Александр Бондаренко - Утаенные страницы советской истории. Книга 2

• Название: Утаенные страницы советской истории. Книга 2
• Автор: Александр Бондаренко
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9950-0149-2

Это издание является продолжением книги «Утаенные страницы советской истории». Читатель снова сможет перелистать малоизвестные страницы истории Советского государства. Свидетельства очевидцев и участников событий, эксперты, архивные материалы помогают авторам воссоздать картины прошлого. Размышления авторов позволяют лучше представить скрытый от масс механизм формирования реальной политики, причины взлета и падения СССР, распад которого стал величайшей катастрофой XX столетия.

---

В ходе следствия были выявлены факты, свидетельствующие о финансовой поддержке высланного за рубеж Троцкого симпатизировавшими ему советскими руководителями (как-никак вместе прошли Гражданскую, давили «контру», мечтали о мировой революции...). Валюта (в суммах от 20 до 300 тыс. долларов) пересылалась бывшему члену Политбюро по линии Внешторга (нарком А. Розенгольц), наркомата финансов (нарком Г. Гринько) и даже НКВД с санкции самого Ягоды.

Но на сегодняшний день нет никаких оснований (кроме полученных в камерах НКВД показаний арестованных) утверждать, что Троцкий в сговоре с Крестин-ским и Бухариным планировал военный переворот с участием Тухачевского. Но логично предположить, что старым большевикам, вместе с Лениным и Сталиным организовывавшим Октябрьскую революцию, было обидно оказаться нагло отодвинутыми от власти новым лидером страны, который к тому же проявлял большой интерес к их собственности за рубежом и их счетам в иностранных банках (открытыми на «черный день»). Поэтому, прогуливаясь на дачах, они вполне могли обсуждать между собой варианты отстранения Сталина от власти, в том числе с привлечением недовольных Ворошиловым военачальников.

А недовольных в РККА было немало, притом не только в окружении Тухачевского. В годы Гражданской войны в составе РККА помимо двух конных армий существовал славный 1-й конный корпус червонного казачества под командованием Виталия Примакова, к середине 1930-х годов ставшего заместителем командующего войсками ЛенВО. Выходцы из этого корпуса считали себя незаслуженно обойденными «первоконниками». К примеру, Илья Дубинский (написавший немало интересных книг о червонном казачестве) командовал всего лишь 4-й танковой бригадой в Киевском военном округе, а Дмитрий Шмидт — там же 8-й механизированной бригадой. Шмидт, в 1920-е яростный сторонник Троцкого, вошел в советскую историю тем, что накануне XV съезда партии, в 1927 году, приехал в Москву, взбешенный решением об исключении своего кумира из партии. В одном из перерывов между заседаниями съезда он, как гласила молва, отыскал Сталина и, выругавшись, публично пригрозил: «Смотри, Коба, уши отрежу!» Сталин проявил тогда выдержку и даже позволил Шмидту продолжать служить в армии.

Шмидт, Примаков и другие «обиженные» тянулись к Тухачевскому, видя в нем противовес выходцам из 1-й Конной. В советской исторической литературе описывается такая сцена: из кабинета маршала Ворошилова выходит расстроенный разговором с наркомом командир бригады Дмитрий Шмидт. Ему навстречу по коридору шествует маршал Тухачевский: «Что, Митя, не любит вас нарком? Не горюйте, он и меня не терпит». Такая нравственная атмосфера существовала тогда в наркомате обороны...

После традиционного первомайского (1937) парада на праздничном обеде на квартире Ворошилова Сталин в присутствии военачальников произнес угрозы в адрес врагов в армии, однако конкретных имен, фактов не привел. Сохранилось письмо присутствовавшего на обеде С. Урицкого (тогда начальника Разведуправления РККА)

Ворошилову от 27 сентября 1937 года, в котором воспроизводятся майские слова Сталина о том, что «враги будут разоблачены, партия сотрет их в порошок».

«Признания» комбрига Медведева

С доказательствами существования военного заговора у следователей было по-прежнему туго. 6 мая НКВД арестовал комбрига запаса М. Медведева, уже несколько лет оторванного от военного руководства. До 1934 года он занимал пост начальника ПВО РККА и был исключен из партии за разбазаривание государственных средств. 10 мая (на следующий день после внесения Ворошиловым предложений о кадровых перестановках в РККА) из него «выбили» показания об организации, ставившей своей целью «свержение советской власти, установление военной диктатуры с реставрацией капитализма, чему должна была предшествовать вооруженная помощь интервентов». К числу руководителей военного заговора Медведев отнес Тухачевского, Якира, Путну, Примакова и начальника Военной академии имени М. В. Фрунзе Корка. Позднее, 16 июня 1937 года, Медведев на судебном заседании военной коллегии Верховного суда СССР нашел в себе мужество назвать свои показания о заговоре в РККА ложными. Но было поздно: Тухачевский уже был расстрелян, вскоре расстреляли и Медведева...

8 мая 1937 года следователям удалось сломать Примакова, который написал заявление на имя наркома внутренних дел Ежова и признал свое участие в троцкистской работе. Из показаний военачальника можно сделать вывод, что в его допросе участвовал, по всей видимости, сам Сталин. 14 мая Примаков заявил, что Якир рассматривался «троцкистской организацией» на пост наркома обороны вместо Ворошилова, а 21 мая он назвал Тухачевского руководителем заговора, связанного с Троцким.

В результате ночного допроса 14 мая показания на Тухачевского дал и Путна. Выяснилось, что он передал маршалу в 1935 году письмо от Троцкого, после ознакомления с которым Михаил Николаевич якобы произнес, что Троцкий может на него рассчитывать. А в 1936 году Тухачевский при посредничестве Путны встретился в Лондоне с Седовым — сыном Троцкого.

В ходе допросов психологически сломленные военачальники не только писали под диктовку следователей о коварных замыслах «военно-троцкистских заговорщиков» и своих связях с иностранными разведками, но и предоставили немало полезной Сталину информации о взаимоотношениях внутри командного состава РККА. Любопытна, например, характеристика комкором Н. В. Куйбышевым (младшим братом Куйбышева) наркома Ворошилова. По словам Примакова, Куйбышев говорил: «Ворошилову нужны либо холуи, вроде Хмельницкого, либо дураки, вроде Кулика, либо на все согласные старики-исполнители, вроде Шапошникова...»

При всем уважении к Клименту Ефремовичу надо признать, что так думали тогда многие командиры РККА. Сохранилась дневниковая запись от 15 марта 1937 года Кутякова, возглавившего после гибели Чапаева его дивизию: «Пока «железный» будет стоять во главе, до тех пор будет бестолковщина, подхалимство и все тупое будет в почете, все умное будет унижаться».

В те трагические дни Тухачевский еще находился на свободе в Москве. Он готовился к поездке в Куйбышев, к своему новому месту службы. 13 мая у него состоялась встреча в Кремле со Сталиным. О чем говорили генсек и опальный маршал, остается неизвестным. Сам факт беседы можно рассматривать как доказательство того, что на тот день Сталин не был однозначно уверен в виновности Тухачевского. По словам одного из старых товарищей Тухачевского, побывавшего у него на квартире в те дни,

Сталин объяснил маршалу необходимость временного перевода в Куйбышев арестом его знакомой Кузьминой и бывшего порученца по обвинению в шпионаже.

Санкцию на арест Тухачевского и других остающихся на свободе «участников заговора» Ежов запросил у Политбюро 20 мая при представлении протокола допроса арестованного заместителя командующего войсками Московского военного округа Бориса Фельдмана. Решение об аресте опального маршала принималось «четверкой»: Сталиным, Молотовым, Кагановичем и Ворошиловым (к ознакомлению с материалами следствия генсек допускал только этих трех членов Политбюро).

Сталин в те дни находился в тяжелом психологическом состоянии. 13 мая у него тяжело заболела мать, а жесткий правитель был, на удивление, заботливым и внимательным сыном. Об этом свидетельствуют сохранившиеся его письма в Грузию к Екатерине Джугашвили.

«Маме — моей — привет! — писал он в мае 1937-го. — Присылаю тебе шаль, жакетку и лекарства. Лекарства сперва покажи врачу, а потом прими их, потому, что дозировку лекарства должен определять врач.

Живи тысячу лет, мама — моя!

Я здоров.

Твой сын Сосо.

Дети кланяются тебе».

4 июня Екатерина Джугашвили умерла, но Сосо не рискнул покинуть столицу даже на один день — на ее похороны, хотя главные «заговорщики» уже сидели в камерах. Видимо, обстановка в Москве казалась тогда Сталину крайне напряженной и опасной для его позиций в Кремле. То, что нервы правителя были на пределе, показывает и его крайне сбивчивое и сумбурное выступление (что не было типично для волевого и умеющего логично выступать Сталина) на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны СССР 2 июня.

И дело было не только в опасениях относительно позиции армии. Куда более серьезная и реальная угроза исходила для него от партийного аппарата. Любопытную версию на сей счет выдвинул доктор исторических наук Юрий Жуков (автор незамеченной широкой общественностью книги «Тайны Кремля: Сталин, Молотов, Берия, Маленков»). По его мнению, Сталин в начале 1930-х годов, после прихода нацистов к власти в Германии, замышлял радикальный поворот внутренней политики СССР. Предполагалось изменить саму модель политической власти в стране: за партийным аппаратом предполагалось сохранить только две основные функции — участие в подборе кадров, а также пропаганды и идеологического воспитания населения (нечто подобное предлагал весной 1953-го Берия).