Виктор Слипенчук - Восторг и горечь (сборник)

• Название: Восторг и горечь (сборник)
• Автор: Виктор Слипенчук
• Жанр: Публицистика

«Восторг и горечь» – пятый публицистический сборник Виктора Слипенчука. В нём, как и в предыдущих сборниках, автор делится своим взглядом на окружающую нас жизнь.

---

4. – Если бы вам пришлось назвать одно качество, которое необходимо писателю?

– Отвечая на предыдущий вопрос, как мне кажется, невольно ответил и на этот – быть человеком. Всегда во всех жизненных ситуациях. В 2007 году у меня вышла книга «Смеющийся пупсик» на русском и японском языках. Очень удобно издавать книги совместно с японцами. Мы пишем слева направо, а они – справа налево. При совместном издании четвёртая сторонка обложки отсутствует, книги получаются двухсторонними.

После презентации был фуршет, напротив меня сел японец, который, извинившись, что ему не удалось задать свой вопрос на презентации, спросил: какое одно качество, которое всегда необходимо писателю? То есть он задал вопрос, идентичный вашему. Не скажу, что японец со своим вопросом был оригинален. В советские времена на встречах с читателями мне доводилось отвечать на него. Обычно его задавали первокурсники педагогических институтов. Объясняя вопрос простым желанием знать – есть ли у них в характере главное качество писателя? А вдруг кто-нибудь из них захочет стать писателем?

Я так же, как и прежде, и так же, как и сейчас вам, ответил японцу, что главным качеством писателя считаю чувство, именно чувство, а не понятие – всегда быть человеком. Японец попросил разъяснить, что вкладываю в чувство – всегда быть человеком. И тогда сообщил ему то, что давно известно из Библии, но не с насмешкой над Писанием, как заучивали в школе (если тебя ударили по правой щеке – подставь левую), а в соответствии с библейским пониманием сути человека. В котором быть человеком – это всегда следовать своему высокому чувству.

Если какой-то бесчестный человек, преступник, напал на вас с целью ограбления и, ограбив, не убил вас только потому, что его спугнули дружинники, которые погнались за ним, чтобы беспощадно наказать его. Естественно, что вы как жертва всей душой на стороне дружинников. Вы вместе с ними гоните разбойника, и вот вы загнали его – сейчас начнётся расправа. Уверен, что писатель как человек в высоком смысле этого слова теперь должен быть на стороне гонимого преступника, потому что теперь он, преступник, превратился в жертву. Писателю необходимо остановить дружинников, уже не ради загнанного преступника, а ради их самих. Потому что теперь он – жертва и, расправившись с ним, они превратятся в него, в преступника, утратившего в себе человеческое.

Японец кивнул мне в ответ, а потом, когда расставались, сказал, что распорядился купить сто экземпляров моей книги для размещения в библиотеках на острове Хоккайдо – он оттуда родом.

Позже поинтересовался у Миши, своего сына, – кто этот японец? Сын сказал, что он один из богатейших людей Японии – предприниматель. Не думаю, чтобы богатейший и успешный предприниматель вдруг возжелал стать писателем. Впрочем, это уже другая тема.

5. – В ваших книгах много очень точных наблюдений над человеческой породой. Не разочаровались в людях, изучая и познавая их натуру?

– В основе точности наблюдений лежит весьма выгодное расположение объекта наблюдения. У любого писателя основным объектом наблюдения является он сам. Так что всякое разочарование и очарование исходит прежде всего от него самого. И тут надо признать, что в себе и в своей натуре, увы, приходилось – разочаровывался, и не раз.

Именно в натуре. Порода – это слово оценочного свойства из лексикона о разведении животных. А человек – это что-то особенное, ныне учёными даже троглодиту отказано в праве считаться древним человеком – не тянет на нашего предка своими чересчур животными формами.

Наблюдая за собой (между прочим, каждый человек наблюдает, приводя своё поведение в соответствие с окружающей средой), пришёл к выводу, что моё, скажем так, писательство зачастую являлось причиной моего неадекватного поведения. А в человеке всё должно быть гармоничным. Даже его риски должны объясняться стремлением к гармонии.

Скажу откровенно, я не сторонник экстремальных ситуаций, для меня сейчас главными атрибутами романтики являются хорошая книга, торшер, диван-кровать и уверенность, что я в любое время могу сесть за компьютер и войти в Интернет.

Но если бы вы увидели меня на судне, или на стройке Алтайского Коксохима, или журналистом Барнаульской студии телевидения, то первое, что пришло бы на ум, – этот парень ищет приключений на свою голову. И вы бы не ошиблись.

Глубокой ночью я вылез через иллюминатор и по канату приблизился к самой воде. Вода у борта шипела и, причмокивая, так отчётливо клокотала, что казалось, это бормочет само судно, мчащееся на всех парах. Моросящий дождь, беспросветная тьма океана, и всё это только затем, чтобы ощутить, что в действительности чувствовал Мартин Иден Джека Лондона, когда решил свести счёты с жизнью.

А прыжок к акулам, дремлющим в верхних слоях воды возле бота, на котором перевозили тралы с сухогруза «Остров Лисянского». Кажется, в повести «Огонь молчания» я даю оценку человеку, который в погоне за фабулой рассказа рискует жизнью. Это неудовлетворительная оценка.

Виктор Петрович Астафьев в одном из своих выступлений в Новгороде, на Празднике славянской письменности и культуры в 1988 году, высказал убеждение, что человек как индивидуум занял на Земле не своё место. Земля, такая красивая и безопасная, предполагалась для какого-то другого мирного и разумного существа. Но откуда-то появился человек и заступил этому мирному существу дорогу. То есть уничтожил его и занял место, ему не принадлежащее.

Можно, конечно, думать и так, но ещё Альберт Эйнштейн говорил, что Вселенная сотворена весьма разумно, и подтверждение её разумности находил в гармонии. Сегодня часто можно слышать, что всё стремится к хаосу. Нет – всё стремится к гармонии, к равновесию. И человек призван в мир, чтобы помогать гармонии утверждаться всюду, – это миссия человека.

Мы живём накануне открытия новых энергий. Энергий фантастических, и человечество на интуитивном уровне уже перестраивается. Я всё больше и больше склоняюсь к мысли, что человек (человечество) вспоминает себя. Всё, что с нами происходит, – уже было. Посмотрите, как легко мы освоили телевизор, мобильник, компьютер. Величайший учёный всех времён и народов (да, это так), русский астроном Николай Александрович Козырев эмпирически доказал, что время обладает физическими свойствами, и указал путь, как подключаться к информационному полю Земли.

Мы всё больше и больше приближаемся к пониманию, что Земля, а возможно, и Солнце – суть живые объекты. Человек, созданный Богом по своему подобию, является в некотором роде своеобразной частичкой Бога (неким бозоном Хиггса) для массы разума, так сказать, всего одушевлённого мира.

Я верю в Бога – Бог не оставит нас. Наказывать, конечно, будет, потому что ненаказуемый не научается, но никогда не оставит. Мы – чада Божии.

Что касается точных наблюдений и изучений с целью познания человеческой натуры. Никогда никого не изучал и даже не представляю, как это возможно. Я вот давно уже дед, у меня четверо внуков, и наблюдение даже за ними для меня очень тяжёлая работа, пока не начнёшь с ними играть или не включишь для них мультик.

Так же и в жизни: когда приходишь в новый коллектив, то – больше к тебе присматриваются. Если увидят, что ты их изучаешь, вопросы начнутся – могут и побить. Но может ли это служить поводом для разочарования во всём человечестве? Вряд ли. Надо всюду просто жить. Если вы верите в Бога, то непременно будете верить в людей.

6. – Виктор Трифонович, насколько важны для писателя пристальная наблюдательность, умение сострадать чужой беде?

– Отвечая на предыдущий вопрос, я уже выразил своё отношение к изучению и наблюдению. «Не смотри, не смотри по сторонам». (Есть такой хит.) То есть не расточай своего внимания на внешнее. А так как объектом наблюдения является прежде всего сам писатель, то умение сострадать начинается у него с сострадания к самому себе.

В самом деле, если человек не сострадает самому себе, то мало надежд, что он будет сострадать своему ближнему и тем более дальнему. Для писателя, если он действительно хочет стать настоящим писателем, важнее всего – память, обычная человеческая память. Хемингуэй говорил, что для начинающего писателя всегда хорошо иметь тяжёлое детство. На первый взгляд – варвар этот Хемингуэй. Но, если вдумаешься, – всё правильно. И вот почему.

Ребёнок, если он здоров, приходит в этот мир наделённым множеством качеств. И какие-то из них, безусловно, понадобятся ему, скажем так, в писательском становлении. А главное из них мы уже знаем, без которого не обойдёшься, – быть человеком . Чувство добра, справедливости, сострадания, о котором вы говорите (и ещё многое другое, что влёт не перечислишь), – всё это служит как бы подспорьем главному качеству. Именно при тяжёлом детстве (я сейчас не говорю, хорошо это или плохо) эти качества проходят суровую проверку и запоминаются на всю жизнь. Если вы в детстве не раз сами находились в беде, то вы глубже любого умника поймёте такого человека. И не надо думать, что раньше, скажем в пушкинские времена, мы, люди, были лучше. Допускаю, что негодяев было меньше – в пропорциональной зависимости к численности всего населения страны. Но то, что они были, не подлежит сомнению. Вспомните стихотворение Михаила Лермонтова «Нищий» о слепом бедняке: «И кто-то камень положил в его протянутую руку».