Иван Жагель - Состязание в непристойностях

• Название: Состязание в непристойностях
• Автор: Иван Жагель
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-06153

Герои ТВ…

Они зарабатывают огромные деньги. Их преследуют поклонницы. Они — кумиры для тысяч и тысяч зрителей.

Но чем приходится им платить за славу, богатство и успех?

Тоска. Одиночество. Алкоголь. Издерганные нервы…

Известный шоумен Петр Калачников, более двадцати лет проработавший на ТВ, уже готов смириться и с тем, что его личная жизнь превратилась в череду случайных связей, и с тем, что здоровье его непоправимо расстроено, и даже с «блестящей перспективой» ранней смерти.

Но однажды все изменяется.

В жизни Петра появляется врач Марина Волкогонова — первая женщина, которая готова увидеть в нем не знаменитость, не звезду, а просто усталого, измученного мужчину, который отчаянно нуждается в любви и поддержке.

Однако Марина, намеренная любой ценой спасти любимого от нависшего над ним страшного врачебного диагноза, требует, чтобы Петр немедленно ушел с телевидения…

---

После этого в трубке залегла продолжительная, подозрительная пауза.

— У вас какие-то претензии?! — наконец выдохнула она. — Так я и знала, что с вами у меня будут неприятности!

Надо было слышать тембр ее голоса. Докторша явно пожалела, что вчера сама не сломала себе ногу или не слегла с какой-нибудь тяжелой болезнью, освободившей бы ее от дежурства в «Скорой помощи».

— Нет-нет! О чем вы говорите, никаких претензий у меня нет, — поторопился Петр развеять ее страхи.

— Тогда что вы хотите?!

— Я звоню только потому, что обещал сегодня куда-нибудь пригласить вас и подробно объяснить, почему мне так важно, чтобы никто не знал о моих проблемах со здоровьем. Ну хотя бы еще месяц-полтора.

Волкогонова опять надолго замолчала. Или она была туповата, или что-то случилось со связью.

— А почему вы думаете, что мне это интересно? — опять возник в трубке ее голос. — Нравится вам рисковать своей жизнью, ну и на здоровье…

— Мне не хотелось, чтобы вы считали меня лгуном: мол, пообещал и пропал.

— Ах, вот оно что, — устало вздохнула она. — Не думала, что люди на телевидении такие щепетильные.

— Не все, но некоторые…

— Я на вас совсем не обиделась. Честно говоря, я даже забыла о вас, так что успокойтесь. Никаких обязательств у вас передо мной нет.

Ее равнодушие добило Калачникова, он засуетился, заговорил еще путанее:

— Нет, это дело принципа: вы пошли мне навстречу, и я должен ответить вам тем же! Сегодня я был очень занят — опять пришлось ехать на съемки — и не мог связаться с вами, но завтра давайте обязательно встретимся. Посидим в каком-нибудь уютном ресторанчике.

Опять пауза. Все-таки она была туповата.

— Ну хорошо, — вздохнула Волкогонова, — давайте встретимся. А во сколько?

— Скажем, вечерком. — Игривый тон сейчас был ни к чему, и он поправился: — Я говорю, вечером.

— Нет, только не вечером, — уже без колебаний ответила она. — По вечерам мне вырываться труднее, да и в понедельник мне надо рано вставать: у меня дежурство.

У Калачникова едва не вырвалось грубое ругательство. Уже давно ему не приходилось уламывать женщин, тем более таких — ничего собой не представляющих. Как будто этой стерве каждый день звонят известные телеведущие, звездные шоумены и приглашают в рестораны.

— Нет вопросов, — с фальшивой покладистостью бросил он в трубку, — не можете вечером, тогда встретимся днем. В это время мне тоже удобно. Пообедаем, поговорим… Я заеду за вами, скажем, в два, нормально?

— Да.

— Только скажите куда.

Она назвала улицу и дом, однако ни подъезд, ни номер квартиры не указала.

— Подождите меня на углу дома, я сама к вам выйду. У вас какая машина?

— «Мерседес»… белый, — обретая уверенность, ответил Калачников.

Его машина сбивала спесь с любой сучки, а тем более эта докторша никогда, наверное, на таких не ездила. Повесив трубку, Калачников лег спать, однако долго ворочался. Он думал, как наказать Волкогонову за испытанные унижения, за то, что ему пришлось уламывать ее. Ничего путного ему в голову так и не пришло, но в принципе у него было еще время придумать что-то особенное.

Глава 3

Оказалось, что Волкогонова жила неподалеку от главного здания МГУ в одном из так называемых сталинских домов. Их строили вскоре после Второй мировой войны, и советско-имперскому стилю этих зданий характерна была не только богатая лепнина на фасадах, но и довольно роскошное нутро — просторные комнаты, высокие потолки, огромные окна, впускавшие много света. Не случайно квартиры в «сталинках» стоили сейчас почти так же дорого, как и в современных домах бизнес-класса, и врач «Скорой помощи» вряд ли могла купить здесь что-то на свою нищенскую зарплату.

Как и было договорено с Волкогоновой, Калачников остановился на углу дома, у одной из ведущих во двор арок, и, не выходя из машины, стал ждать. Сам факт, что докторша не позволила ему подъехать к ее подъезду, а тем более зайти за ней в квартиру, раздражал Петра. Она словно не хотела афишировать их знакомство, и конечно, не потому, что была замужем — иначе бы эта встреча вообще не состоялось или была бы назначена в другом месте, где нельзя попасться на глаза соседям. Просто Волкогонова демонстративно подчеркнула существование определенной дистанции между ними, которую не собиралась укорачивать: мол, едва знакомым людям не принято сообщать подробности своей личной жизни, в том числе свой точный адрес, номер квартиры и подъезда.

И еще Калачников немного злился на себя. Ему было непонятно, зачем он вообще назначил это рандеву. Да, Волкогонова была красивой сучкой, но мало ли привлекательных, сексуальных баб на белом свете?! И даже если он не почувствовал с ее стороны привычного для себя женского обожания, то стоило ли ради исправления этого пустячного казуса прилагать сверхъестественные усилия: просидеть вчера на телефоне целый вечер, а сегодня торчать у этого дома?!

Впрочем, ждал он недолго — Волкогонова появилась из арки практически в точно назначенное ею время. Без белого медицинского халата она смотрелась еще моложе. Наверняка ей было не больше двадцати семи — двадцати восьми лет. На ней были светлая юбка и короткий розовый пиджачок, оттенявшие ее смуглую кожу. А когда Калачников вышел из машины, он обратил внимание, что Волкогонова выше его на полголовы. Во время ее приезда в телецентр он этого не заметил — возможно, потому, что на работу она надевает туфли с более низкими каблуками. Сейчас же на ее ногах были шикарные белые шпильки.

— Рад вас видеть! — приветствовал ее Петр.

В ответ он получил сдержанный, едва заметный кивок. Волкогонова остановилась в метре от него, и взгляд у нее был такой, словно она ожидала какого-то подвоха, дурацкого розыгрыша. По крайней мере ей тоже было непонятно, зачем он настоял на этой встрече.

— Еще раз извините, что позвонил вам вчера поздно вечером… — любезно продолжил Калачников, пытаясь сгладить неловкость первых минут.

На улыбку приличные люди обычно отвечают улыбкой, но пассаж Петра был удостоен лишь очередного сухого кивка. Несомненно, что, если бы на месте Калачникова оказался какой-нибудь занюханный инженер, бухгалтер или даже дворник, Волкогонова была бы более любезной. «Ах ты, заносчивая стерва! — мысленно ругнулся Калачников. — Ты у меня еще попляшешь!» — а вслух он произнес:

— Ну что, как мы и договаривались, пообедаем где-нибудь? У вас есть какие-нибудь предпочтения?

У Калачникова был такой богатый опыт охмурения женщин, что у него уже выработалась определенная технология этого специфического процесса. И точно так же, как слесарю-профессионалу достаточно одного взгляда на гайку, чтобы выбрать соответствующий по размеру ключ, так и Петр с ходу мог определить, в какой ресторан надо везти ту или иную шлюху, сколько денег придется на нее потратить.

— Мне все равно, — пожала плечами Волкогонова.

— Тогда доверьтесь вашему покорному слуге, — распахнул Калачников переднюю дверь своей машины.

Конечно, лишь отдельные телки понимали, что у него не просто «мерседес», а тюнинговый вариант известной немецкой фирмы «Брабус», превращавшей машину в изящную ракету на колесах. Но все же, попадая внутрь, большинство женщин, как правило, начинали энергично вертеть головой, рассматривая роскошный салон, трогать пальцами шелковистую, цвета топленого молока кожу сидений и глупо улыбаться. В принципе Петр был бы вполне удовлетворен, если бы ему удалось таким нехитрым способом сбить спесь с докторши. Однако Волкогонова проявила не больше эмоций, чем если бы она села в обшарпанный троллейбус или пригородную электричку.

Отъезжая от бордюра, Калачников заметил:

— Мне нравится ваш район — один из самых зеленых в Москве. Здесь есть чем дышать. А квартиры в вашем доме наверняка обходятся в копеечку.

— Не знаю, не покупала, — отрезала Волкогонова. — Квартиру мне оставил в наследство мой дедушка.

Теперь Калачникову многое стало понятно. Когда «сталинки» только строились, квартиры в них бесплатно давали тем, кто верой и правдой служил социалистической Родине, — ученым всяких закрытых КБ, ковавшим ракетно-ядерный щит страны, писателям, артистам, художникам, создававшим шедевры соцреализма, ну и немного передовикам производства, так называемым стахановцам. Рабочими предки Волкогоновой, конечно, не были. Никакого отношения к искусству они тоже скорее всего не имели, иначе бы она не выказывала такое пренебрежение к представителям шоу-бизнеса. А вот главными специалистами каких-нибудь «номерных ящиков» они вполне могли быть.

Такие люди в советское время жили лучше, сытнее всех в стране, но после экономических реформ стали нищими, их номерные заводы и секретные конструкторские бюро плохо вписались в реалии рынка, и все, что они могли передать потомству, — это квартира, старый «жигуленок» и спесь. Один знакомый Петра, родители которого были учеными, даже шутил, что в материальном плане он фактически сирота.