Эксперт Эксперт - Эксперт № 32 (2013)

• Название: Эксперт № 32 (2013)
• Автор: Эксперт Эксперт
• Жанр: Публицистика

---

О деле Фарбера как типичном

Александр Привалов

Александр Привалов

Приговор Илье Фарберу, вынесенный Осташковским городским судом в начале августа, поразил свирепостью. Москвич, приехавший в тамошнее село учительствовать и легкомысленно взявшийся заведовать сельским Домом культуры и, хуже того, этот ДК ремонтировать, признан виновным в получении взяток на общую сумму 420 тысяч рублей, а также в злоупотреблении должностными полномочиями — и получил за всё это семь лет и месяц строгого режима. Это жестокость сознательная и подчёркнутая. «При рассмотрении дела суд не усмотрел возможности назначить Фарберу И. И. наказание в виде лишения свободы условно», — комментирует приговор судья Лебедев. На иной взгляд, этих возможностей полно: подсудимый не имел криминального прошлого; суду представлена груда его положительных характеристик; у него двое малых детей и больной позвоночник, — а суд не усмотрел . Но строгий-то режим почему — неужели злополучный художник так социально опасен? А потому, поясняет Лебедев, что «Фарбер И. И. совершил, в том числе, преступление, отнесённое к категории особо тяжкого», так что режим строгий — и баста.

Особо тяжким преступлением взятка становится, выйдя за 150 тысяч рублей, в деле же Фарбера хоть что-то разборчивое говорилось лишь о 120 тысячах. Так что прокурору пришлось утверждать, что он отчётливо слышит на некой диктофонной записи хруст денежных купюр, причём именно пятитысячных, и хрусту этого было ещё на 300 тысяч. Так что и особо тяжкое, и строгий режим — всё это большей частью с тонкого прокурорского слуха. Никаких семи лет строгого режима в деле Фарбера нет, хоть ты что. А смысл дела прост: местная верхушка показательно прихлопнула чужака, посмевшего претендовать на пряники, нужные и своим (вроде распоряжения средствами ДК), да к тому же «слишком умного», не соблюдающего местных правил.

Приговор привлёк общее внимание ещё и диким контрастом лютого наказания неопытному парню — и судьбы настоящих казнокрадов: так, в Москве зампрефекта СВАО Рейханову за хищение 376 млн рублей дали пять лет условно — его исправление , по мнению суда, возможно без изоляции от общества . Когда Фарбера осудили в первый раз (Тверской облсуд год назад дал ему восемь лет), Верховный суд отменил приговор, сославшись на процедурные нарушения, и вернул дело на новое рассмотрение. Повторение вмешательства ВС не очень вероятно: с 2013 года порядок поменялся, и ВС практически отстранён от рассмотрения конкретных дел. Я очень хотел бы, чтобы и в Твери дело Фарбера решилось справедливо, но не возьмусь оценивать его шансы.

Боюсь, однако, что шансы эти весьма невелики, пока судьи так относятся к процедурным вопросам. Не знаю, верно ли, что демократия — это процедура, но суд — это именно и только процедура. Судебное решение, вынесенное с процессуальными нарушениями, есть расправа; она может оказаться заслуженной, но правосудной не может быть в принципе. Первый суд над Фарбером был проведён с вопиющими нарушениями процессуальных прав подсудимого, но допустившему их судье и пальцем не погрозили. Поэтому немудрено, что и второй суд, как я понял, был не многим лучше. В этом смысле дело Фарбера, увы, страшно типично: сторону защиты держат в чёрном теле на большинстве наших процессов.

Типично оно, увы, не только по форме, но и по содержанию. Пожелаем свободы Илье Фарберу и поговорим отвлечённо. Пусть какой-то другой, гипотетический NN с наилучшими намерениями запутался в деревенских строительных накрутках, нарвался на «подставу» от зловредного контрагента и неосторожно совершил какие-то действия, могущие быть истолкованы дурно, на сумму тех же 420 тысяч рублей; пусть прокурор убедительно (не по слуху ) эту дурную трактовку доказал. Так это и будет лет семь; ну или шесть, или восемь — как повезёт. По-вашему, это правильно? За убийство нередко дают меньше. В начале лета Пленум ВС издал постановление с рекомендациями судам по рассмотрению дел о взяточничестве и иных коррупционных преступлениях. Это пространный и, видимо, очень полезный документ, но в нём нет ни полуслова насчёт того, как коррупционеры разных рангов должны размещаться по широкому спектру предусмотренных законом наказаний — ну, как строгость наказания должна соотноситься хоть, например, с масштабом деятельности подсудимого. Нет, я понимаю, дискреция суда и всё такое, но должна же быть какая-то логика, какое-то единство судебной практики! Мне-то кажется, что если, по действующему УК, героям и героиням того же «Оборонсервиса», будь они осуждены, грозит максимум пятнадцать лет, то учителя, врачи, заведующие сельскими клубами — вообще люди, чьи «должностные полномочия», за злоупотребления которыми их судят, с запасом помещаются в напёрсток, должны получать ну год, ну два, а при безупречном прошлом и садиться не должны — условные сроки и проч. Сейчас, как мы видим, всё идёт скорее наоборот, и это скверно: каждое «дело Фарбера», как и каждое «дело Рейханова», не подрывает, а убивает в обществе остатки доверия к суду. Кстати, я бы предложил и серьёзно поднять планки «крупных» и «особо крупных» размеров. Взятки — большое зло, но шесть лет за взятку в 25 тыс. рублей, то есть меньше среднероссийского месячного заработка, — это дикость. Да и во многих других статьях кодекса такие барьеры явно устарели. Сколько народу сидит годами пусть и не за три колоска, но за сущие мелочи, никто и не считает.

Но конечно, частными латками проблему не решить — их и так слишком много. За последние годы в уголовное законодательство внесены тысячи изменений. Там масса поправок либерализующих и смягчающих, но там же и множество устрожающих новаций (в том числе невнятных, вроде недавнего «оскорбления чувств верующих»), принятых в рамках очередной кампании. В результате УК из системного документа сделался сущим лоскутным одеялом. Не хочу сказать, что в результате именно этой перемены фигуранту сомнительной ситуации с деревенской застройкой стало можно вынести приговор строже, чем убийце, но уж точно такие вещи стало делать гораздо легче. Серьёзные юристы давно предлагают прекратить хаотические изменения уголовного права и написать новые, внятные УК и УПК, да начальству всё как-то недосуг благословить это здравое начинание. Силовикам — хоть федеральным, хоть районным — и так очень удобно.

На Керимова Лукашенко нашелся

Иван Рубанов

«Уралкалий» разорвал торговый союз с несговорчивыми белорусскими партнерами. Калийный рынок ожидает падение цен и заморозка части проектов, что, впрочем, не спасет его от перепроизводства

«Уралкалий» разорвал торговый союз с несговорчивыми белорусскими партнерами

Фото: ИТАР - ТАСС

В калийной отрасли радикальные перемены. Лидер мирового рынка российский «Уралкалий» в конце июля объявил о выходе из торгового альянса с третьей в мировой калийной табели о рангах компанией — «Беларуськалием». Выступая последние восемь лет единым фронтом и ограничивая производство, две компании поддерживали цены на высоком уровне. Олигопольный калийный рынок долгое время был золотой жилой для инвесторов, но теперь это в прошлом.

Российская компания открыто заявляет о готовности демпинговать и максимизировать объемы продаж. Сразу после неожиданной новости акции ведущих калийных компаний всего за один день упали на десятки процентов. Отрасль потеряла порядка 20 млрд долларов капитализации, российской бирже даже пришлось приостановить торги ценными бумагами «Уралкалия». Эксперты гадают: почему российская компания пошла на такой неоднозначный шаг и каковы будут его долгосрочные последствия?

Глобальная дуополия

Калийный рынок на фоне рынков других агрохимикатов всегда отличался особой привлекательностью — конкуренции поменьше обычного, а цены и рентабельность повыше. Дело в его особом устройстве.

Производства привязаны к немногочисленным месторождениям калийных солей. Сам рынок консолидирован — крупных производителей можно пересчитать по пальцам (см. график 1). Около 80% калийной продукции экспортируется (география месторождений с центрами потребления не совпадает), но половина этого объема расходится по «домашним» — близлежащим рынкам, которые поделены между разрозненными игроками. Другая половина экспорта в рамках трансконтинентальной торговли попадает в несколько крупных аграрных держав, где сосредоточено основное потребление этого агрохимиката, — в Бразилию, Индию, Китай, государства Юго-Восточной Азии. Китайские и индийские трейдеры покупают хлоркалий в огромных количествах в рамках среднесрочных контрактов, которые становятся ориентирами для всего рынка. Им бы править бал, ведь излишки товара может поставить любой из десятка игроков, так что конкуренция за право работать с ними максимальна. Но производители с этим пагубным для себя явлением научились бороться.