Александр Демченко - Поднебесный гром

• Название: Поднебесный гром
• Автор: Александр Демченко
• Издательство: Московский рабочий. Смоленское отделение
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1989
• ISBN: 5-239-00539-7

Роман рассказывает о нелегком, подчас героическом труде летчиков-испытателей, которые первыми проверяют качество крылатых машин, о мужестве, верности и любви наших молодых современников.

---

— Спасибо, папка, а я и не знала, что ты у меня такой.

— Какой — такой?

— Ну, такой… Веселый!

Потом, отдыхая от суматошной пляски, снова пили чай, кто-то все-таки раздобыл гитару, и мальчишки исполнили «гимн десятиклассников». Андрей слушал, не вникая в смысл слов: ему было просто радостно смотреть на детей. Он видел разгоряченное лицо дочери, ее смеющиеся глаза с открытым взмахом бровей, и в эти минуты вдруг особенно остро почувствовал свой долг: он обязан сделать все, чтоб Ольга была счастлива.

Лариса вышла в прихожую. За ней кинулась Ольга:

— Вы куда?

— Принесу еще торт.

— Не надо, я сама сбегаю, отдохните… — Ольга накинула на плечи куртку, подхватила авоську, и тут ее взгляд упал на то место на стене, где висел портрет матери. Портрета не было.

— Папа, а где портрет мамы?

Андрей тоже взглянул на стену, повернулся к Ларисе.

— Я тут убиралась… — начала она оправдываться, и лицо ее заполыхало. — Он запылился. Ну я и спрятала пока в шкаф…

Ольга стояла бледная, глаза наполнились слезами.

— Как вы могли? — глухо произнесла она, не глядя на Ларису, а уставясь глазами куда-то в пол. — Ведь это моя мама… Мама!

Она швырнула авоську и, зарыдав, убежала к себе. С минуту в комнате было тихо. Потом, словно опомнившись, девчонки бросились вслед за Ольгой:

— Оля, открой! Олюшка!..

19

Аргунов прохаживался босиком по ковровой дорожке, устилавшей пол. На душе было покойно и раздольно — так чувствовал он себя, когда отдыхал у тестя на пасеке. Но мощный хор турбин, проникавший сюда даже сквозь толстые стены, звал в полет.

— Андрей Николаевич, агрегат к полету готов, — с улыбкой доложил, войдя в гардеробную, механик.

— Я тоже.

С помощью Игнатьича он быстро облачился в высотный костюм, надел на голову гермошлем и, прихватив наколенный планшет, направился к выходу.

Взлет нового самолета — всегда волнующее событие, особенно для тех, кто корпел над чертежами, кто вытачивал каждый винтик и собственными руками собирал сложнейшие приборы. Они провожают машину с чувством гордости за себя, и мало кому в эти минуты приходит мысль о том человеке, кто, находясь в кабине, венчает их труд и чья судьба напрочь спаяна, неразделима с судьбой самолета. Оба они, человек и машина, зависимы друг от друга, и в испытательном полете поддерживают друг друга, как солдаты, идущие в атаку.

Смотрел в окно и Валерий Волчок. Его распирало от гордости, что он тоже участвует в головных испытаниях, что ему поверили и доверили, как Аргунову и Волобуеву, Струеву и Суматохину.

Валерий уже знал эту машину, он в первом же полете привязался к ней, влюбился в нее и все дни ходил под впечатлением той же мощи и легкости, какую почувствовал в новом истребителе.

За первым полетом пошли второй, третий… пятый… седьмой… И все пока без сучка, без задоринки. Поэтому Волчка и удивляла настороженность Аргунова, вызывала в душе глухое раздражение. А на днях Аргунов так прямо и заявил ему:

— Запомни, Валера, ты хоть и лихой, но пока еще сыроватый летчик.

Волчок взорвался:

— Сыроватый?! Я? Да если хотите, я уже весь пилотаж на новой машине делал!

— Знаю, — спокойно ответил Аргунов.

Волчок даже опешил на мгновение, но в следующую секунду догадался: а почему бы и не знать, если вся машина напичкана контрольно-записывающей аппаратурой, которая, как шпион, фиксирует любую скорость и высоту, любую перегрузку, любой маневр самолета, — и расшифровать весь полет не представляет трудности.

Его поразило другое: знал, но молчал.

Что ж, тем лучше! Но почему «сыроватый»?

И, уже не помня себя от незаслуженной обиды, вскипел:

— А вы… вы все на одном месте топчетесь!..

Андрей покачал головой.

— Птицу видно по полету, а добра молодца — по соплям! — насмешливо резанул он и ушел, предоставив Волчку самому разобраться в себе.

Теперь Волчок наблюдал за взлетом машины Аргунова. Ничего особенного, можно бы и поэффектней. Короткий разбег, плавный отход от земли и не очень крутой набор высоты.

— Тоже мне взлет! — проворчал Волчок.

— Осторожничает, — раздалось за спиной.

— А, это ты? — узнав Струева, обрадовался Волчок.

— Аргунов, кажется, отлетал свое, — будто сожалеючи, добавил Струев.

«А может, и правда! — подумал Валерий. — Как тормоз. То нельзя, это нельзя…. Может быть, потерял интерес? Тогда уходил бы, не мешал другим…»

— Трудно с ним работать, — продолжал Струев. — И я тебе советую не терять своего лица. У каждого должен быть свой почерк. Не люблю обезлички.

Его слова задели Волчка, но он промолчал.

— А вы тянетесь перед ним, как солдафоны!

— Слушай, Лев, подбирай выражения! — Волчок резко развернулся и пошел прочь.

«А ведь Струев, пожалуй, прав. Ну уж дудки! Я себя покажу: на мне где сядешь, там и слезешь».

Злой и рассерженный, вбежал Волчок в диспетчерскую.

— Ну, заяц, погоди! — прыснула в кулак Наташа, увидев его задиристо взлохмаченный чуб.

— Самолет готов? — оборвал ее Волчок.

— Минут через десять. Полетный лист я вам уже выписала. Задание прежнее: простой пилотаж! — скороговоркой доложила девушка, поняв, что Волчок не в духе.

Валерий едва не выпалил: «Ну уж черта с два — простой пилотаж!», но вовремя прикусил язык.

Теперь он знал, что будет делать. Петли! Восходящие бочки! Боевые развороты! И не где-нибудь тишком, в зоне, а над аэродромом. На глазах у всех! Надо утверждать себя! Пускай Струев удостоверится, что он не солдафон и ни перед кем на полусогнутых ходить не собирается. Ни перед кем! Даже перед Аргуновым!

Он нервно расписался в полетном листе и выскочил из диспетчерской.

Аргунов разогнал скорость до тысячи километров в час и перевел машину в набор высоты. Самолет понесся вверх, оставляя за собой темноватый след размытого дымка.

Достигнув заданной высоты, Андрей уменьшил скорость и тут заметил, что авиагоризонт все время уходит от центра. Вначале на полдиаметра, затем на диаметр, наконец, на целых два диаметра. Почему-то наступало скольжение и приходилось давать правую ногу, чтобы загнать шарик обратно в центр, выравнивая самолет.

Наверное, какая-то недоработка в управлении. Надо будет предупредить пилотов, особенно бесшабашного Волчка, чтобы был всегда начеку.

Вернувшись из полета, Аргунов сразу поднялся в летный зал, где его с нетерпением ждали, взял дефектную ведомость и стал записывать все, что ему не понравилось в машине и что должно быть выправлено, чтобы военный летчик строевой части — не сильный и не слабый, средний летчик — мог без особого усилия выполнить в боевой обстановке любое задание.

Это было его твердое убеждение, к которому он пришел за восемнадцать лет летной работы. Ведь прежде чем стать испытателем, он изрядно послужил в строевой части, где много летал на перехваты и воздушные бои, на стрельбы по летящим целям и наземным, на разведку. Он часто ввязывался в спор, подмечая, что́ в самолете для повышения боевой эффективности следует изменить.

Когда его отправляли на испытательную работу, командир полка, немолодой, опытный авиатор, дружески напутствовал на прощание:

— Будь всегда осторожен. И помни: нам плохие машины не нужны…

Исписав дефектную ведомость, Андрей встал.

— Волчок давно улетел? — спросил он по селектору.

— Давно, скоро будет садиться.

— Передай, Наташенька, пусть потом в летный зал поднимется.

— Хорошо, Андрей Николаевич, но у него еще одна машина.

Аргунов взглянул на часы. Ровно три.

Лариса, наверное, волнуется. Надо позвонить, может, она захочет вечерком куда-нибудь сходить. Не мешает развеяться…

Горячка на ЛИС, неполадки в новой машине сильно утомляли его.

— Ох и работка у тебя! — вздыхала Лариса, а когда он начинал рассказывать, какое это чудо — самолет, который он сейчас испытывает, она нервно обрывала: — Перестань, посмотри лучше, на кого ты стал похож со своими самолетами!

«Светлана бы так не сказала», — думал он и замолкал.

«Она бы так не поступила… Так бы не сделала…» — все чаще и чаще лезли в голову непрошеные сравнения.

Странное дело, чем дальше в прошлое уходили дни, тем чаще вспоминалась ему Светлана. А в последнее время все снилась ему по ночам. Но сейчас не надо об этом.

Мысли его снова вернулись к машине.

«Производственный дефект? Исключено. Видимо, просчет кроется в самой конструкции планера самолета: центровка более задняя плюс к тому скольжение на пилотаже. Как только Волчок сядет, надо собрать испытателей и поговорить на эту тему: пусть повнимательнее будут».

Навстречу Аргунову попался Струев, уже в высотном костюме и в гермошлеме.

— Раздевайся, не полетишь, — сказал Аргунов.