Ким Сен - В водовороте века. Мемуары. Том 2

• Название: В водовороте века. Мемуары. Том 2
• Автор: Ким Сен
• Издательство: Издательство литературы на иностранных языках
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993

Мемуары Великого Вождя товарища Ким Ир Сена «В водовороте века».

Они охватывают период деятельности Ким Ир Сена с 1912 по 1945 год, и считаются неоконченными.

Лично Ким Ир Сеном написаны тома с 1-го по 6-й, а остальные два составлены на основе черновиков, найденных после смерти и записей его разговоров.

ИЗДАТЕЛЬСТВО ЛИТЕРАТУРЫ НА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ

КОРЕЯ, ПХЕНЬЯН

1993

---

И после провала намеченного плана Ан Чхан Хо много лет мучительно старался накопить денежные средства на строительство «идеальной деревни» и найти ей подходящее место. В это дело он вложил всю свою душу и энергию. К этому побудила его идея о том, что движению за независимость нужна база, которая, по его мнению, материально подкрепляла бы «теорию о подготовке реальных сил».

Стремление создать такую «идеальную деревню» стало в то время, пожалуй, своего рода тенденцией в движении за независимость. Немало националистов старались сделать явью свою скромную мечту — освоить пустынную землю, создать там полеводческие хозяйства и военное училище и, таким образом, подготовить реальные силы.

На волнах такого течения и родилась деревня Ляохэ.

На эту землю первыми ступили националисты Южной Маньчжурии. Часть из них скиталась на западе и, наконец, бросила якорь у берега Ляохэ. Среди них были Сон Сок Дам, Пен Дэ У (Пен Чхан Гын), Ким Хэ Сан, Квак Сан Ха и Мун Сан Мок. Ратуя за так называемую «идеальную деревню» корейцев, они переселили на новое место более 300 дворов соотечественников. Здесь они, отгородив деревню барьером от внешнего мира, начали создавать свой своеобразный мир. Так на карте появилась деревня Уцзяцзы (село из пяти дворов — ред.), основателями которой стали выше упомянутые пять националистов.

В Вэньгуанской средней школе в Гирине было несколько учеников из Гуюйшу и Уцзяцзы. Они очень хвалили Уцзяцзы.

И вот я начал интересоваться этой деревней и решил преобразовать ее в революционную.

Из Восточной Маньчжурии я пошел в Уцзяцзы в октябре 1930 года. До этого я планировал созвать крупное собрание в Восточной Маньчжурии в связи с подготовкой к вооруженной борьбе. Но, судя по создавшейся ситуации, я считал Восточную Маньчжурию неподходящим для собрания местом и переменил его на Уцзяцзы. Я решил месяцами просидеть в Уцзяцзы и проводить подготовку к собранию и одновременно браться за воспитание жителей этой деревни в революционном духе. Пришел и вижу то, что слышал, — обычаи прекрасные, люди добрые.

В этой местности дует сильный ветер, и крышу черепицей не покрывали, а мазали глиной. Намажешь соленой глиной — дождь не протекает. У них и ограды тоже глинобитные, сложенные весьма аккуратно. Выкопанную глину месят, а затем бьют деревянными молотами. Когда она затвердевает, как камень, рубят ее по нужному размеру. А такую саманную стену не пробьет и пуля, как уверяют местные крестьяне.

Основатели деревни Уцзяцзы, имеющие среди жителей большое влияние, категорически запретили приток в деревню иного идеологического течения, чуждого их идеалам и концепциям.

Объединив силы крестьян, они превратили болото в заливные рисовые поля, воздвигли в деревне школу. Создали и массовые организации — Общество крестьянских друзей, Общество молодежи и Общество школьных друзей. Был создан сельский совет — самоуправляющаяся организация. 29 августа, в день оглашения Японией «аннексии с Кореей», сельчане собирались в деревне и пели «Песню о дне национального унижения». Ничего странного нет в том, что свою местность, куда почти еще не дотянулись щупальца японских войск, полицейских и реакционной военщины Китая, называют «небесным раем».

Большинство жителей Уцзяцзы составляли люди из провинций Пхеньан и Кенсан. Кенсанцы находились под влиянием группировки Эмэльпха, связанной с Молодежной федерацией Южной Маньчжурии, а пхеньанцы — главным образом, под влиянием фракции Чоньибу.

Учитывая, что я родом из провинции Пхеньан, часто в Уцзяцзы останавливался у кенсанцев, как в Калуне, иначе это бы насторожило и взбудоражило их нервы.

Раньше мы из Калуня направили в Уцзяцзы бойцов КРА в качестве подпольщиков. Но они здесь не задали своего тона, им не удалось убедить в своем этих знатных лиц села — упрямых по характеру и имеющих прочную опору в деревне.

По совету товарищей я провел здесь всю зиму того года. Так надолго — не на одну, не на две недели, а на целые месяцы — работал я на одном этом месте. Столь важное значение придавали мы работе в Уцзяцзы.

Мы считали его последней твердыней националистических сил в Средней Маньчжурии. Если сумеем мы успешно вести свою работу в Уцзяцзы, то сможем превратить эту деревню в образец революционного воспитания сельских жителей и на этой основе держать под нашим влиянием все села Маньчжурии и северного приграничного района Кореи.

Главную силу революции мы видели в рабочих, крестьянах и трудовой интеллигенции. Особенно большие силы были направлены нами на повышение революционного сознания крестьян. Это объясняется тем, какое место занимают крестьяне в классовом составе населения нашей страны. Они составляли более 80 процентов населения страны. Та же самая картина была и в Цзяньдао. Здесь более 80 процентов населения составляли корейцы, а среди них около 90 процентов — крестьяне. Преследования военщины, жестокий грабеж со стороны помещиков и ростовщиков поставили крестьян в положение крайней нищеты и полного бесправия. Они смертельно мучились от эксплуатации посредством земельной ренты, а также от такой внеэкономической эксплуатации, какой подвергались в старые времена рабы и крепостные.

Ничем не отличалось и положение крестьян, проживавших в самой Корее. Это свидетельствовало о том, что именно крестьянские массы, вместе с рабочим классом, наиболее заинтересованы в революции и что в нашей революции крестьянство должно входить в ее главный отряд, как и рабочие.

Революционное воспитание сельских жителей было самой важной, первоочередной задачей в создании базы антияпонской вооруженной борьбы в массах.

Динамичная деятельность подпольщиков резко повысила энтузиазм молодежи, стремящейся следовать нашим помыслам. Это обескуражило влиятельных стариков Уцзяцзы. Они, размахивая длинными курительными трубками, с угрозой говорили молодым людям: нынче, мол, в головы молодетчины вбивается иное веяние, а мужики-то, протаскивающие социализм на равнину Ляохэ, не соберут своих костей. Иные старики беспокоились, говоря: знаешь, Цзяньдао погубила вот этакая компартия, грянет в Уцзяцзы этот сумасшедший вихрь — покоя не будет и у нас в деревне Ляохэ.

Второпях сделаешь свои шаги — и на голову тебе угодят длинные трубки этих влиятельных старичков.

И у молодежи зародилось колебание. Хотелось идти в ногу с маршем коммунизма, но боялась, как бы не косились на нее старики. А тут-то как раз упрямые молодые люди скрестили шпаги с этими авторитетами деревни.

На основе отчета подпольщиков я пришел к выводу, что предпосылкой успеха в революционном воспитании жителей Уцзяцзы является налаживание работы с этими авторитетными лицами села. Не изменив их мышление, было невозможно спасти Уцзяцзы от бредовой мечты об «идеальной деревне», да и нельзя было претворить в дела наш замысел о превращении Ляохэ в образцовое село Средней Маньчжурии. Теперь все дело было в том, чтобы повернуть тележку этих авторитетов на новую дорогу. А потом как поступать с остальными — это будет уже в наших руках.

Прошло уже три месяца, но наши подпольщики даже и не посмели сблизиться с этими стариками, а только потихонечку похаживали вокруг них. Такими вот неприступными были эти старые знаменитости деревни Уцзяцзы. Еще бы! У них ведь боевая слава в движении за независимость, эрудиция, да и теоретическая подкованность. Не наделенный умом и опытом даже не посмеешь и слова им сказать. Так группа этих стариков распоряжалась судьбой этой деревни.

Из-за кулис командует сельским советом и держит в своих руках все крупные и малые дела деревни именно старик. Имя ему — Пен Дэ У. Он как главный, обладающий реальной властью, дирижировал всеми влиятельными стариками. Прозвище его — «Пен-Троцкий». Так сельчане прозвали его за то, что от него часто слышали о Троцком.

Старик Пен, давно окунувшись в движение за независимость, всю свою жизнь колесил по Корее и Маньчжурии. Вначале он вел педагогическую работу, создав учебные заведения в своем родном краю Ханчхоне (провинция Южный Пхеньан), в Часоне и Даоцингоу (уезд Линьцзян). В военные действия он включился в 1918 году, когда служил в Армии независимости, базировавшейся в горах Маоэршань в Линьцзяне. В то время он часто приходил к нам в Линьцзян, чтобы повстречаться с моим отцом. Когда он не приходил сам, его связывал с моим отцом Кан Чжин Сок, мой дядя по линии матери.

За его плечами — заведующий отделом пропаганды группы «Тэхан тоннипдан», заместитель председателя Национальной армии независимости, начальник военно-юридического отдела и командир 1-го батальона Армии возрождения, заведующий отделом предпринимательства администрации Тхоньибу. Словом, он все бегал в хлопотах, чтобы поднять движение Армии независимости. С 1926 года старик ушел от воинских должностей и начал увлекаться строительством «идеальной деревни».