Николай Коротеев - По ту сторону костра

• Название: По ту сторону костра
• Автор: Николай Коротеев
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1982

В книгу включены повести: «По следу упие» — о тружениках тайги, о расследовании работниками милиции загадочных обстоятельств гибели опытного таежника — искателя «корня жизни» — женьшеня; «Капкан удачи» — о добытчиках алмазов, о том, как неожиданно раскрываются истинные нравственные качества молодых людей, вступивших в большую жизнь; рассказ «По ту сторону костра» — о тигроловах, о бережном отношении советского человека к богатствам тайги. За повесть «По следу упие» автор был удостоен звания лауреата премии МВД СССР и Союза писателей СССР.

Содержание:

По следу упие. Повесть

Капкан удачи. Повесть

По ту сторону костра. Рассказ

Рисунки: Н. Лавецкого

---

Оглянувшись, Кузьма понял, что Леонид не сможет сразу же прийти ему на помощь. Лодку бы разнесло в щепы. Более спокойный боковой проход, куда правил Леонид, находился от Кузьмы в стороне.

Порог стремительно приближался. Вытянув вперед руки, Свечин смягчил удар о камень, выступавший из пенной струи рядом с другим, гладким, похожим на плешивый череп. Через него то и дело перехлестывала вода. Обрадовавшись, что ему удалось выбраться из стремнины, Кузьма прильнул телом к камню и на мгновение забыл даже о холоде воды, о сведенной судорогой ноге. Лишь вздохнув всей грудью, он почувствовал, что ребра как бы сжаты ледяным корсетом, и понял, что секундная задержка у клыка — лишь передышка. Не передышка даже — насмешка. Ему подарено еще одно мгновение жизни только для того, чтоб он всем нутром осознал, какая именно грозит ему гибель, ужаснулся бы, сдался и прекратил борьбу.

Между камнем, похожим на гладкий череп, и клыком вода бурлила и ревела. Она низвергалась с оглушительным шипением, и там, внизу, в разъяренных вихрях, из ослепительной пены выскакивали блестящие зубья скальных обломков. Он видел это и чувствовал, что ноги его стало затягивать между камнями…

Все живое возмутилось в нем.

Неимоверным усилием он подтянул ноги, сгруппировался, отпустил клык, оттолкнувшись, выскочил из воды больше чем по пояс, перевернулся и упал животом на гладкий камень. Он не почувствовал, что ударился лицом, грудью со всего маха. В глаза бросилась сверкающая, витая гладь мчавшейся к нему воды.

— …и-ись! — донеслось откуда-то.

Подняв голову, Кузьма с трудом уловил поодаль на искрящейся грани воды размытый блеском силуэт Леонида, стоявшего в лодке.

Он хотел ответить ему, но горло пересохло. Вскочив на колени, Кузьма зачерпнул пригоршнями и выпил, вернее, протолкнул в себя воду. Затем, немного освоившись, он встал на ноги и заорал торжествующе:

— Держусь!

Теперь, когда он стоял на камне, окружающее в его видении стало обычным: река, освещенная солнцем, синяя вода в длинной и косой тени яра, желтые березы, пылающие рдяные клены, лиловые черемухи, изумрудная ольха и иссиня-зеленая ель, поднявшаяся над всеми деревьями, и лодка — совсем недалеко, ближе, чем казалось секунду назад. Она шла к солнечному берегу.

— Держи-ись!

Свечин огляделся. Ему хотелось немедленно начать действовать. Он находился посредине реки, у края низвергавшейся грохочущей лавины. Выбраться отсюда самому нечего было и думать.

«Как Леонид поможет мне?» — подумал он и до боли сжал зубы, чтобы унять неприятное клацание. Озноб колотил его. Мокрая одежда, пронизываемая ветром, не грела. Кузьма увидел, как, выйдя на берег, Леонид принялся рубить ель, ближе других деревьев стоявшую к воде. Леонид махал топором как одержимый. И лишь теперь Кузьма сообразил, в чем состоял план Дзюбы-младшего: срубить дерево, столкнуть в воду и завести так, чтоб образовался мост между камнями и берегом. Но тут же отказался от своего предположения: поток в одно мгновение переломил бы ствол, как спичку. И потом Леониду понадобилось бы столько усилий и столько сноровки, что требовать подобного от одного человека просто невозможно.

Когда вершина ели ухнула на середину галечной косы, Свечин понял: Леонид хочет воспользоваться срубленным деревом как якорем. Вот он снял мотор и разгрузил лодку. Затем закрепил один конец веревки на ели, а другой — на носу лодки. Все это сооружение находилось прямо против Свечина. Потом Леонид еще раз перехлестнул веревку через ствол и, столкнув лодку в воду, стал стравливать бечеву.

Пустую плоскодонку, конечно, снесло на стрежень. Но теперь она была надежно подстрахована. Леонид раз двадцать подводил лодку к порогу, но она оказывалась слишком далеко от Свечина. Только часа два спустя она вплотную подошла к камням, и Кузьма без риска перебрался в нее. Закоченевшие руки и ноги почти не слушались его.

Леонид выволок лодку на косу и, крикнув, чтоб Кузьма раздевался, бросился в затишье меж береговыми скалами, быстро запалил там огромный костер. Леонид ухаживал за Кузьмой, словно за малым ребенком: растер его шерстяным свитером, спиртом, одел во все сухое, снятое с себя, а одежду повесил сушить, плотно накормил Свечина и уложил спать.

Ощущая приятную теплоту и хмельную радость, Кузьма после пережитых волнений быстро уснул, едва успев с благодарностью подумать о Леониде. Ведь он спас его. Спас!

Открыв глаза, Кузьма встретился с устремленным на него взглядом Леонида.

— Как ты? Не ломает? Оклемался?

— Будто ничего и не было.

— Нормально! — восторженно воскликнул Леонид и вздохнул с облегчением. — Очень я за тебя беспокоился. Не хватало только, чтоб с тобой какая-нибудь ерунда приключилась.

— Обошлось, — поднимаясь, сказал Кузьма.

Настроение было отличное, и все, что он увидел, представилось ему прекрасным. Туман бисером мелкой росы вышил паутину меж веток ближнего куста. На рыжих листьях висели крупные капли. Седой дым от влажных дров припахивал пожарищем. Шум порога, скрытого пеленой, слышался глухо, утробно.

— Ну, сегодня я дежурный, — продолжал Свечин. — Завтрак такой сварганю…

— Уже готов. Ешь — и поехали. Я лодку приготовлю.

— Ее же волоком надо перетаскивать.

— Уже. — И, встретив удивленный взгляд Кузьмы, Леонид пояснил: — Ты спал двенадцать часов. Спустить лодку под уклон не так уж трудно. Тем более пустую. А вещи я потом перетаскал. Не знал, сможешь ли ты подняться.

Кузьме стало неловко и тревожно. Леонид проделал воловью работу. И все из-за его оплошности. Оплошности ли? Он мог погибнуть, ничего не узнав. Однако он жив, черт возьми! Значит, по-прежнему будет действовать.

А что мог сделать Леонид, пока Свечин спал?

Прослушать магнитофонную запись! Леонид слишком настойчиво интересуется ходом расследования. Но он и виду не подает, что теперь знает и об отравлении своего отца, и о кепке ниже водопада, у волока. Почему?

Какие у него причины молчать? Соучастие в отравлении?

Чушь… Чушь?

С ним надо быть очень осторожным. Очень. Завтрак, приготовленный Леонидом, оказался удивительно вкусным.

После еды Кузьма глянул на часы, приложил к уху:

— Все. Отработали. Сколько времени?

— Восемь.

— Пора выходить на связь.

— Так ты обычно выходил на связь вечером.

— Ты не знаешь расписания связи. Сегодня — утром.

— Твое дело. Чего объяснять?

Миновав берегом порог, Кузьма и Леонид прошли к лодке. Она уже была на плаву.

Взяв рюкзак, Кузьма придирчиво оглядел застежки, узел. Все выглядело вроде бы нетронутым. Но, осматривая магнитофон, он обратил внимание, что стрелка, показывающая метраж, не дошла до прежнего места в смотровом окошечке. А он хорошо помнил: она занимала иное положение. Тогда Кузьма заклеил клавиши управления особой пленкой. Под ней останутся в неприкосновенности следы пальцев Леонида в том случае, если он касался клавишей и не оборачивал палец тряпкой.

Леонид возился в лодке и всем своим видом старался показать, что копание Свечина с рюкзаком его не интересует. Коробку с прибором ночного видения Леонид, по всей вероятности, не смог открыть. А передатчик почему-то не работал. Сколько Свечин ни ломал голову, выискивая поломку, все было тщетно.

— Мы скоро пойдем? — послышался голос Леонида. Свечин решил заняться рацией на вечернем привале.

На связь ему действительно нужно было выйти в двадцать один тридцать, а к берегу можно пристать раньше. Внешних, заметных на глаз повреждений в передатчике он не обнаружил. Винить Леонида в поломке не приходилось.

— Ну, Кузьма, теперь дорога гладкая. К мотору садись ты. А я посплю.

Так и просидел Кузьма весь день на корме у мотора.

Вечерний сеанс связи пришлось пропустить. Поломки Свечин не нашел, передатчик молчал. Оставалось предположить, что сели батареи.

К вечеру следующего дня они прошли мимо яра, где еще неделю назад находился табор корневщиков. У воды белел свежеотесанный кол. Лодки не было. То ли Калиткин и Храбров подались ниже, то ли, заботясь о судьбе корней, доверенных Дзюбе, а главное, корня-гиганта, спустились в Спас.

Все это время Свечин думал о человеке, с которым он плыл в одной лодке, сидел у одного костра. Зачем Леониду понадобилось прослушивать записи?

Опять Кузьма копался в передатчике, а Леонид предавался любимому занятию — строгал веточки. Возьмет одну и аккуратненько, будто карандаш, строгает ее, пока не останется огрызок. Затем берет новую веточку, и все повторяется сначала.

«Ну, прослушал он записи, а дальше? Он узнал, что кто-то отравил его отца. Или он ищет другое, интересуется другим — драгоценным корнем? Это деньги, которые не придется делить ни с кем. Но для того чтобы искать, где спрятан гигантский женьшень, надо наперед знать: он, корень, существует. Откуда Леониду это известно? От отца?