Николай Коротеев - По ту сторону костра

• Название: По ту сторону костра
• Автор: Николай Коротеев
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1982

В книгу включены повести: «По следу упие» — о тружениках тайги, о расследовании работниками милиции загадочных обстоятельств гибели опытного таежника — искателя «корня жизни» — женьшеня; «Капкан удачи» — о добытчиках алмазов, о том, как неожиданно раскрываются истинные нравственные качества молодых людей, вступивших в большую жизнь; рассказ «По ту сторону костра» — о тигроловах, о бережном отношении советского человека к богатствам тайги. За повесть «По следу упие» автор был удостоен звания лауреата премии МВД СССР и Союза писателей СССР.

Содержание:

По следу упие. Повесть

Капкан удачи. Повесть

По ту сторону костра. Рассказ

Рисунки: Н. Лавецкого

---

Сколько времени прошло, пока появился Леонид, Кузьма не знал. Но едва тот стал спускаться на поляну, как Ангирчи легко перелез через груду камней и бесшумно скрылся в расселине, откуда только что вышел Дзюба-младший.

Снова Кузьме, чтобы одновременно наблюдать за Леонидом и Ангирчи, пришлось уменьшить увеличение.

Леонид преодолел уже половину спуска, когда Ангирчи вынырнул из расселины. В руках у него было нечто похожее на большого формата книгу, атлас, что ли, длиной в полметра, а шириной немного поменьше.

«Лубянка? Лубянка!.. С корнем!»

Кузьма быстро дал увеличение и увидел, что створки Лубянки распахнуты. Значит, она пуста.

Ангирчи с ловкостью барса взобрался на скалы и скрылся за ними.

Кузьма перевел объектив прибора к подножию. Леонид еще не закончил спуск. Он двигался очень расчетливо, придерживаясь за камни одной рукой, а вторую не отрывал от груди. И снова, оказавшись на поляне, он не пошел к костру напрямик, а повернул вдоль опушки.

Свечин не спеша убрал аппарат в коробку и, увидев, что Леонид направился к костру, задвинул ее под рюкзак. Через несколько минут Дзюба, покашливая, подошел к огню. Присел. Закурил неторопливо, с чувством. И лишь затяжки его — глубокие, прерывистые — свидетельствовали: он только что закончил трудное и опасное дело, потребовавшее от него напряжения всех сил.

Глядя сквозь чуть приоткрытые веки, Кузьма понял: у Леонида под ватником что-то есть.

Убедившись, что Свечин спит — тот, поежившись, преспокойно перевернулся на другой бок, почмокал губами и затих, — Леонид повернулся спиной к костру, переложил спрятанное за пазухой в свою котомку. Потом бросил окурок в огонь, подложил дров и лег.

А Свечин стал думать о том, правильно ли он вел себя и так ли, как надо, поступил. Первый вопрос, который он себе задал, был: «Почему ты не задержал обоих на месте преступления?» И тут же ответил: «Но разве нельзя предположить такое: я просыпаюсь, а Леонид смеется и говорит: «Пока ты спал, инспектор-салага, я корень нашел. Вот он!!!»

Леонид достаточно честолюбив, чтобы поступить именно так. Но зачем Ангирчи Лубянка? И почему Леонид не взял ее? В том-то и дело! Если бы Ангирчи был в сговоре с Леонидом, то не стал бы тайком утаскивать Лубянку, когда корень женьшеня из нее уже взят. А Дзюбе куда ее девать? Корень, правда, пострадает, но и упустить то, во имя чего совершилось преступление…

«А ты, Кузьма, сам-то уверен, что Леонид его совершил?.. Я не сказал еще точно: Леонид… Не назвал убийцей? Но ведь убийство совершено для того, чтобы завладеть женьшенем…»

И тут Кузьма увидел, что из ночного мрака выходит Ангирчи с Лубянкой в руках. Он шел неторопливо и уверенно.

Свечин сел и вытаращил глаза на старика, Он был поражен тем, сколько в фигуре хрупкого на вид удэгейца было достоинства и силы.

Поднявшись, Кузьма сказал:

— Здравствуй, Ангирчи. Я рад тебя видеть. Где ты пропадал, Ангирчи?

Уголком глаза инспектор наблюдал за Леонидом. Тот словно окаменел, скрючившись на земле.

— Кузьма…

Ангирчи заговорил совсем негромко, но в ночи его слова не заглушались даже шумом водопада.

— Кузьма, у костра твоего — вор и сын вора.

— Может быть, и…

— Нет! Я не убивал отца! — закричал Леонид. — Нет!..

— Вор украл корень. Ты скрывал место, где вор прятал. Ангирчи догадался. Две недели ждал тебя. Ангирчи стар. Мало-мало осталось тайга ходить. Моя хотел отдать корень людям.

Ангирчи подошел к Леониду. Достал из его котомки корень, очень похожий на индийского танцовщика, изваянного из слоновой кости. Отсветы костра играли на нем, и казалось, что фигурка живая.

Старик бережно, словно ребенка в колыбель, уложил женьшень в лубянку и передал ее Свечину:

— Бери корень. Людям неси…

Капкан удачи

Повесть

1

Вертолет шел на высоте двухсот пятидесяти метров. Устроившись между летчиком и штурманом, участковый инспектор старший лейтенант Малинка глядел в нижние обзорные иллюминаторы пилотской кабины. Рослому худощавому инспектору никогда еще не приходилось так долго сидеть на корточках. Затекли ноги, и ныла согнутая спина, но Пионеру Георгиевичу было не до этого.

Внизу — вспученные темные воды реки. Наступило второе, предосеннее северное половодье, когда от тридцатиградусной жары начала сочиться укрывшаяся подо мхом и скудной почвой вечная мерзлота. Паводок бурлил куда резвее весеннего. Река подтопила русло, из каждого распадка в нее стремились рыжие от ила и размытого дерна потоки. Они легко тащили на стрежнях-хребтах подточенные и сваленные деревца, деревья. Выворотни эти плыли корневищами вперед и походили на головоногих моллюсков, уродливых и жутких.

Стремнина реки металась в своем каменном ложе от одного берега к другому, будто в бредовой горячке, вскипая грязной пеной, растекаясь пролысинами водоверти, над скалистыми завалами подтопленных перекатов. Во вновь явившихся заводях медлительно кружились водовороты. В них пена, сучья и мох образовывали скопления, напоминающие галактики, фотографии которых в журналах любил рассматривать Малинка.

Только теперь Пионеру Георгиевичу было не до «галактик», вращавшихся в заводях. Произошло нечто несообразное, непонятное. Впрочем, два года жизни в алмазном краю, тишайших и спокойнейших, совсем не расхолодили его. Наоборот, по многолетнему опыту он знал, что чем дольше тянется подобное бездействие, тем неожиданней и коварней может быть происшествие.

Бывало такое. И сейчас, задним числом, он как бы припоминал, что последнее время его душу тревожило какое-то странное беспричинное беспокойство.

Машина шла точно над руслом, не срезая углов. На одном из поворотов инспектору показалось, что он заметил плотик. Малинка даже руку протянул к локтю пилота, но, разглядев, вздохнул и еще ниже склонился к иллюминаторам. Летчик тоже увидел странное скопление бревен, тронул старшего лейтенанта за плечо, указал пальцем.

Инспектор поднял глаза, встретился взглядом с пилотом и помотал головой. Летчик понял его, ответил кивком. Тут штурман, сидевший рядом, сунул под нос Малинке планшет с картой и застучал пальцем по целлофану сначала в одном месте, потом чуть выше. На карте поперек реки была проведена жирная черта, обозначавшая порог. Штурман снова ткнул пальцем немного ниже и опять в черту, затем показал растопыренную пятерню.

«Пятьдесят километров осталось до порога, — догадался Малинка. — Если мы не обнаружим плот и на нем Попова, то за порогом найдем, пожалуй, лишь его труп… Совсем плохо!

Впрочем, кто ему может помешать пристать к берегу, разобрать плот, пустить бревнышки по течению, а самому податься в тайгу? Да… Но чтобы так поступить, надо иметь очень веские основания. Очень! Попов уж скоро год как живет в этих местах, знает: в редкостойной лиственничной тайге укрыться почти невозможно. В ней не то что человека — консервную банку разыскать можно. Если понадобится, конечно. Так почему же он все-таки драпанул без оглядки? А коли ничего за ним нет — чего бежать? Да еще так… опрометчиво…»

Штурман теперь показывал часы и провел пальцем по четверти циферблата.

«Пятнадцать минут лету…» — закивал инспектор.

Они по-прежнему шли на высоте двухсот пятидесяти метров. Если Попов бросил плот и ушел в тайгу, то, может быть, удастся приметить дымок костра. Хотя каждый сознавал: надежда эта призрачна.

Если бы они знали, что, собственно, произошло! Но узнать-то толком обо всем инспектор мог лишь у Попова. Пока было ясно: не напрасна тревога. Раз один из неразлучников вдруг бежит куда-то сломя голову, бросив товарища, — должно быть что-то серьезное. Мало ли бывает несчастных случаев на охоте? Однако в двадцатилетней милицейской практике Малинки не находилось происшествия, когда друг оставил бы друга в беде.

Всего четверть часа могли они потратить на осмотр с вертолета местности выше парома. Друга Попова — тоже бульдозериста и шофера — Лазарева ни живого, ни мертвого не увидели. А Попова, миновавшего паромную переправу двенадцать часов назад, упускать просто никак нельзя. Что приключилось с Лазаревым, неизвестно. Но Попов-то жив-здоров. Его и надо догнать.

Хорошо еще, паромщик, знавший Попова, догадался позвонить Малинке. Пионер Георгиевич сразу почувствовал: побеспокоили его, инспектора, неспроста. Происшествия на этом участке вообще случались чрезвычайно редко. Но коли беспокоили, то, значит, было совершенно необходимо.

После позднего звонка паромщика инспектор вывел мотоцикл и почти всю ночь провел в седле.

Странен и удивителен ночной свет, неверен. Он растушевывает очертания, путает, то удлинняя, то сокращая расстояния; вроде бы хорошо видишь дорогу, да как раз угодишь в колдобину. Он утомляет и тревожит, треплет нервы, перламутровый, блекло-радужный отсвет неба, а веет покоем. К нему невозможно привыкнуть, как к мгновению, когда вот-вот взойдет солнце, которого ждешь, затаив дыхание.