Паскуале Ферро - Неаполитанская мафия. Рассказ щенка

• Название: Неаполитанская мафия. Рассказ щенка
• Автор: Паскуале Ферро
• Издательство: Аграф
• Жанр: Рассказы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7784-0435-9

Автор книги — популярный актер театра и кино, сценарист, писатель. Участвовал в знаменитом фильме «Красная луна» (2001 г.). Литературную известность ему принесла книга «Запахи моих воспоминаний», выходившая и в русском переводе.

В повести «Неаполитанская мафия. Рассказ щенка» Паскуале Ферро в оригинальной и забавной форме — рассказ ведется от лица щенка, попавшего в семью «босса» мафии, — живописует повседневную жизнь неаполитанской мафии (каморры) со всеми ее ужасами, кровавыми разборками, местью, предательством и… любовью.

---

В квартале поначалу их приняли очень холодно, но потом, известно как устроены неаполитанцы, они привыкают ко всему и всем. Две проститу… простите, Отец, две женщины жили в подвале, и Мачедония продолжат работать в нашей системе. Но однажды она познакомилась с девушкой и без памяти влюбилась в нее… опять эта чертова любовь. А теперь представьте несчастную «Черноголовку», у нее огонь вырывался из ушей от ревности… побои каждый день, до тех пор пока эта бывшая монашка не пошла в полицию и не рассказала в деталях о кое-каких делишках. Они провели рейд и арестовали Мачедонию, которая, чтобы не оказаться вновь в тюрьме и остаться со своей новой возлюбленной, в общем, она выдала всех. Меня арестовали, я отсидел два года в тюрьме и один год под домашним арестом. Потом я выяснил, где скрывалась предательница, я приказал привезти ее и именно здесь в саду я «отключил ей аппарат жизнеобеспечения»… она умерла, захлебнувшись собственной кровью. А что случилось с «Черноголовкой»? Она в психушке — сумасшедшая неизлечимая шизофреничка.

— Отец… вы дадите мне отпущение?

Священник был погружен в раздумья. Дон Дженнаро окликнул его еще несколько раз, потом начал трясти, и святой отец промычал что-то неразборчиво. Хозяин позвал на помощь Катену, которая немедленно прибежала.

— Эй, Кате, этот святоша ни хрена не понимает. Поговори с ним ты.

Катена начала жестикулировать, священник, в свою очередь, ответил жестикуляцией, потом он перекрестил Дона Дженнаро и вышел.

— Ну? И что он сказал? — спросил босс, обращаясь к Катене. — Он отпустил мне грехи?

— Да! Да! Дон Дженна, святой отец дал вам отпущение, — ответила Катена с уверенностью.

Это было невероятно, я просто не могла поверить в это! Дон исповедался глухонемому священнику, который не мог услышать ни единого слова и даже не мог прочесть ничего по губам, так как Дон Дженнаро во время исповеди склонил голову. Но тогда для чего разыгрывался весь этот спектакль? Зачем все это было нужно? Я оставила этих двоих и побежала в сад пописать, затем я вернулась в дом и, бесцельно бродя, пыталась избежать встречи с детишками-монстрами, которые играли где-то в доме. Мое скитание завершилось перед троном, на котором сидела мумия. Сначала я улеглась и с любопытством уставилась на нее, потом я принялась ходить вокруг, обнюхивать ее и, когда я уже решила было уйти, меня удержало шипение, исходящее из этого подобия саркофага.

— Красавица!

Я повернула голову, чтобы понять, откуда исходил голос, но никого не было, кроме мумии. Я встала на задние лапы, чтобы получше разглядеть лицо, и именно в этот момент ее старческие губы стали медленно двигаться.

— Паккьяна… так? Тебя зовут Паккьяна? Знаешь, я ведь уже тридцать лет ни с кем не разговариваю… с тобой я могу поговорить, потому что вы, животные, хорошие существа. Поди сюда, хочешь, расскажу тебе о моей жизни? О моей длинной жизни!

Элегантность этой старой дамы очаровала мою чувствительную душу, я решила послушать ее и устроилась у нее в ногах.

— Меня зовут Сузумелла. Имя, данное мне при крещении, я уже даже и не помню. Я родилась во время Первой мировой войны… и сколько мне было… наверное, что-то около шестнадцати-семнадцати лет, когда один бандит из моего квартала, шестидесятилетний мужчина, влюбился в меня. Мне он не нравился, и тогда он мне порезал лицо, — женщина повернула ко мне лицо, чтобы показать шрам, — вот, видишь? В то время за «шрам любви» даже в тюрьму не сажали. Шрамы ставили, словно печати, за измену, за несвоевременные расчеты по долгам или за несоблюдение законов каморры. Обычно женщины очень гордились «шрамами любви». Я нет! Потому что я не любила этого мужчину. Мне хотелось чистой любви, любви, о которой мечтают все девочки моего возраста, любви, от которой у тебя колотится сердце, мечется душа, ты каждый раз находишься на грани обморока, когда он смотрит на тебя, ласкает и говорит: «Ты все, что мне нужно в этой жизни». А судьба, напротив, дала мне старика, который безумно любил меня, ни в чем мне не отказывал — самые красивые платья, лучшие украшения, рестораны, путешествия, — но всегда только с ним, и не поздоровится тому, кто на меня посмотрит или отпустит комплимент, он тут же брался за нож и пропарывал любопытствующего насквозь. Потом вытирал кровь бедолаги с ножа и принимался бить меня, потому что считал, что я своей красотой провоцировала внимание мужчин. И именно так он подарил мне еще один «шрам любви», — женщина показала мне другую отметину. — Между тем законы изменились, и те, кто оставлял «шрамы каморры», садился в тюрьму, но те, кто поступал так из-за любви, нет, и я как всегда продолжала свое заточение дома. Только ночь приносила мне небольшое облегчение, в своем воображении я бродила по улочкам города в поисках вымышленных историй, которые делали меня счастливой, я встречалась со своими подружками, и вместе мы играли с нашими тряпичными куклами в то время, как он занимался любовью с моим телом. Как-то раз я представила себя с моей семьей в лесу Каподимонте, я стояла на каком-то обрыве и смотрела на море. Я выдумывала истории, чтобы не чувствовать, как его тяжелое тело сдавливало мой живот. Затем та же судьбоносная сила, по которой я вышла за него замуж, привела его к смерти после шести лет брака… пять ребятишек появилось на свет… и он оставил меня вдовой в двадцать два года. Я была красива… молода… я была уважаемой женщиной в квартале и в приличном обществе, потому что покойный муж был большим человеком. Он очень гордился своим положением, он сам рассказал мне о кодексе каморристов конца девятнадцатого века. Среди этих правил самым основным было уважение к женщине, к детям и к самым слабым.

Вот, например, возьми Катену! Таких людей, как она, называли гомосеками, и они могли быть частью приличного общества. Гомосеки занимали определенные посты, но никогда не имели большого веса и поэтому…

Услышав в коридоре шаги Катены, старуха прервала рассказ, и повисла свинцовая тишина. Катена взяла меня на руки и, поглаживая, унесла и усадила рядом с собой на качели в саду. Монотонное покачивание навело меня на размышления. Я — маленькая собачка, прожившая совсем недолгое время в доме благородной семьи, которая дала мне благородное имя, затем изгнанная в зоомагазин и в конце концов депортированная в дом к дурным людям, которые мне дали дурное имя. По правде, я не заметила никакой нравственной, культурной или физиологической разницы между двумя семьями, только лишь различия в способе общения и, быть может, в жестикуляции или, что называется, в «модус вивенди» — образе жизни. В общем, как я говорила, маленькая собачка думала, что все люди были либо женщинами, либо мужчинами, но в этом доме я узнала, что существовали еще и другие возможности: Катена — это существо, называемое «гомосек, педрила, голубец». Я пока что не понимала, что это означало, но я догадывалась, что это чересчур пренебрежительные прозвища для человека, который так ласково и заботливо ко мне относился. Катена доверяла мне все свои самые интимные секреты, свои мысли, она часто рассказывала мне о причинах своих слез, и в тот вечер на качелях она достала письмо и сказала:

— Паккьяна, с тобой я могу поговорить, я уверена, что ты поймешь меня, и я уверена, что ты меня любишь, — и начала читать:

Любовь моя, я люблю тебя, лады! Сейчас я уже четыре месяца в Поджореале, лады! И в этой тюряге я понял, как мне тебя не хватает, лады! И как ты важна для меня, лады! Через несколько дней мы подадим апелляцию, и адвокат заверил меня, что срок снизят до четырех лет вместо шести, лады! Потом составим ходатайство, в общем, если все пойдет так, как надо, три года — и я выхожу, и тогда мы сможем уехать и жить вместе. Потому что я люблю тебя, лады! Дорогая, любовь моя, я люблю тебя, лады! Позвони моей матери, потому что в понедельник она придет на свидание ко мне, и ты можешь передать с ней сколько-нибудь деньжат, потом, когда выйду, я все верну.

Я люблю тебя, лады!

Твой Микеле «Тролло»

— Вот, видишь, Паккьяна, он меня любит, — сказала она сквозь слезы. — Я уверена, что любит! Но его жена говорит, что Микеле «Тролло» любит другую… какую-то Марию «Маленькая грудь». С ней он встречался, когда еще был на свободе, и с ней он подписал документ о совместном проживании.[11] На самом деле на свиданку с ним пойдет она… а ведь она даже не жена, но я не верю в то, что он любит другую. Все мои подруги утверждают, что это обыкновенные «письма заключенного», письма с пустыми обещаниями и благородными предложениями, но потом, когда они выходят из тюрьмы, они не остаются верны ни единой закорючке из написанного, ни единому «лады», повторяемому тысячи раз. Я в отчаянии, Паккьянелла. Даже хозяйка говорит, чтобы я перестала думать об этом, и что если бы он хотел справку о совместном проживании, он бы подписал со мной. Она все время повторяет, чтобы я нашла себе хорошего парня, который бы действительно меня любил, но ведь я люблю этого: Микеле «Тролло». Знаешь, как мы с ним познакомились? Однажды вечером мы с подругами пошли в бар в Мерджеллина выпить по коктейлю, и рядом с нашим столиком сидела компания парней. Ну, знаешь, как это бывает… когда молодые ребята в компании подкалывают, задирают нас, а потом в кусты. Вот и Микеле под предлогом, что идет в туалет, встал и, проходя мимо, подмигнул мне. Я пошла за ним, и он просунул мне в вырез кофточки записку с номером телефона. Я подождала несколько дней и позвонила. Он сделал вид, что не помнит меня, но тем не менее мы сразу договорились о свидании. Микеле повел меня в одну из тех комнат с почасовой оплатой в Испанских Кварталах. О какие это были пламенные часы, какой вулкан секса, какая чувственная и нежная любовь, языки, сплетенные в страсти. В общем, Паккьяна, ты еще маленькая и многих подробностей я не могу тебе рассказать. Мы продолжали встречаться… многие месяцы страстной, плотской любви. Потом он признался мне, что женат, но не любит свою жену.