Джослин Джексон - Три пятнадцать

• Название: Три пятнадцать
• Автор: Джослин Джексон
• Жанр: Иностранный детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-86471-6343-2

Каждые пятнадцать лет в жизни семейства Слоукэм происходят серьезные события. В пятнадцать лет Вирджиния по прозвищу Босс родила Лизу, спустя еще пятнадцать лет Лиза тоже родила дочь, а еще через пятнадцать Мози, младшая из Слоукэмов, стала свидетелем того, как во дворе их дома нашли могилу, где покоился сундучок с детскими костями. Мози решает выяснить, кто и почему устроил из их уютного двора кладбище. Открытия, которые она сделает, могут разрушить жизни всех трех женщин, но ее сорокапятилетняя бабушка готова на все, чтобы защитить дочь и внучку от тайн прошлого.

Местами забавный, местами пугающий драматический роман о сильных и умных женщинах, совершающих роковые ошибки, страшные последствия которых им предстоит преодолеть. Напряженная и трагичная история с неожиданно светлым и оптимистичным финалом.

---

– Я даже имени ее не знаю. Свидетельство о рождении ты оставила, но там написано «Девочка Слоукэм».

– Ее зовут Мози Ива Джейн Грейс Слоукэм. Босс, я так устала. Мы обе устали. Пожалуйста, мама, пожалуйста, можно мне домой?

Мози Ива Джейн Грейс Слоукэм сунула большой пальчик в рот и сонно захлопала глазками. Нерастраченная любовь накрыла меня с головой – я видела только малышку, все остальное померкло и отошло на второй план. Правила и договоренности подождут. Я широко распахнула перед ними дверь. А что мне еще оставалось?

Теперь я смотрела на сундучок с костями. На детское платье. На плюшевую уточку. Я опустилась на колени и накинула на кости розовое платье, словно они мерзли, поэтому и накрылись одеяльцем. От догадок не спрячешься. Я попробовала встать, только ноги сильно дрожали. Я присела на пятки.

– Джинни, ты как, ничего? – спросил Тайлер.

Я обернулась: он стоял позади меня, а с ним весь наличный состав здешних копов – Рик Уорфилд и Джоэл, его помощник. Значит, Рик серьезно отнесся к звонку Тайлера, а я и не помню уж, как давно застыла на коленях у ямы из-под выкорчеванной ивы. Уорфилд опустился на корточки рядом со мной и задумчиво захмыкал.

– Да, Тайлер, ничего, – ответила я, наблюдая за руками Рика Уорфилда. Ногти у него короткие, без затей, как у мужчины. А руки, как я очень надеялась, добрые: Рик тянулся к розовому платью. Когда он взял его, я резко встала и отвернулась: не хочу смотреть, как Рик Уорфилд касается костей.

– Та-ак! – протянул Рик за моей спиной. – Бирку видел? Детский магазин «Кидворкс» открылся в Мосс-Пойнте менее двадцати лет назад, а платье до сих пор в приличном состоянии. Значит, Тайлер, это не старое кладбище.

Я это уже успела понять. Это останки Детки Слоукэм, которую заботливо укрыли желтым одеяльцем и похоронили вместе с любимой погремушкой. Да, скорее всего, так.

Это знали и я, и Лиза. «Мой ребенок!» – снова и снова повторяла она, когда на животе ползла по задней лужайке. Конечно, Лиза знала, ведь это она похоронила там девочку. Я отпрянула от ямы. Не сдержалась и отпрянула.

Джоэл с Риком о чем-то разговаривали, только их слова казались полной бессмыслицей. Я продолжала пятиться.

– Джинни! – позвал Рик. Представляю, какое у меня было лицо, раз в его голосе звучало искреннее беспокойство. По рукам побежали мурашки: вдруг он лишь изображает беспокойство, чтобы спрятать подозрения?

– Да не волнуйся ты за меня, просто все это так странно и грустно!

Я представила, как по моему лицу катится холодный валун – разглаживает морщины вокруг рта и глаз, стирая горестную гримасу. Отвернувшись, я старательно расправила плечи и прошагала к бетонной плите, которую мы зовем террасой. Земля подо мной бешено кружилась и ходила ходуном. Я рухнула в полосатое пластиковое кресло.

Тут на ум пришло слово, почти сказочное, из Братьев Гримм, типа «волчары» или «ведьмы». На взрослых такие слова не действуют. Для взрослой женщины волчара – это мужик, который, чуть что, руки распускает. Ведьма – самое невинное обозначение истерички, которая требует разменять две сотни пятерками. Такая тетка глазки закатывает да каблучком постукивает, мешая считать, потом заявляет, что нужны не пятерки, а двадцатки; за ней нервно гудит очередь: на дворе пятница, обеденный перерыв, и всем нужно обналичить зарплатные чеки. Ребенок, подброшенный эльфами вместо похищенного, подменыш – это слово, хрупкое, цвета слоновой кости, выкопали у меня на заднем дворе.

Я балансировала на краю призрачного обрыва: одно слово или движение – и потеряю равновесие. Неподвижно, совершенно неподвижно я сидела в своем кресле, когда Джоэл вызвал эксперта из колледжа. Я чуть дышала и даже не подумала предложить им кофе. Первый эксперт позвонил кому-то покомпетентнее. Тайлер сплюнул на мою лужайку коричневым, и Рик отогнал его от ямы и сундучка. Все происходящее казалось глупым, далеким, со мной никак не связанным. Только бы равновесие удержать, только бы не упасть! Я бы до ночи так балансировала, если бы Мози не столкнула меня с обрыва.

– Босс! – позвала она, подошла и присела у моего кресла, обхватив себя руками, будто хотела утешить, но не могла. Я смотрела на нее, прищурившись. Подменыш! – С мамой сейчас миссис Линч.

Босс, как ты? – спросила она, и я упала с обрыва, скользнула вниз, навстречу тому, что ждало меня в выстланном тьмой сундучке.

Лизиного ребенка не вернули, в отличие от моего. «Разве это не здорово?» – снова и снова спрашивали меня Катрина и «Волны». Здорово, еще как здорово было держать на руках прекрасного, здорового ребенка. Я даже шестичасовые роды почти забыла.

Лизин ребенок на самом деле умер, как и от чего, я не знала, пока даже думать об этом не могла. Я понимала одно: Мози – украденное дитя, а Лиза – воровка-эльф, подменившая свое горе маленьким живым чудом. Она нашла Мози в страшную пору двухгодичного бродяжничества, почти потеряв рассудок от боли и всех наркотиков, которые удавалось раздобыть.

Сначала я подумала, что Мози не должна узнать правду. Правда искалечит ее, столкнет с рельсов, да еще в такое время. Как-никак лихой год на дворе. Страшная правда кинет ее в объятия первого встречного мальчишки. Потом я взглянула на все это шире и поняла: правду не должен узнать никто. Мози не наша, и, если это разнюхает Рик Уорфилд, ее заберут под опеку штата. Похитителям детей не оставляют, сколько бы лет ни прошло, так что Мози у нас отнимут.

Тут в сознании вспыхнули два слова, вытеснившие все остальные мысли. Я взглянула на мокрые ресницы Мози и подумала: «Красивая!» Это было первое слово. Губы скорбно поджаты, значит, она недавно плакала. Вторым словом было «моя».

Она красивая и моя – только это мне и важно.

Глава третья Лиза

За правду Лиза цепляется даже сейчас, во мраке, где нет ни света, ни звуков, ни воздуха, ни ее самой. Вот что она знала наверняка: ребенок под землей, ребенок в безопасности, ребенок в безопасности под землей.

Но все меняется. Босс зовет ее обратно, зовет бороться и исправлять ошибки.

«Лиза, Лиза, это ты?» В голосе Босса отчаяние.

Течение раскачивает Лизу взад-вперед, несет куда угодно, только не в настоящее. Она кружится в водовороте, настолько запутавшись в прошлом, что не понимает, откуда голос Босса. Здесь нет песчаного дна, чтобы понять, где низ. Свет на такую глубину не проникает. Верха тоже нет. Нет ничего, кроме мрака и течения, которое ее крутит и вертит. Порой во сне Лиза видит бледных белесых рыб: гладкие, мускулистые, они проплывают мимо. Они светятся в темноте, а во рту у них полно зубов-иголок, а вместо глаз – шишаки. Рыб Лиза не боится – с чего бы? Она такая же; здесь, во мраке, ей самое место. Она это заслужила.

Лиза чувствует, как рука Босса гладит ее по голове. Хочется отправить послание в бутылке, которая вынесет его на поверхность. Лиза представляет, как пишет записку желтой штуковиной с острым черным кончиком с одной стороны и упругим розовым с другой. Название штуковины она не помнит. Лиза не помнит, как называется бутылка, записка, верх и низ, океан и рыбы. Суть вещей и что вещи ей нужны, она знает и без названий. Лучше всего она знает, что ребенок сейчас в опасности и что нужно отправить послание.

«…Первые поселенцы не шили плюшевых уточек-погремушек», – где-то в дальней дали говорит Мози. Лизе хочется спросить, какой хренью ей набивают голову в баптистской школе, только слов-названий она не помнит, а голос Мози стихает. Мози – вот ее новая правда. Лиза тянется к Мози, но, всплыв на поверхность, видит только лицо Босса.

«Спи, Кроха!» – велит Босс, упирается в Лизины плечи и снова погружает ее в воду. Океан накрывает Лизу с головой, течение уносит в прошлое, в сети ее собственных воспоминаний. На поверхность тянут руки. Это руки преподобного Джона из церкви Кэлвери. Лиза помнит эти руки, помнит, где и когда их видела. Значит, ей тринадцать. Сегодня якобы спасут ее душу.

Лиза поднимается, отплевываясь, она по пояс в голубой, пахнущей хлоркой воде. Пастор Джон поворачивает ее в нужную сторону, кладет руки ей на плечи и, улыбаясь, смотрит вниз на церковь. Лиза трет глаза. Большинство скамей пусты, но в средних рядах много детей из Группы молодых баптистов при церкви Кэлвери. Дети восторженно галдят, все ей хлопают.

Лиза широко улыбается Мелиссиной маме – она единственная сидит с хмурым лицом, лишь ее руки спокойно лежат на коленях. Лизе жаль, что миссис Ричардсон не рада. В конце концов, этот спектакль для нее: миссис Ричардсон запретила Мелиссе общаться с Лизой. В Писании есть какая-то заповедь о том, что баптисту нельзя якшаться с не-баптистом, поэтому Лиза и ныряет в купель. Теперь Мелисса точно наберет очков. Лиза молится только о том, чтоб Босс не узнала. Лизе неведомо, что бы взбесило Босса больше – что Лиза стала настоящей баптисткой или что Лиза бессовестно закосила под баптистку.

Мелисса стоит рядом с матерью. Веки так густо намазаны голубым вырви-глаз карандашом, что вспыхивают, когда Мелисса подмигивает. Лиза смотрит, не просвечивает ли сквозь белую блузку красный лифчик, который ей одолжила Мелисса. Еще как просвечивает! Кажется, два мультяшных оленя Рудольфа прижали носы к мокрому хлопку. Это лифчик Мелиссиной мамы. У самой Мелиссы красного нет, а даже если бы был, чашечки размера А+ Лизе малы. Интересно, миссис Ричардсон узнает свой лифчик по форме чашечек или по малиновому сиянию сквозь белый хлопок?