Ким Сен - В водовороте века. Мемуары. Том 1

• Название: В водовороте века. Мемуары. Том 1
• Автор: Ким Сен
• Издательство: Издательство литературы на иностранных языках
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993

Мемуары Великого Вождя товарища Ким Ир Сена «В водовороте века».

Они охватывают период деятельности Ким Ир Сена с 1912 по 1945 год, и считаются неоконченными.

Лично Ким Ир Сеном написаны тома с 1-го по 6-й, а остальные два составлены на основе черновиков, найденных после смерти и записей его разговоров.

ИЗДАТЕЛЬСТВО ЛИТЕРАТУРЫ НА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ

КОРЕЯ, ПХЕНЬЯН

1993

---

В его сопровождении я встретился с директором Ли Гуан-ханем. Он, будучи человеком, принадлежавшим к левой фракции китайского национализма, был другом бывшего премьера Чжоу Эньлая по средней школе, патриотически настроенным интеллигентом, находившимся с малых лет под его влиянием. Об отношениях между премьером Чжоу и директором Ли Гуанханем я узнал позже, спустя уже несколько десятилетий. Как-то раз на встрече с посетившим нашу страну премьером Чжоу Эньлаем, вспоминая молодые годы, я напомнил о китайцах, оказавших мне большую помощь, и назвал имя директора Ли Гуанханя. Премьер Чжоу, услышав его имя, очень обрадовался и сказал, что они вместе учились в средней школе при Нанькайском университете в Тяньцзине.

А в тот день директор спросил меня:

— Что будешь делать в будущем, когда окончишь школу? Я без малейшего колебания ответил:

— Хочу отдать себя делу возрождения страны.

Он положительно оценил мой ответ, назвав его замечательной мечтою.

Оттого ли, что велась с ним такая откровенная беседа, директор с удовольствием согласился с моей просьбой учиться во втором классе, не пройдя первого.

В период своего молодежно-ученического движения и подпольной деятельности я не раз пользовался его помощью. Зная, что я часто пропускаю уроки, отвлекаясь на революционную работу, он закрывал на это глаза, всячески мне покровительствовал, чтобы не придирались ко мне реакционные преподаватели, подкупленные военщиной. Когда китайская военщина или японские консульские полицейские приходили в школу арестовывать меня, он предупреждал меня, чтобы я успел скрыться за оградой. Вот таким патриотически настроенным интеллигентом был этот директор, поэтому многие здравомыслящие люди могли действовать под его покровительством.

Когда я возвратился к О Дон Чжину после поступления в Юйвэньскую среднюю школу, к счастью, он и его жена предложили мне столоваться не в общежитии, а в их доме до окончания школы. Я эту их благосклонность принял. Откровенно говоря, мне очень повезло, если иметь в виду материальное положение, в котором я находился тогда. Я должен был учиться, пользуясь поддержкой матери, но она ослабела от болезни. Ведь и зимой и летом она целыми днями без отдыха стирала чужое белье, занималась шитьем по найму и посылала мне каждый месяц примерно 3 воны. На эти деньги я должен был покупать тетради, учебники, из них же приходилось платить за обучение, и мне на жизнь оставались какие-то крохи, на которые нельзя было даже купить и пару обуви.

Раз таково было у меня положение, то нельзя было не воспользоваться советом и помощью друзей отца. Находясь в Гирине, я сперва кормился в доме О Дон Чжина, а после его ареста — около года в доме Чан Чхоль Хо, несколько месяцев в доме Хен Мук Гвана. Некоторое время был и в доме Ли Уна, командующего группировки Чоньибу, пришедшего на смену О Дон Чжину.

Крупные фигуры, проживавшие тогда в Гирине, в большинстве своем имели глубокие дружественные отношения с моим отцом, окружали меня всесторонней заботой и любовью. Часто посещая квартиры друзей отца, я стал знакомиться со многими кадрами Армии независимости и руководителями движения за независимость, встречался с разношерстными людьми, приходившими в Гирин.

К тому времени почти все кадры группировки Чоньибу постоянно находились в Гирине. Группировка эта имела колоссальный центральный аппарат, состоящий из административных, финансовых, юридических, военных, учебных, дипломатических, прокурорских, контрольных учреждений, имела даже местные органы, взимала и налоги с корейских соотечественников, проживавших в контролируемых ею районах. Она действовала подобно независимому государству. Для охраны этого огромного аппарата группировка имела при себе постоянную охрану, состоявшую из 150 с лишним воинов.

Гирин — один из провинциальных центров Китая. Он, как и Мукден, Чанчунь, Харбин, был одним из политических, экономических и культурных центров Маньчжурии.

Главарем Гиринской военной комендатуры был Чжан Цзосян, двоюродный младший брат Чжан Цзолина. Он не всегда слушался японцев. Если они делали донос, кто является коммунистом, а кто — элементом неблагонадежным, он заявлял, что это их не касается, и отказывался принимать их донос. Он поступал так скорее по своей неграмотности или из-за чрезмерного самолюбия, чем из каких-то политических убеждений. Такой его характер создавал благоприятные условия для революционеров и участников общественного движения.

Большинство корейцев, переселившихся в Маньчжурию, проживали в провинции Гирин.

По ряду таких обстоятельств, гонимые японскими войсками и полицией многочисленные сторонники движения за независимость и коммунисты Кореи собрались в Гирин. Таким образом, этот город превратился в арену политической деятельности для корейцев, стал ее центром. Не случайно, что японцы и оценили его как «очаг антияпонского выступления в трех провинциях Северо-Востока Китая».

Во второй половине 20-х годов нашего столетия Гирин служил местом сосредоточения глав группировок Чоньибу, Чхамибу и Синминбу, являвшихся основными силами националистического движения Кореи в Маньчжурии. Такую работу, как издание газет, открытие школ, деятели движения за независимость вели в основном в Хуадяне, Синцзине и Лунцзине, но их главы развертывали свою деятельность в Гирине.

В Гирине шныряли и фракционеры из группировок Эмэльпха, Хваёпха и Сосанпха, чтобы расширить сферу влияния своих фракций. И из участников коммунистического движения почти все видные фигуры, выдававшие себя за особых персон, пробирались в Гирин. Словом, здесь скапливались люди всех мастей: и националисты, и коммунисты, и фракционеры, и эмигранты. В этот провинциальный центр собирались и представители учащейся молодежи, стремившейся к новому и блуждавшей в поисках истины.

Одним словом, Гирин можно было назвать местом сосредоточения идейных течений всех мастей и всех разновидностей. Здесь я, подняв знамя коммунизма, развертывал свою революционную деятельность.

Когда я приехал в Гирин, некоторые члены ССИ, как мы договорились в Хуадяне, уже обосновавшись в Гирине, состояли в Вэньгуанской средней и других школах, в железнодорожном депо и речном вокзале.

Не успела облететь по городу весть о моем приезде в Гирин, как они нагрянули в дом командующего О Дон Чжина. «Со всем у нас тут туго — с деньгами, с питьевой водой и с дровами, зато хорошо — книг уйма», — вот, мол, каково их впечатление от жизни в Гирине. Да, положение было именно такое. Я в шутку говорил им: когда богат книгами, можно терпеть и муки голода. Это была и моя искренняя исповедь.

Хорошее впечатление производила и на них Юйвэньская средняя школа. По их словам, среди преподавателей и сотрудников школы есть люди, принадлежавшие гоминьдановской правой фракции, но абсолютное большинство преподавателей находились под влиянием коммунистической партии, либо преклонялись перед тремя народными принципами.

Это меня успокаивало.

Впоследствии было выяснено, что и преподаватели Шан Юэ и Ма Цзунь были членами Компартии Китая.

Мы поклялись в новом городе прилежно учиться истине революции и отдавать все силы борьбе за осуществление цели ССИ.

И члены ССИ, оставшиеся в Хуадяне, тоже отправлялись в поисках арены своей деятельности в уезды Фусун, Паньши, Синцзин, Люхэ, Аньту, Чанчунь, Итун и другие корейские населенные районы Маньчжурии. Среди них находились и товарищи, которые обратно возвращались в свои роты, чтобы служить в Армии независимости.

В таком городе, как Гирин, где обстановка так осложнялась, незначительным активом завоевать массу людей на свою сторону, чтобы они прислушивались к нашему голосу, и бороться за осуществление идеалов ССИ было не легко.

Но мы были полны твердой решимости: каждому стать искрой, воспламенять сердца десятка и сотни окружающих людей и поднять их на борьбу, а той сотне — снова тысячу, десятки тысяч людей и таким образом преобразовать мир.

Моя деятельность в Гирине начиналась с дальнейшего глубокого изучения марксизма-ленинизма, что начиналось еще в Хуадяне. Общественно-политическая обстановка в Гирине подливала масла в огонь моей решимости еще глубже познать новое идейное течение. Я больше увлекался чтением работ Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, чем учебными предметами, которым обучали в школе.

Китай того времени переживал период бурных революционных лихолетий. Здесь выпускали в переводе много замечательных книг, издаваемых в СССР и в Японии. В Пекине выходил журнал «Фаньи юэкань» («Ежемесячник переводов» — ред.), на его страницах часто публиковались прогрессивные литературные произведения, привлекавшие внимание учащихся и молодежи. Таких книг, которых нельзя было и увидеть в Фусуне и Хуадяне, здесь можно было доставать сколько угодно. Но у меня не было денег на книги. Вам, читателям, даже трудно поверить, если я скажу, что в то время я обувался в спортивную обувь только тогда, когда ходил в школу, а, вернувшись домой, бегал почти разувшись.