, не понимают, что все изменилось. Мы завоевываем долины, оставляя горы в руках варваров, а ведь там скрываются целые армии! Нас нельзя победить… но и мы не в состоянии одержать победу. Разве не с этим столкнулись мы в Британии?

Все молчали. Не было слышно ничего, кроме завывания ветра.

— Я еще не забыл о великой славе, которую два поколения назад принесла нам победа у Гравпийской горы[2], там, в далекой Каледонии, на самом севере, — продолжал Адриан. — Мне хорошо известно мужество британских легионов, которые скорее погибнут, чем позволят себе отступить. Я помню, как тогда мы много дней подряд вручную настилали дерн и воздвигали бревенчатые стены, продвигаясь все дальше в глубь этой варварской земли, жестоко подавляя все вылазки свирепых врагов. Но я не забыл и того, что эти варвары так и не покорились нам, как в свое время жители Коринфа или Иудеи. Ведь им нечего было терять — может, поэтому они ничего не боялись. Не имея никакого понятия о чести, они бежали вместо того, чтобы умереть. Не считая себя единым народом, они не готовы были отдать свою жизнь, чтобы кого-то защитить. Они скрывались в скалах. Они укрывались на вершинах гор. Одинаково свободно передвигались пешком и на лошадях, метали в нас копья и осыпали стрелами, а потом бросались врассыпную и мгновенно исчезали — до того как мы успевали сообразить, что произошло. Они были слабее тумана — и, как он, просачивались у нас между пальцами. Но что самое главное, варвары эти населяли земли, которые были нам абсолютно не нужны! Возьмите ту же Британию, с ее вечными холодами и топкими болотами! А Германия! Тоже сплошь болота да непроходимые леса. Вспомните Скифию, с ее бескрайними степями и пустынями… Парфянское царство, которое можно было бы назвать царством камней… Африку, утопающую в море песка. И так везде. Сколько в нашей империи земель, от которых нет никакой пользы, но которые при этом требуют немалых расходов, учитывая колоссальные расстояния и необходимость содержать там римские гарнизоны — кстати, достаточно слабые. Так вот, я скажу тебе, чему я научился у великого Траяна, центурион: что победа, которая не приносит никакой выгоды, — это бессмысленная победа, потому что обходится она дорого, но ничего не дает взамен. А тебе известно, что я унаследовал от Траяна не только империю, но еще и долги на сумму в семьсот миллионов сестерциев? Мы раздвинули границы Рима почти до края Вселенной и в то же самое время не в состоянии защитить то, что принадлежит нам. Ты согласен со мной, центурион? Что же ты молчишь? Я хочу услышать правду, поскольку льстивая ложь бессмысленна и бесполезна так же, как чересчур дорогие победы.