Полина Федорова - Выбираю любовь

• Название: Выбираю любовь
• Автор: Полина Федорова
• Издательство: Гелеос; Клеопатра
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8189-1102-1

Две страсти владеют душой крепостной актрисы Анастасии Аникеевой: любовь к театру и ненависть к князю Гундорову, старому сластолюбцу, который лишил ее чести, когда она была совсем еще девочкой. Первая поможет ей обрести свободу и стать примадонной на подмостках Петровского театра в Москве. Жертвой второй должен стать внук князя Дмитрий Нератов. Но Анастасия колеблется. Впервые ее сердце не требует справедливого возмездия.

---

— Нет, благодарю вас, — ответила Настя с застывшей улыбкой, высвобождаясь из объятий Вронского.

— Ну, вот, вы уже улыбаетесь мне, — весело заметил он, не спеша отпускать Настю. — А сие уже есть progressus[8] в наших отношениях, не правда ли?

Он радостно засмеялся, словно действительно был очень доволен этим самым прогрессусом.

«Улыбаюсь, да не вам», — хотела было ответить Настя, но промолчала. Все-таки Вронский не дал ей упасть, к тому же в его открытом лучистом взгляде было нечто завораживающее, против чего как раз и не могли устоять многие женщины, на коих он останавливал свой взор.

— Позвольте, я вас подвезу, — предложил Константин Львович и шутливо вывернул перед Анастасией руку крендельком. — Вы такая хрупкая, что ежели, не дай бог, упадете, то обязательно что-нибудь повредите себе и не сможете какое-то время играть. Это совершенно недопустимо, потому как тем самым вы лишите наслаждения лицезреть вас на сцене. А это будет нестерпимым ударом для всех ваших поклонников, и особенно для меня.

Он говорил и смотрел, смотрел и говорил, и звук его голоса завораживал так же, как и взгляд. Это был один из его приемов, проверенных и безотказных, но на Настю это подействовало не в той мере, в какой он ожидал. Она огляделась по сторонам, увидела, что на них смотрят, и взяла Вронского под руку не потому, что была заворожена и парализована, как кролик перед удавом, а чтобы не допустить бестактности и неловкости. Оттолкни она его, это все увидят, и поползут всякие досужие домыслы и слухи, коих и так ходит предостаточно об актрисах. А так разве поклонники никогда не подвозили ее до дому? Разве это было не в порядке вещей? Разве тот же Вронский первый раз распахивал перед ней дверцы своей кареты с гербами, как сделал это сейчас?

— Видите? — указал он на родовой герб, где на голубом фоне летел белый олень, пронзенный черной стрелой. — Олень — это я, а стрела, что пронзает меня, это стрела Амура, попавшая прямо в сердце.

Он снова взял ее под локоток, помогая ступить на подножку кареты, подождал, пока она усядется, и сел сам, но не напротив, а рядом. Карета тронулась, и колеса дробно застучали по мостовой Арбатской площади.

— Как новая квартира? — спросил Вронский, не сводя томного взгляда с Насти. — Нравится?

— Да, — ответила она.

— Верно, теперь вашим поклонникам сложнее одолевать вас своим вниманием? А я знаю, как их всех отвадить, — заявил Константин Львович и придвинулся ближе. — Надо просто выбрать одного, самого преданного, любящего вас всем сердцем и душой, и тогда остальные опечалятся, потеряют надежду и перестанут беспокоить вас.

— Такого еще надобно найти, — ответила Настя, чтобы хоть что-то сказать.

— В этом нет необходимости, — еще ближе придвинулся к ней Вронский. — Такой поклонник сидит рядом с вами.

Настя посмотрела в глаза известному ловеласу.

— Да, да, — мягко улыбнулся Вронский. — Этот поклонник перед вами. Неужели, — он подпустил в голос малую толику обиды, — вы еще сомневаетесь в этом?

Настя промолчала. Константин Львович, как бы ненароком коснувшись ее колен, взял ее руку в свои ладони.

— Ну когда же вы наконец поверите мне, что я без ума от вас?

Настя молча высвободила руку и отвернулась к окошку.

— Кстати, вы не читали сегодняшние «Ведомости»? — как ни в чем не бывало спросил красавец. — В них некто, пожелавший остаться инкогнито и подписавшийся псевдонимом «Поклонник», поместил статью про ваши успехи на сцене. А закончил статью стихами. Хотите, я вам их прочитаю?

Настя продолжала смотреть в окно.

— Ну, Анастасия Павловна, — тронул ее за плечо Вронский. — Неужели вы не хотите послушать посвященные вам стихи?

Сказано это было тоном разобиженного ребенка, Настя фыркнула и со смешком обернулась:

— Хорошо, читайте.

Вронский, ободренный ее улыбкой, продекламировал:

Смугла, тонка, с огнистым взором
И чистым профилем камей,
Она живет одним задором, —
Одними бурями страстей.

Он закончил и выжидающе посмотрел на Настю.

— Вам понравилось?

— Понравилось, — ответила она и не удержалась, чтобы не спросить: — А кто скрывается за этим псевдонимом «Поклонник»?

— Я! — торжественно произнес Вронский.

— Вы?

— А что? — похоже, немного обиделся Константин Львович. — Вы отказываете мне в возможности написания стихов?

— Да нет, отчего же, — не очень решительно ответила Настя.

— А еще я играю в домашних спектаклях, — снова беря за руку, поведал ей Вронский. — Перед вами очень романтическая натура, и поверьте…

Вронский потянулся и поцеловал Настю в смуглую щечку.

— Что вы делаете? — с возмущением спросила она, выдернув руку и отодвигаясь от Вронского в угол кареты. — Как вам не совестно?

— А что такое? — вскинул брови Вронский. — Вам не нравится, когда вас целуют?

— Не нравится.

Но Константин Львович уже горел. Не пытаясь охладить свой пыл, он снова придвинулся к Насте, одной рукой пытаясь овладеть ее ладошкой, а другой обнимая за плечи.

— Божественная, зачем вы мучаете меня? Неужели вы не видите моих страданий? Помогите мне! Один поцелуй, всего лишь один поцелуй, и я спасен!

— Прекратите! — вжимаясь в угол, прошептала Настя, и глаза ее выплеснули на Вронского холодное пламя. — Иначе я выпрыгну из кареты.

Но красавец, похоже, ничего не слышал. Он еще крепче обнял Настю, другая рука легла на ее колено и медленно поползла вверх. Она уперлась ладонями в его грудь, но ее сопротивление было тотчас сломлено. Ладонь Вронского проникла под шубку и через несколько мгновений грозила оказаться возле ее бедер. Вот она все ближе, ближе…

На повороте карету тряхнуло, и на какое-то мгновение Вронского отбросило от Насти на целую ладонь. Этого времени ей хватило, чтобы дрожащими пальцами открыть дверцу кареты и, не раздумывая, буквально выброситься из нее.

— Стой! — заорал Вронский кучеру, и карета встала как вкопанная. С побелевшим лицом он выскочил и увидел Настю, глубоко впечатанную задним местом в единственный сугроб, который, верно, забыли или поленились убрать дворники, и сложенную пополам так, что голова ее почти упиралась в красные сафьяновые ботики. Он облегченно выдохнул и протянул руку пытающейся выбраться из сугроба девушке.

— Позвольте, я вам помогу, — сказал он, давясь от готового вырваться наружу смеха и отводя глаза. — Вам одной… трудно будет… выбраться…

Настя вновь полоснула по нему негодующим взором, высвободила руки, уперлась ими в снег и, приподнявшись, съехала из сугроба на мостовую. Руки Вронского она не приняла. Когда он принялся помогать ей отряхиваться, Настя отскочила от него и срывающимся голоском пронзительно воскликнула:

— Не прикасайтесь ко мне!

— Хорошо, хорошо, — примирительно поднял ладони Вронский. — Вы не ушиблись?

Настя снова бросила на него возмущенный взгляд, отряхнула последнюю крошку талого снега, прилипшего к шубке и, гордо вскинув голову, пошла по мостовой. Вронский, кивнув кучеру, чтобы следовал за ним, пошел за ней.

— Простите меня, Анастасия Павловна, — поравнявшись с ней, тихо произнес он.

— Вы… вы, — она вскинула на него рассерженные глаза, но не увидела во взгляде Вронского ни прежней уверенности, ни теплой и обволакивающей обворожительности. Константин Львович смотрел просто, и в его взоре сквозили удивление, уважение и даже некоторая благодарность. За то, что она не солгала и осталась с ним человеком? И напомнила ему, что он тоже человек? Ведь в его кругу истинно человеческое было в дефиците, и бал там правили ложь и фальшь…

— Простите меня, Анастасия Павловна, — повторил тихо Вронский. — Я больше так не буду… С вами.

— Да вы словно дитя малое: «больше так не буду». Смешно даже…

— Ей-богу, не буду. Вы ведь мне действительно очень нравитесь. Вот я и подумал, почему бы мне с вами не закрутить роман. Или ни к чему не обязывающий романчик: я вам подарки и все такое, а вы мне свое благорасположение, так сказать. Как это делают все. Но вы оказались не такая, как многие, — добавил он задумчиво. — И… спасибо вам за это.

Какое-то время они шли молча.

— Вы… больше не делайте так, — наконец, произнесла она примирительно. — Ладно?

— Ладно, — повеселел Вронский, — не буду. Значит, вы простили меня?

— Вы же объяснились. Честно и искренне. Чего же на вас дуться? — посмотрела на него Настя.

— Вы удивительная, — произнес с нескрываемым восторгом Вронский.

— Опять? — нахмурила бровки Настя.

— Нет, нет, — поторопился успокоить ее Константин Львович, — я без всякого умысла вам это сказал. Порой мне кажется, что в вас, — он на какое-то время замолчал, подыскивая слова, чего ранее за ним не замечалось, ибо у него на все случаи всегда были заготовлены целые фразы, — сидит какой-то бесенок, колючий и ершистый, когда надо, а, по сути, милый и добрый. И это притягивает.