Игорь Оболенский - Мемуары матери Сталина. 13 женщин Джугашвили

• Название: Мемуары матери Сталина. 13 женщин Джугашвили
• Автор: Игорь Оболенский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-078874-3

Перед вами сенсационное издание, меняющее представление о поистине самой популярной личности России - Иосифе Сталине. Впервые на русском языке публикуются воспоминания матери Сталина, которые больше семи десятков лет пролежали в закрытых архивах. Среди откровений книги - признание внучки Максима Горького о сватовстве Сталина и неизвестные дневники примадонны Большого театра Веры Давыдовой, которая считалась последней любовью вождя.

Вряд ли эту книгу можно назвать "донжуанским" списком вождя. Это история о том, как романтичный Coco Джугашвили превратился в мстительного Кобу Сталина. Настоящее детство вождя, неизвестные подробности двух браков, история неудавшейся женитьбы на невестке Максима Горького, странные "походы" за кулисы Большого театра, тайные страсти и увлечения, о которых шепотом говорила вся страна, - все это собрано на основе исторических документов и дневников участников событий, большинство из которых публикуются впервые.…

---

Великий грузинский актер Рамаз Чхиквадзе рассказывал:

- Мне тогда лет девять было. После того, как Сталин стал первым человеком в СССР, его мать из Гори, где он родился, перевезли в Тбилиси и поселили в бывшем Дворце царского наместника на Кавказе. У нее была маленькая квартирка в этом Дворце.

Кстати, женщина очень переживала, что сын так далеко от нее и даже выговаривала предводителю грузинских коммунистов Махарадзе: «Вот как ты хорошо устроился, а неужели моему Сосо не нашлось бы места в Тбилиси?»

Когда Кеке умерла, то местное начальство ожидало, что на похороны приедет Сталин. Но ему в 37-м году было уже не до похорон матери. В результате хоронили Кеке офицеры НКВД.

Я был совсем маленьким, но до сих пор слышу ровный топот офицерских сапог, поднимающихся на Мтацминду. Топ-топ-топ-топ.

Тема похорон матери неожиданно всплыла в жизни нашей семьи через несколько месяцев, когда мы всей семьей поехали во Мцхету. Для меня это была первая поездка за пределы Тбилиси.

У моего отца, он исполнял обязанности директора тбилисской консерватории, был служебный «Мерседес» -огромный черный лимузин. На подъезде ко Мцхете нам повстречалась арба, которую неожиданно обогнала военная машина с молодым офицером за рулем. Крестьянин, правивший арбой, не смог удержать лошадь, она резко сошла с дороги и в результате вся повозка перевернулась.

На место происшествия тут же прибыл военный патруль. В качестве свидетеля происшествия в военную комендатуру забрали и нашего водителя. Он потом рассказывал, что молодого офицера, ставшего виновником происшествия, начали прорабатывать: «Ты еще во время похорон матери Сталина бедокурил. Сейчас, значит, опять?»

Офицер не выдержал, выхватил пистолет и со словами: «Тогда мать Сталина хоронили, а сейчас меня хотите?!», выпустил себе пулю в висок.

Отцовский водитель потом признавался, что никак не может прийти в себя - у него перед глазами постоянно был покончивший с собой офицер и лужа крови на полу.

Запомнила похороны матери Сталина и другая жительница Тбилиси Тамара Масхарашвили, чьи воспоминания мне удалось записать:

- Когда Кеке Джугашвили умерла, мне было уже 12 лет. Похоронная процессия шла мимо нашего дома. Я вышла на балкон и увидела массу венков. Но в первую очередь почему-то вспоминается грохот десятков сапог, марширующих по мостовым Тифлиса. Ведь Кеке хоронил весь НКВД Грузии.

Ее могила находится в Пантеоне на горе Мтацминда. Люди потом возмущались, почему рядом с великими Важей Пшавела, Ильей Чачвавадзе и Акакием Церетели положили мать Сталина.

Он сам на похороны не приехал, ему было не до этого.

Кеке Джугашвили предали земле под звуки Интернационала.

Невероятная судьба! Бедная прачка, доживавшая свой век во Дворце царского наместника, истово верящая в Бога и похороненная под звуки коммунистического гимна.

//-- Воспоминания матери Сталина --//

Работа над воспоминаниями Екатерины Геладзе-Джугашвили была завершена в августе 1935 года. Возможно, книгу матери Сталина планировали опубликовать к шестидесятилетию вождя. Как раз оставалось время на редактуру (за Кеке, скорее всего, записывал кто-нибудь из грузинских журналистов) и визирование у главного героя повествования.

Но публикация так и не состоялась - ни при жизни Кеке, ни при жизни ее сына.

Да и кто бы на нее решился, если даже невинная статья в «Правде», в которой цитировались слова матери Сталина, вызвала гнев вождя. Корреспондента Дорофеева, взявшего интервью у Кеке, Сталин назвал «мещанской швалью», проникшей в советскую печать, и категорически запретил «помещать в газетах «интервью» и другие подобные материалы, авторы которых - «мерзавцы» по определению.

Монолог Екатерины Джугашвили «идеально» попадал в раздел «подобных» материалов. Добровольно становиться «мерзавцем» и «швалью» желающих не нашлось.

В итоге уникальный документ пролежал в Архиве МВД Грузии семь десятилетий.

Впервые текст увидел свет в 2005 году в издательстве «Универсал». В 2012 году воспоминания Екатерины Джугашвили были переведены на английский язык.

Их настоящий перевод на русский - своего рода премьера. Манера повествования и особенности речи автора сохранены.

Мой Сосо

Я себя помню с Гамбареули - это окраина Гори. Оторванный от города край на берегу Мтквари. Из-за огромного количества болот там были болезни, малярия, и никто не хотел там жить.

Но нищета заставляет терпеть все. Гамбареули не была родиной моих родителей. Мой отец - крестьянин из Сванетии, его звали Георгий. А маму звали Мелания, она была из Пшави. Они оба были крепостными князей Амилахвари. И служили им, пока не обвенчались.

Мой отец из глины делал кувшины, он очень хотел понравиться Амилахвари, но не смог выдержать плохого к себе отношения. И в результате сбежал с женой и детьми и поселился на болоте. Несмотря на то, что Гамбареули для здоровья было абсолютно невозможным местом, для отца оно оказалось подходящим. Там было много глины. И еще было легко дойти до Г ори.

У меня было двое братьев - Георгий (Гио) и Андрей (Сандала).

Сандала тоже занялся керамикой. С отцом они стали усердно работать и поставили семью на ноги.

Но отец вскоре заболел малярией и почти два года не вставал с кровати. Через два года он в мучениях умер. Мы остались сиротами.

Я тоже заболела малярией. Наверное, тоже повторила судьбу отца. Я была любимицей братьев. Спасло одно обстоятельство - отменили крепостное право. Был большой праздник. Народ стал распрямлять спину.

Мои братья по совету матери решили поменять место жительства. Взяли повозку, сложили все вещи, посадили меня, маму, и мы поехали в Гори. Пришли к родственникам, они нас хорошо встретили. Были очень добрыми, так как знали моего отца. Помянули его и дали нам маленькое место на своем дворе.

Братья построили хижину. Матери соседи помогали. Так что скоро мы стали жителями Гори. Жили в русском районе - русисубани. На том месте, где находилась духовная семинария.

Там все дома были землянками, только по дыму, поднимавшемуся над травой, можно было понять, что в них живут люди. По сравнению с соседскими наш дом был красивым - у него даже были окна.

Воздух Гори меня вылечил. Я словно пришла в себя и стала красивой девушкой.

Сколько раз я мечтала, чтобы мой Сосо стал священником.

Идет наш Лаврентий (Берия - прим. И. О.) и говорит: «Сосо пришел, он уже здесь и сейчас войдет». Открылась дверь, и заходит он, мой дорогой.

Не верю своим глазам. Он тоже рад. Подходит ко мне и целует. Выглядит хорошо, веселым и бодрым. С нежностью спрашивает про мое здоровье, спросил про близких, друзей.

Внезапно я обнаружила, что у моего сына волосы седые. И даже спросила: «Это что такое, сын?». Он отвечает:

«Не имеет значения, мама. Себя очень хорошо чувствую, даже не думай об этом».

После Сосо со своими друзьями пошел осматривать город, я осталась одна. И нахлынули воспоминания.

В молодости к моим братьям начал сватом ходить Михака, который называл какого-то Бесо Джугашвили, которого Осе Барамов пригласил работником в свою обувную мастерскую.

Как оказалось, этот Бесо хотел на мне жениться. Вскоре он и сам объявился, нас представили друг другу. А на второй день мне открыли, что он - кандидат в зятья и поинтересовались, насколько он мне нравится.

Я покраснела, даже слезы в глазах появились. Они его очень хвалили: «Бесо такой хороший человек».

Я не смогла отказаться, а в душе даже радовалась, так как мои сверстницы давно обсуждали этого Бесо и им он нравился.

У горийских девушек, правда, теперь появилась причина для злости. Злословие в мой адрес не прекратилось и после нашей свадьбы.

В то время Бесо считался смелым мужчиной с очень красивыми усами, и был прекрасно одет.

Он был из города и поэтому на нем чувствовался городской отпечаток. Одним словом, он был выше на одну голову всех женихов.

У нас была большая свадьба. Нашими свидетелями были Яков Эгнаташвили и Миха Цихитатришвили. Они была карачогели (в дословном переводе с грузинского - «одетые в черную чоху», городские торговцы и мелкие ремесленники, отличающиеся рыцарством и благородством, в отличии от кино - городских бездельников и мошенников, - прим. И. О.). И внесли своей вклад в свадьбу - пели, говорили тосты.

Нас обвенчали в церкви. Потом мы сели в фаэтон, который был украшен. Присутствовали певцы.

Нам очень помогал Яков Эгнаташвили, на свадьбе он был старшим свидетелем. Не забывал нас и после свадьбы. Бесо оказался хорошим мужем - ходил в церковь, много работал, приносил деньги. Я была счастлива.

После церкви мы отправлялись на рынок, покупали все, что было нужно, и возвращались домой. Многие завидовали моему счастью.

Бесо никак не рассказывал, откуда он. Он так объяснял: «Мои предки были пастухами, так что нас называли «джоганы». А то мы раньше носили другую фамилию. Предки моих предков были генералами».