Вальтер Запашный - Риск, борьба, любовь

• Название: Риск, борьба, любовь
• Автор: Вальтер Запашный
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-264-00793-4

В книге использованы фотографии из личного архива автора (среди них работы Н. Ковальчука, В. Коробова, В. Муравьева, Б. Христинича), а также МТКЦ «Страна чудес дедушки Дурова»

---

Перекусив, мы с Марицей пошли осматривать висевшие на стенах картины и совершенно непонятные статуи. То и дело нам попадались американские балерины, одетые в платья с шуршащими юбками и смело открытыми сутулыми спинами, причем некоторые из этих спин поражали прыщавостью и красно-желтыми веснушками. По залу сновали официанты в черных жилетках, разнося на подносах фужеры с шампанским. Марица ойкнула и толкнула меня в бок: неподалеку прохаживалась Фурцева, крепко держа под руку нашего Бардиана.

Заскучав, мы подошли к стоящим у дверей послу и его супруге. Посол, седой симпатичный старичок, окинул нас острым взглядом умных глаз. Его жена вежливо улыбнулась. И не успел я ахнуть, как Марица по простоте душевной ляпнула:

— Господин посол, можно задать вам вопрос?

— Конечно, можно, — на удивительно чистом русском языке ответил посол, осторожно оглядывая нас, — на то мы с супругой и стоим здесь.

— Вы так хорошо говорите по-русски, — заметил я, пытаясь оттянуть Марицу в сторону. Посол молча улыбнулся.

— Значит, вы стоите из-за нас, — защебетала Марица, — это же неудобно. Присядьте, пожалуйста.

Посол переглянулся с женой и галантно ответил:

— Только после вас.

Марица опустилась на стоявший рядом продолговатый диванчик и, схватив за руку супругу посла, потянула ее за собой. Старушка улыбнулась, на этот раз более приветливо, и тоже присела. Вслед за женщинами уселись и мы.

— Так о чем же вы хотели спросить? — поинтересовался посол, с любопытством оглядывая Марицу. А она сегодня выглядела просто отменно. Новый, с иголочки черный костюм облегал ее юную фигуру с очень узкой талией, белый кружевной воротничок подчеркивал свежесть лица и яркость пунцовых губок. Волнистые черные волосы ниспадали ниже талии, а огромные глаза сияли очаровательной непосредственностью.

— Мы не понимаем, что здесь изображено, — Марица в притворном смущении опустила длиннющие ресницы и кивком указала на одну из картин. При этом ее волосы коснулись лица посла.

На картине, указанной Марицей, не было ничего кроме множества мелких желтых пятен на совершенно черном фоне. Наверное, художник не выписывал каждое в отдельности, а просто окунул кисть в желтую краску и обрызгал полотно.

Посол и его жена переглянулись, и старушка на безупречном русском ответила:

— Откровенно говоря, мы с мужем тоже не очень разбираемся в авангардизме. Но я знаю, что эта картина называется «Ночь в Париже».

— Ночь в Париже? — рассмеялась Марица и потрепала меня по голове. — Видишь, Вальтер, как надо изображать ночь в Париже! Вот ты так не умеешь. Он у меня тоже художник, — объяснила она, обращаясь к старушке.

Посол удивленно посмотрел на нас и спросил:

— А разве вы не из цирка?

— Нет, конечно, из цирка, — ответила Марица. — Вальтер артист, а рисует просто так, для себя. Еще он дерево режет, делает очень красивую мебель из корней. Но вообще-то он укротитель, работает с хищными животными.

— Да-да, мы знаем, — кивнул посол.

— Какая у вас сложная работа, — немедленно отозвалась Марица, — говорить одно, а думать другое.

— Что вы имеете в виду? — Посол недоуменно поднял бровь.

— Вы ведь только что сказали неправду. Вы же не знали, что Вальтер укротитель.

— О том, что он укротитель, я действительно не знал, — хитро улыбнулся посол, — зато знал, что он работает с хищными животными.

— Дипломат всегда остается дипломатом, — прокомментировал я. Все рассмеялись. Только мы с Марицей громче, а они сдержанней.

Мимо нас прошли Фурцева, Бардиан и еще какой-то господин — кажется, директор Холидей Айс Ревю. Они посмотрели на нас и тоже улыбнулись. Мне показалось, что у Фурцевой улыбка была с вопросительным знаком.

Тем временем Марица спросила:

— А что изображает вон та статуя?

— Какая? — Чтобы лучше видеть, супруга посла приподнялась.

— Да вот, — и Марица показала на груду высохшего цемента в каких-то изломах. — Ради Бота, не вставайте, ведь вы же дама. Пусть объяснит господин посол.

Обе женщины расхохотались.

Посол поднялся, весело ответил поклоном на улыбки Фурцевой и ее спутников, опять проходивших мимо нас, и сказал:

— Это изображение женщины. Работа очень известного французского скульптора.

— Женщины?! — ужаснулась Марица и, взяв старушку за руку, возмущенно воскликнула: — А еще француз называется! Хорош француз, если видит нас такими!

Мы снова засмеялись. А я вдруг заметил, что на нас исподтишка поглядывают все присутствующие, но не придал этому особого значения.

— А какому виду искусств отдаете предпочтение вы? — спросил я, чтобы не затягивать паузу в разговоре. — Театру, кино, балету или, может быть, цирку?

Посол сдержанно ответил:

— Когда мы с женой идем в театр, наслаждаемся драматическим искусством; когда смотрим балет, — хореографией; иногда бываем в цирке, нам очень нравится цирковое искусство…

— Вот видите, — перебила его Марица, — вы и здесь остаетесь дипломатом. Никого не обидели, никого не похвалили.

Посол мягко взглянул на нее, ничего не ответил и опять поклонился проходящим мимо Фурцевой и Бардиану.

— А скажите, когда вы последний раз были в цирке? — не отставала Марица. — Давно?

Посол улыбнулся глазами и ответил:

— Не очень.

— А хотите, мы оторвем вас от вашей дипломатии и вытащим в цирк? Хотите? Мы принесем пригласительные!

— Спасибо, — сказал посол, — у нас есть возможность побывать в цирке. И мы обязательно придем. Спасибо вам.

— И вам спасибо! — бесцеремонно заявила Марица. — Вы скрасили наше пребывание здесь, а то у вас такая скучища!

С этими словами моя невеста протянула послу руку для поцелуя. Старик, словно не заметив этого, похлопал Марицу по руке и сдержанно поклонился.

Как только мы отошли подальше, я набросился на нее:

— Ну ты даешь, Марицка! Предлагаешь послу пригласительный. Хорошо еще не сказала «контрамарку»!

— А что здесь такого? — запротестовала она. — К тому же он все равно обещал прийти. Правда, они хорошие старички?

— Да ты хоть знаешь, кто такой посол США?

— Кто?

— Сегодня он посол в Советском Союзе, а завтра президент Соединенных Штатов. Такой у них порядок. Понятно?

— А я и не знала. Да что нам с ним, детей крестить, что ли? Лучше бы мы не теряли здесь время, а уехали в Иваново, порепетировали бы.

— А вот с этим я согласен.

Утром нас разбудил почтальон. Рыдающая Марица протянула мне телеграмму: «Мама выбросилась окна второго этажа. Больнице тяжелом состоянии. Немедленно приезжай». Мы оба были в ужасе. Но вскоре выяснилось, что совершенно напрасно: мать просто пыталась таким способом вернуть дочь к себе и поломать наш брак.

Проводив Марицу на поезд и успокоив, как мог, я отправился в главк. Впервые за последние три года я шел туда, не ожидая неприятностей. Тем сильней поразил меня холодный тон секретарши Бардиана. Раечка, избегая глядеть на меня, протянула изящный незапечатанный конверт. В нем лежало напечатанное золотыми буквами приглашение: посол Соединенных Штатов и его супруга звали нас с Марицей принять участие в торжествах в честь очередной годовщины независимости Америки.

Пока я читал, Раечка и несколько помощников управляющего разглядывали меня с нескрываемым интересом. Изучив приглашение, я поинтересовался:

— А кто еще идет из наших? Вся вчерашняя компания или только Бардиан?

— Ни Бардиана, ни Фурцеву не позвали, — ледяным тоном ответила Раечка. — Только «господин Запашный с супругой», — издевательски процитировала она слова приглашения.

— Тогда и я не пойду. У меня мама болеет, братья еще не приехали. А мне в Иваново во как надо! — И я ребром ладони провел по горлу.

— Тогда зайди к Феодосию Георгиевичу и расскажи, о чем ты так долго беседовал с послом. Этим очень интересовалась Фурцева.

«Так вот почему она так косилась!» — сообразил я, входя к Бардиану.

Он поднял взгляд от бумаг и хмуро посмотрел на меня.

— Добрый день, Феодосий Георгиевич. Что происходит? — начал я. — Все смотрят на меня, как на прокаженного, а я получаю приглашение на какое-то там чествование! Мне оно на фиг не нужно. Я должен ехать в свое хозяйство.

Бардиан, сдвинув брови, спросил:

— А о чем вы с Марицей вчера рассказывали послу?

Я пожал плечами и подробно поведал о вчерашнем разговоре. Бардиан напряженно слушал, не перебивал и не задавал вопросов. Постепенно он незаметно для себя начал расслабляться, все удобнее и удобнее разваливаясь в кресле, и наконец оглушительно захохотал. Оказывается, тема нашей беседы с послом чрезвычайно заинтересовала Фурцеву. Пока Марица щебетала с престарелой супружеской четой, новоиспеченная госпожа министерша буквально затерроризировала Бардиана, задавая ему один и тот же вопрос: «О чем они говорят? О чем вообще могут говорить цирковые артисты с американским послом? Вы, товарищ Бардиан, совершенно не знаете своих людей. Выяснить и доложить!» Она уже звонила с утра и требовала полной информации.