Андрей Шулятьев - Грации солнца. Приманка для зверя

• Название: Грации солнца. Приманка для зверя
• Автор: Андрей Шулятьев
• Жанр: Фэнтези

Фэнтези близкое к фантастике. Никаких эльфов, гномов и. т. д. Как таковой «магии» также ограниченное количество. Описываемая человеческая цивилизация заимствует черты древнеримской времён поздней республики и ранней империи. Присутствует развитая раса солнцеядов.

---

   Мгновение уходило в вечность, сменяясь следующим, а монстр будто исчез. Юные глаза раскрылись, увидев неясное мерцание. Вскоре оно обрело форму, похожую на мираж. "Я, наверное, уже мёртв", -- подумал спасённый, глядя на видение. Высокая стройная светловолосая дева, облачённая в плотный белый жилет и столь же белую, кое-где покрытую напоминающими лезвия блестящими пластинами запашную юбку и повязку, красующуюся на высоком лбу, стояла подле него, обратив взор зелёных глаз на угол дома. Прекрасное юное лицо не выражало ничего, кроме сосредоточенности, а руки непрерывно играли мечом, будто пытаясь отвлечь чей-то взгляд. В душу юноши закралась надежда; глаза заметили серую тень, мелькнувшую за спиной девы. "Сзади!" -- мысль поразила сознание, словно молния, ударившая в плоть.

   -- Сзади... -- шёпотом вымолвил Маниус, но дева не шелохнулась. Только зелёные глаза незнакомки скрылись под веками. Снова мерцание -- и лицо ремесленника накрыла огромная туша мыйо. Туша, мгновение назад лишившаяся головы. Маниус толкнул её изо всех сил -- не сдвинуть. С каждой попыткой вздоха сил оставалось всё меньше; лёгкие сжимались и сжимались. Голова кружилась, будто от удара; над глазами нависла пелена. Сознание из последних сил цеплялось за жизнь, и, когда начало казаться, что всё бесполезно, тяжесть спала, будто сама. Маниус жадно вздохнул, выдохнул, вздохнул ещё раз. Пелена рассеялась, и юноша увидел силуэт девы, идущей к валу Флумун-викуса. Сквозь частый штакетник спасённый смог разглядеть лишь светлые с платиновым отливом волосы, прячущиеся за левым плечом, да меч не виданной им длины, висевший на жилете безо всякого крепления. Он привстал и продолжил смотреть вслед светлой фигуре, с каждым шагом всё больше растворявшейся в вечерней мгле. "Она не видение, -- осознал спасённый. -- Она -- априка!" Маниус снова упал, сражённый подступившей усталостью. Веки бессильно опустились на глаза; разум провалился в забвение.

Клеймо отверженного

Мыйо всегда возвращаются за теми несчастными, на кого начали охоту. Чудовища как-то метят свою жертву, после чего могут учуять её хоть за миллиарий. Поэтому со времён первых царей существует закон, согласно которому всех, так или иначе соприкасавшихся с мыйо, изгоняют. Закон этот являлся предметом широкой дискуссии в сенате, поскольку некоторые патриции призывали сразу убивать помеченных. Они предлагали такое не из кровожадности: ещё не было случая, чтобы изгнанники прожили хотя бы неделю.

Квинтус Секстус Нониус. Мыйо.

I

   Маниус почувствовал толчок, отдавшийся болью в ушибленном теле. Глаза нехотя раскрылись. Тусклый свет прогорающего факела не позволил рассмотреть ничего, кроме укутанного в шерстяной плащ деревенского наместника, чьё округлое, заплывшее жиром лицо приковало внимание юноши. Из-за спины представителя власти выглядывали солдаты, вооружённые копьями и широкими щитами. Наместник хмурился и чесал подбородок, опасливо глядя на Маниуса. Спасённый понял: кошмар ещё не позади.

   -- Пришёл в себя, -- констатировал наместник. -- Вставай!

   Власть имущий сделал шаг назад и чётким жестом отдал приказ солдатам. Воины мигом подняли ремесленника и поставили на ноги. Юноша обнаружил, что гладий больше не висит у бедра. Руки солдат крепко сжали предплечья, напомнив о лапах мыйо.

   -- Ты уцелел после встречи с мыйо, как? -- спросил наместник. Маниус не умел читать по губам, а уши отказывались работать.

   -- Не слышу, -- пробормотал спасённый, отрицательно помотав головой.

   -- Как! Ты! Уцелел!? -- повторил один из солдат, крича прямо в ухо.

   -- Что с дядей? -- в свою очередь спросил Маниус.

   -- Отвечай! -- приказал наместник.

   -- Априка, -- проговорил спасённый.

   -- Априка?! Здесь?! И никто не заметил!? Ты лжёшь! -- не поверил власть имущий. Маниусу не требовался слух, чтобы понять смысл восклицания.

   -- Тогда кто убил эту тварь? Отсёк голову с одного удара. Так могут только...

   -- Априки! Не умничай. Скажи лучше, ты отчётливо видел её? -- спросил власть имущий, глядя на солдата.

   -- Ты! Видел! Априку?! -- повторил воин.

   -- Да.

   -- Так и запишем, -- успокоился наместник. -- Что более важно, ты хорошо знаешь право?

   -- Что с моим дядей?! -- не сдержался Маниус.

   -- Съеден! -- крикнул солдат.

   -- Тётей!? -- воскликнул спасённый и подался вперёд; солдаты усилили хватку.

   -- Кончай брыкаться! Съедена она!

   Услышав слова воина, юноша поник. Руки солдат теперь помогали ему стоять.

   -- Что более важно, -- продолжил наместник, -- ты знаешь, что закон указывает делать с такими, как ты?

   Солдат прокричал реплику без изменений.

   -- Такими, как я?! -- Маниус напрягся. -- Я не преступник!

   -- Согласно закону двенадцати таблиц гражданин, не убитый, но раненый мыйо, либо преследуемый мыйо, ради безопасности других граждан считается отверженным. Мы вверим твою жизнь всемогущим богам, -- возвышенным голосом продекламировал наместник; руки власть имущего активно жестикулировали, прибавляя вес каждому слову. -- Отведите его на площадь для исполнения приговора.

   Стоило солдатам подтолкнуть отверженного, он вспомнил нужные строки закона. "Меня изгонят. Меня..." -- мысль оборвалась, сменившись отчаяньем.

   -- Ты заклеймишь меня, Клоди!? -- крикнул Примус, упираясь ногами. -- Ты прогонишь меня, а имущество дяди перейдёт твоему зятю!? Так, Клоди!

   -- Да как ты смеешь обвинять меня в корысти! -- не выдержал наместник. -- Сам знаешь! мыйо всегда возвращаются за жертвами!

   -- Ты продашь нашу землю и получишь полную суму рубинов, -- продолжил приговорённый, не разобрав ни слова из речи власть имущего, -- пока мыйо будет обсасывать мои кости? Так?!

   -- Заткните щенка! -- приказал Клодиус. Легионер ударил строптивца по голове, и отверженный повис на руках воинов. Солдаты понесли юношу к площади, браня крепкими словами всё, что попадалось на глаза. "Суров закон, но это закон", -- напомнил себе наместник, бессильно сжимая кулаки.

II

   Преступлений и других ситуаций, повлёкших изгнание, в Флумун-викусе не случалось вовсе. Во всяком случае, записи о подобном в судебной книге не было. Мыйо нападали на деревню и раньше, но жители воспринимали нападения как предания давно прошедших времён. Потому, несмотря на поздний час, на площади собрались все, кто сейчас находился в деревне, даже самые древние старики и случайные путники, до сего момента спешившие поскорее уехать из-за неотложных дел.

   Толпа, границы которой чётко очерчивались факелами, стояла напротив привязанного к двум столбам оглушённого подсудимого. Каждый считал своим долгом пожалеть Маниуса, наградить его добродетелями, которыми обычно награждали усопших, высказаться о нелёгкой доле жителей республиканских окраин.

   Наместник и палач стояли перед осуждаемым. Клодиус облачился в тогу, дав понять, что суд окончится здесь и сейчас. Палач начал методично накалять железную печать с клеймом, вертя её в жаровне, наполненной тлеющим углём. Наместник произнёс длинную речь, пересказывающую закон. Народ молчал, что в данном случае означало одобрение.

   -- Постойте! -- Кезо выбрался из толпы. -- Постойте!

   -- Говори, Стаце. Только быстро, -- разрешил наместник.

   -- Маниус Примус -- мой лучший ученик. Он никогда не нарушал закона, всегда был почтителен...

   -- Мы помним, Стаце! -- крикнули из толпы. -- Но никто не хочет быть съеденным мыйо!

   -- Но мыйо мёртв! -- парировал кузнец.

   -- Придут другие!

   -- У нас дети, Стаце!

   -- А он теперь всё равно сирота!

   -- Верно!

   -- Тебе дали слово, -- констатировал наместник. -- Теперь уйди и смирись.

   -- Так нельзя! -- крикнул Стациус. В ответ толпа неодобрительно загудела. Маниус пришёл в себя и сразу понял, что происходит. "Я не забуду, Кезо", -- подумал юноша, пробуя путы на прочность. Ухмылка палача остановила попытки отверженного -- не сбежать. Солдаты оттеснили кузнеца в толпу, где его мгновенно схватили крепкие руки.

   -- Не время идти на принцип, -- шепнул знакомый.

   -- Мы изгоним его, квириты! Все согласны?!

   Толпа промолчала. Наместник подошёл вплотную к подсудимому и прокричал в ухо:

   -- Отныне ты -- Маниус Примус Эксул! Запомни! Эксул!

   -- Я запомню! -- крикнул приговорённый. -- Всё запомню! И как вы попрятались по углам, едва заслышав свис...

   Реплику осуждённого прервали крепкие пальцы палача, втиснувшие кусок кожи между зубов строптивца. "Щенок..." -- тихо выругался Клодиус и скомандовал:

   -- Приступай!

   Палач осмотрел раскалённое клеймило и сделал шаг назад. Сирота задёргался, в последний раз пробуя путы на прочность; взгляд юноши не отрывался от раскалённого клеймила. Крепкие пальцы палача схватили челюсть юноши; строгие глаза неодобрительно мигнули. Легионер прислонил клеймо ко лбу Маниуса. Слабое шипение сгорающей кожи потонуло в говоре толпы.