Беатрикс Шиферер - Женщины Вены в европейской культуре

• Название: Женщины Вены в европейской культуре
• Автор: Беатрикс Шиферер
• Издательство: Петербург – XXI век
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-88485-028-X

О знаменитых венских женщинах, явивших образцы творческого самораскрытия.

---

«…И вот мне пришлось пережить, так сказать, выход в свет. Возможно, мое имя позволило бы мне быть вхожей в высшее общество, поскольку нет, наверно, ни одного австрийского аристократического семейства, с которым мы не были бы в близком или дальнем родстве. Но надо плохо знать высшее дворянство, чтобы считать имя и родство пропуском в его общество. Тут важно (в годы моей юности особенно, сейчас, может быть, в меньшей степени) прежде всего иметь в роду не менее шестнадцати знатных предков, то есть иметь доступ ко двору. Мы этим похвастаться не могли, моя мать не принадлежала к „родовитым“, кроме того, средства наши были весьма скромными. Таким образом, высший круг венского общества, именовавший себя „Societe“, оставался для нас закрытым. Это уязвляло меня…»[43]

Любовная сторона ее юной жизни сама по себе заслуживает подробного разговора, так как Берта придавала большое значение своему выходу на светскую сцену. Одному из своих друзей, выразившему неодобрение по поводу соответствующей главы ее автобиографии, Берта отвечает:

«Ваше право быть недовольным тем, что написано в первой части. Однако это — правда. Такая уж безвкусная, мишурная, мелкая была у меня юность. Ей сопутствовали столь неизящные вещи, как курортные „гастроли“, помолвки ради денег. Мне бы не следовало рассказывать об этом, но за письменным столом мною владело неодолимое чувство: быть правдивой, совершенно правдивой! Только в этом исток поучительного осмысления…»[44]

Череда «помолвок ради денег» начинается с обручения восемнадцатилетней Берты с младшим братом Генриха Гейне, толстосумом и газетным бароном Густавом фон Гейне-Гельдерном. Столкнувшись с физической реальностью (поцелуй человека, который на двадцать четыре года старше), Берта обрывает эту связь.

Второе обручение состоялось в Париже. Кинские — Берте к тому времени уже исполнилось двадцать пять — познакомились с одним австралийцем и его восемнадцатилетним сыном, который, по слухам, был сказочно богат. Никаких чувств к нему Берта не испытывает. Но немыслимое богатство (в ответ на приглашение австралийцев выбрать любой из имеющихся особняков в качестве будущего владения молодой пары Берта предлагает очень приличный отель) и настойчивые увещевания старой подруги Кинских, которая, должно быть, играла немаловажную роль в жизни Берты — мингрельской княгини Екатерины Дадиани и ее дочери принцессы Мюрат, — все это склонило к согласию на обручение. Когда же в доме Мюрат все было готово к торжественному обряду, юный любовник куда-то запропастился, а богатство австралийца оказалось химерой.

История с помолвками трагикомическим образом продолжала раскручиваться, хотя впервые в жизни Берте привелось испытать истинное чувство. В двадцать девять лет она влюбляется в принца Адольфа Сейн-Виттгенштейн-Хоэнштейна, с коим ее сближает интерес к музыке: в то время она питает надежду, так же как и неимущий принц, сделать карьеру, уповая на вокальные данные. Поскольку принц был публично объявлен мотом стараниями своего отца и находился под опекой, он не мог принимать самостоятельных решений. Мечты о совместной музыкальной карьере в США оказались неосуществимыми. Не одобрив помолвку, отец не долго думая посылает сына в Америку, и тот умирает в пути от последствий тяжелейшей морской болезни.

После провала этой затеи семейство Кинских запретило матери и дочери совершать марьяжные гастроли, в них видели подрыв репутации. Им были предложены апанаж и крыша над головой в Гёрце. Берта, уже тридцатилетняя, принимает решение поступить в дом барона Зутнера, где ей предстояло стать гувернанткой и компаньонкой четырех девиц — пятнадцати, семнадцати, восемнадцати и двадцати лет. В семье было также три сына. Глава семейства барон Карл Гундаккар фон Зутнер питал верноподданнические чувства к императору, приютившему эту семью после бегства от революции 1848 года в лесном замке Харманнсдорф. В непосредственной близости от замка находился главный источник богатства Зутнеров — цогельдорфские каменоломни, где среди прочего добывали камень для строительства музеев истории искусств и естественной истории, а также для статуй Геракла на Михаэлерплатц. Зимой семейство Зутнеров жило в особняке на Кановагассе. 1873 год, когда Берта впервые переступила порог их дома, был годом Венской всемирной выставки и колоссального биржевого краха, в результате которого дом Зутнеров, как и большинство богатых семейств, потерпел немалые убытки. Так как семья почти не реагировала на изменившиеся обстоятельства и продолжала жить на широкую ногу, не желая расставаться с роскошным особняком на Кановагассе, финансовые затруднения становились все тяжелее.

Новая гувернантка быстро нашла путь к сердцу своего покровителя. Веселую и приятно полноватую Берту в доме любовно окрестили «Boulotte» (Толстушка). Вскоре возникла взаимная симпатия между воспитательницей и младшим сыном барона Артуром, это чувство переросло в любовь, несмотря на разницу в возрасте: Берта была на семь лет старше. От молодых Зутнеров это тщательно скрывалось, поэтому в течение трех лет любовникам удавалось хранить свою тайну и от родителей.

Дружба Берты с мингрельской княгиней, уже вернувшейся на родину, за это время нисколько не ослабла. Между ними идет интенсивная переписка, Берта все снова и снова получает приглашение посетить Грузию. Эти приглашения играют определенную роль в судьбоносном эпизоде, который имеет место после раскрытия тайны и в изображении Берты выглядит так:

«…То, что разрешения на брак со стороны родителей ждать не приходится, я знала всегда. Ни гроша за душой, на семь лет старше… и он: без должности и тоже без средств, но имеющий основания и многие данные, чтобы рассчитывать на блестящую партию, — все девицы увлекались им. Могла ли я быть губительницей чужой судьбы? Это никогда не входило в мои планы — миг расставания должен был наступить. И вот, когда тайное стало наполовину явным, пришло время разрыва. Решение было мучительным. Я напрягла все свои силы и сказала баронессе:

— Я покину ваш дом. В Мингрелию мне тоже пока нельзя, замок будет обустроен только через год. Не могли бы вы дать мне рекомендацию в Лондон, я бы подыскала там место, подальше от Вены.

— Хорошо, дитя мое, — ласково ответила баронесса, — я вас понимаю. Знаете, в сегодняшней газете я прочла объявление, может быть, это вам подойдет. Вы не хотите откликнуться?

Объявление гласило:

„Весьма состоятельный, высокообразованный пожилой господин, проживающий в Париже, ищет владеющую языками даму зрелого возраста в качестве секретарши и для присмотра за домашним хозяйством…“»[45]

Весьма состоятельный, высокообразованный господин оказался не кем иным, как Альфредом Нобелем. Мечта о всесилии, путь к которому открыло очень большое состояние, казалось, вновь замаячила в самом привлекательном виде. Но молодая женщина была уже иной.

Приехав в Париж, графиня по предложению Нобеля устроилась в отеле, так как предназначенные ей комнаты в его особняке еще не были отделаны. Ни один день не обходился без встреч. Берта рассказывает Нобелю о своей любви к Артуру фон Зутнеру. Нобель на неделю уезжает в Стокгольм только для того, чтобы Берта могла разобраться в своих чувствах. Связь с Нобелем, которая казалась почти реальностью, могла бы стать свершением всех желаний, что несколько лет назад владели всеми ее помыслами и всей ее жизнью. Она же просто уехала из Парижа, отправив Нобелю письмо, объяснявшее все, и сделала выбор в пользу любви к Артуру и крайне неопределенного будущего.

Вернувшись на родину, Берта останавливается на полгода у своих моравских родственников. Семейство Зутнеров, за исключением, конечно, Артура, не должно было ничего знать о ее возвращении. Через шесть месяцев приготовления к венчанию и бегству были завершены. Мингрелия продолжала звать, и 12 июня 1876 года Берта, графиня Кинская, и барон Артур Гундаккар фон Зутнер обвенчались в церкви св. Эгида в Гумпендорфе:

«…И вот прорыв в большой мир! Мы уже могли пробиваться своими силами: работать, полагаться на сваи таланты — находить дело и место… На Кавказ! — предложила я. Там у меня были могущественные друзья…»[46]

Беатрикс Кемпф, одна из биографов Берты фон Зутнер, описывает жизнь молодой четы после того, как она действительно бежала в Грузию:

«…На первых порах им было нелегко. Пусть даже молодожены получили возможность дополнить собой в Гори ближайшее окружение княгини, а барон Зутнер — проектировать загородный дом для одного из Мюратов, зятя Делопали, и даже руководить строительными работами, несмотря на то, что супруги могли жить в Тбилиси или в Зугдиди, „главной деревне“ Мингрелии, и давать частные уроки — доходы были, безусловно, невелики. Супруги вели жизнь эмигрантов. Несмотря на благоволение княгини им приходилось рассчитывать только на свою старательность, на собственные способности и сообразительность. Днем — изнурительная работа, по вечерам — выход в „большой свет“ местного дворянства…»[47]