Андрей Посняков - Воевода заморских земель

• Название: Воевода заморских земель
• Автор: Андрей Посняков
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2005
• ISBN: 5-9717-0034-0

По приказу Совета Господ Великого Новгорода Олег Завойский возглавляет экспедицию, которая должна пройти северным морским путем в новые земли — те самые, что позже назовут Америкой.

Отважных ушкуйников ждут на пути жестокие бури, исполинские торосы и бесконечные снега. Долгой полярной ночью не дремлют заклятые враги. А еще предстоит пересечь океан, чтобы столкнуться с могущественной империей ацтеков, чьи алчные жрецы захватят в плен русского адмирал-воеводу…

---

— Пиши… — Олег Иваныч задумался. В дверь постучали. Вошел Гриша, молча положил перед воеводой обломок стрелы со странным оперением.

— Ну, и из чего видать, что она самоедская?

— Из перьев, господин адмирал. Видишь, крепленье-то ненашенское.

Олег Иваныч недовольно буркнул, что хорошо бы взглянуть и на наконечник.

— Да, и почему только одна?

Гришаня пожал плечами:

— Одна утопла вместе с ушкуйником да обломилась, а наконечник другой — в теле зуйка.

— Кого?

— Местные поморы юнгу так называют, — пояснил Гриша. — Есть такая небольшая верткая птичка — зуек.

— Так вытащите стрелу-то!

— Невозможно пока. Зуек-то еще жив, от боли воет. Геронтия бы послать.

— Пошлем. Ты ему и передай, он у себя должен быть. Да приходите вместе на ужин.

— Исполню, Олег Иваныч. Благодарствую за приглашенье.

Они пришли вечером, Геронтий и Гриша с Ульянкой. Дымилась на столе уха, в бокалах плескалось рейнское, коего взят был с собой некоторый запасец. Вино особо не берегли, чего его беречь — в уксус чтоб превратилось?

— Ты чего такой бледный, Геронтий? — приглашая гостей за стол, поинтересовался Олег Иваныч.

— Зуек.

— Что зуек? Умер?

— Что ты, прости, Господи, не умер! — Геронтий перекрестился. — Ваня — тот зуек-то, боярина Епифана сын.

Глава 3 Студеное море — о-в Вайгач. Июль 1476 г.

Дайте простор для похода,

Мерзости дайте пройти!

Много простого народа

Встретится ей на пути.

Г. Ордановский, «О мерзости»

Шла третья неделя плавания по Студеному морю, остались позади два суровых, усеянных обломками лодей, мыса — Канин и Лайденный. От Лайденного повернули на северо-запад, к большому острову, обозначенному еще в старых новгородских лоциях. На острове, опять же судя по лоциям, имелся скит и небольшой острожек, кроме того, за счет озер и скапливающейся в расщелинах дождевой воды можно было пополнить корабельные запасы, чтоб идти дальше напрямик, к Вайгачу-острову, не сворачивая к Печоре, к Пустозерскому острогу. Тут, правда, мнения разделились: Грише, к примеру, уж очень хотелось посетить острог: сделать чертеж да записать беседы с жителями, а если повезет, так и обнаружить какие-нибудь древние книжицы. Значительная часть ушкуйников поддерживала Гришу, не из-за книжиц, конечно, а из желания вновь поохотиться на гусей да иную какую птицу. Олег Иваныч их понимал, но знал и другое: лишь одна восьмая часть пути пройдена, даже и того меньше, да и то — не самая трудная, плавали тут новгородцы и раньше, — карты и подробные описания берегов имелись вплоть до Вайгача да полуострова Югорского. А вот потом описания становились все более куцыми, карты — все менее верными, и должен был наступить такой момент, когда единственным источником сведений о неведомом пути останется карта покойного ушкуйника Федора. Олег Иваныч желал бы скорейшего наступления этого момента — чем больше будет пройдено, тем легче будет в следующий сезон, после зимовки, а что зимовки не избежать — о том Олег Иваныч и сам знал, и карта на то же указывала — даже несколько мест на подбор, все в дельтах больших сибирских рек, вот только Олег Иваныч не слишком хорошо представлял себе, каких — то ли Лены, то ли Колымы, то ли Индигирки. Реки-то обозначены были, и даже довольно подробно, вплоть до указания мест наибольшего количества птицы в какой-то Гусиной губе, однако названия вовсе не были привычно знакомыми — видимо, составители карты указывали их на местных самоедских наречиях. Ну, вот, пожалуй, Индигирка-река, кажется, знакома, а уж остальные…

Еще одно тревожило — погода. Пока везло — что-то удивительно долго, следовало этим пользоваться.

— Так что никаких тебе, Григорий, острогов! — посмотрев на вошедшего Гришу, строго сказал Олег Иваныч. — Ни Пустозерских, никаких иных. Время, время! На вес золота время сейчас. И у острова этого, что по правую руку виден, задерживаться тоже не будем. До Вайгача воды хватит, а там… Вон, смотри. — Олег Иваныч подвинул Грише карту, провел пальцем по стрелкам: — Вот Вайгач, идем к нему, входим в пролив Югорский Шар и сворачиваем к Югре — ежели что, нас Вайгач от северного ветра прикроет. А у Югры вон, реки — Ою и какая-то Хэйяха, вот эта Ою нам как раз подойдет, там водой и затаримся, не проблема. Но тоже долго ждать не будем — вон, впереди какая махина. Там, к северу, тоже речка имеется, Яхадыяха — к ней тоже кочи отправим, а дальше строго на восток, встречь солнышку. Землица рядом, рек впереди много, рыбы да птицы, да зверя морского — навалом, если и с погодой так, как сейчас будет, — на зимовке поставим Господу крест узорчатый.

— Лучше уж скит или часовню.

— Тоже верно.

— Рыбу-то уж солить пора, — вмешалась в разговор Софья. — Зима в здешних краях ранняя, не заметим, как и наступит.

Олег Иваныч согласно кивнул, добавив, что в Югорском Шаре хорошо б разделиться: часть кораблей повернет на юг, к югорской реке Ою, а часть — к Вайгачу, на зверье поохотиться, впрочем там, кажется, узко — так что друг друга даже из виду терять не придется.

— Как там наш юный герой? — вспомнил вдруг Олег Иваныч про Ваню, закашлялся, увидев осуждающий взгляд Гриши. Ну, понятно, неделю уж про парня не спрашивал, не до того было — все заботы адмиральские одолели. Хотя, конечно, понимал Олег Иваныч, что не дело это, о болезных да выздоравливающих забывать — на то он и отец-адмирал, чтоб каждого своего ушкуйника в несчастье подбадривать, а уж тем более Ваню.

— На поправку идет Ваня, — встав с резного кресла, сообщила Софья. — Только скучает — Геронтий не очень-то его выпускает по кораблю бегать. Поклон вон тебе передавал третьего дня.

Олег Иваныч почувствовал укол совести. Хорошо бы, конечно, навестить мальчика, тем более на одном-то корабле. Вот сейчас и зайти, заодно несение службы лично проверить.

— Проверь, проверь, — кивнула Софья — А мы с Ульянкой на «Николая Угодника» съездим, соленьями рыбными займемся. Отвезешь нас, Гриша?

Григорий кивнул.

Выйдя на палубу, Олег Иваныч помог спуститься вниз Софье с Ульянкой — в шлюпке их принимал Гриша с матросами. Помахал на прощанье рукой, усмехнулся — уж больно забавно выглядели девчонки в толстых куртках из нерпичьих шкур и высоких бахилах. По знаку Гришани, матросы оттолкнулись веслами от борта каравеллы, и шлюпка, тяжело переваливаясь на волнах, направилась к «Николаю Угоднику», большому трехмачтовому кочу — одна мачта основная и две съемных, — приспособленному адмиральским указом под плавучую рыболовецкую базу.

В блекло-голубом небе по-прежнему светило солнце. Даже, может быть, жарило — ежели б не ветер, северный, довольно студеный даже сейчас, летом. Олег Иваныч поднялся на верхнюю кормовую палубу, оперся на парапет, приложив к правому глазу длинную подзорную трубу, изготовленную по специальному заказу на мануфактуре боярина Заовражского, если говорить когда-то привычными для Олега Иваныча словами — «по голландской лицензии». Впрочем, и сами голландцы не были оригинальными в подобном ремесле: шлифовать стекла в вогнутые и выпуклые линзы начали еще лет двести назад флорентийские мастера Армати и Спини, с них и пошли сначала очки да лорнеты, а потом и подзорные трубы. В окуляр трубы были хорошо видны все одиннадцать каравелл и кочи. Даже удавалось разглядеть лица матросов, лезущих по вантам убирать лишние паруса — ветер раздулся к обеду, и кочи за каравеллами не поспевали. Олег Иваныч поначалу злился, жалел, что не воспользовался одними каравеллами, но в последнее время оценил и мелкосидящие кочи — с них было куда как удобнее заниматься охотой на морского зверя.

Опустив трубу, Олег Иваныч задумался вдруг, усмехнулся. Видели б его сослуживцы по Петроградскому РУВД! Ботфорты, шпага, развевающийся на ветру плащ — Христофор Колумб чисто отдыхает! А ведь и вправду… Какой сейчас год? Одна тысяча четыреста семьдесят шестой, до открытия Америки Колумбом еще целых шестнадцать лет, а новгородцы ведь именно туда плывут, в будущую Америку. Интересно, может ее как-нибудь по-другому обозвать, пока время есть? Скажем — Земля Святой Софии или Новая Новгородчина. Америка… Северный морской путь… Даже не верилось во все это, однако ж вот — плыли. Олег Иваныч иногда спрашивал себя (с Софьей на эту тему не говорил, опасаясь поубавить у нее оптимизма), а правильно ли он поступил, ввязавшись в подобную авантюру? Сидел бы сейчас в Новгороде, в усадьбе на Прусской, разводил бы кур или еще каким полезным делом занялся. Раз в неделю посещал бы Совет Господ, как пожизненный сенатор, говорил бы умные речи, смотрел, как постепенно хиреют заведенные предприятия от катастрофической нехватки капиталов. Вспоминал бы иногда об ушедшей к неведомым берегам экспедиции — ее б ведь и без него отправили, правда, гораздо труднее это было б сделать. Да и пункт назначения — он ведь его один, из всех европейцев, знал. Ну, если и не очень хорошо знал, то хоть имел представление. А одно это уже большое дело: далекие неведомые земли никакими неведомыми для новгородского адмирал-воеводы не были! Знал, представлял, готовился!