Зор Алеф - СВЯЩЕННАЯ ТЕРАПЕВТИКА

• Название: СВЯЩЕННАЯ ТЕРАПЕВТИКА
• Автор: Зор Алеф
• Жанр: Эзотерика

"Священная Терапевтика" — фундаментальный эзотерический труд, воссоздающий и развивающий древнее учение о Боге, человеке и Вселенной. Это одновременно наука, искусство и духовный метод, уходящие своими корнями в глубины древних египетских мистерий. Священную терапевтику можно считать матерью современной официальной медицины, то есть самым древним и традиционным искусством лечения.

---

Душа его плакала.

Сегодня пятый день, как Мария, его избранница, не встает с кровати, не разговаривает и не принимает пищу.

Но она жила. Все внутренние, химические процессы ее организма, многократно замедленные, удивительным образом продолжали функционировать.

Проклятые кони! Если бы не они… Несколько дней назад, он, следуя ее уговорам, погнал вскачь двух мощных, впряженных в повозку жеребцов, приобретенных накануне. Мария сидела рядом, обняв его одной рукой, и, приподнявшись на своей скамеечке, раскрасневшаяся, жадно следила за их великолепным бегом.

Какой-то мальчишеский, давно забытый азарт толкнул его, и он взмахнул бичом. Лошади, не привыкшие к кнуту, яростно рванули повозку.

Хриплый металлический скрежет, потом удар. Лопнул, за что- то зацепившись, кованый ободок колеса. Обдирая боковую нашивку, кони поволокли пустую повозку.

Падая, Парацельс заметил, как Мария катилась по крутому откосу, что был вырыт с незапамятных времен протекавшей там речушкой. Удар на мгновение оглушил его, но, собравшись и преодолев боль, очевидно, в сломанном ребре, он побежал вниз. Девушка лежала на камнях, одна ее щека кровоточила, платье было жестоко изорвано.

Не давая душевной и физической боли овладеть собой, он внимательно осмотрел ее, осторожно, но тщательно прощупал череп, височные и затылочные кости. Никаких повреждений. Рана на щеке оказалась сущей царапиной, он лечил такие за два дня, наблюдая, как, послушные его слову, сходятся края тканей и останавливается кровотечение.

Почему она не отвечает? Откуда этот странный, непостижимый обморок?

Он перенес ее в свою лабораторию, где хранились рукописи и инструменты, результаты его новейших исследований по ятрохимии, которым через несколько десятков лет суждено открыть новую эру в медицинской науке и преобразить мир. Там рождались чудные исцеления, больные вновь обретали веру и жизнь, вдохновленные и излеченные руками мастера и Учителя. В этих стенах и действовал дух великого Человека.

Мария, Мария… Что за страшное испытание!

Парацельс до боли в висках сжал ладонями пылающую голову. Он принуждал себя мыслить.

Она здесь… и одновременно ее нет.

Разобщение! — напряженное сознание озарилось. Не обморок, а вынужденное разобщение! Страх, испуг, — сознание механически попыталось предотвратить боль, проснулась коагулирующая, сгущающая сила души, собирающая воедино все ресурсы тела. Здесь, однако, ее действие было в тысячи раз усилено мгновенностью происходящего и ужасом падения. Сокращение нервной силы достигло предела и… Астросом оказался вынужденным покинуть тело: душевное начало не смогло удержаться в своих физических сосудах, объем которых многократно уменьшился.

Великий врач поднял голову. В его блестящих черных глазах была надежда.

Нет! Он с усмешкой отогнал это маленькое слово. Вера, воля и решимость — вот что горело в его взгляде. Он найдет дорогую душу и вернет ее. А сила любви будет нитью, которая приведет его к Марии. Хотя бы пришлось спуститься в чертоги самого дьявола.

«Разве меня не называли "Божественным"?» — горько подумал Парацельс.

Вспомнился Орфей. Как забытые видения, мелькнули лучистые образы Великого Иерофанта и Эвридики. Он не смог. Величайший Маг не вывел свою Эвридику.

Подумалось: «Мне ли меряться с сыном Божиим?» И уже зарождалось сомнение, когда громовой, полный огня и воспламеняющий мозг голос родился и зазвучал в сознании:

— Парацельс, Парацельс…

— Внемлю, Господи, — благоговейно ответил Маг, опускаюсь на колени. А голос, как океанские волны, то возвышался, то смолкал, рокотал, и невыносимо больно, но восторженно и трепетно было его присутствие.

— Ступай, ступай, верни любовь! Сосуды раскрыты…

Голос смолк, и обессиленный Теофраст Парацельс опустился на пол. Прошла минута, и глаза его открылись. Весь мир светился. Предметы в комнате стали прозрачными. Но удивительнее всего было другое. Его глаза… они видели все и спереди, и сзади сквозь череп. Охват зрения составлял полный периметр круга с центром в шишковидной железе.

Солнечные лучи просвечивали сквозь стены, преломляясь в их мутной, как бы туманной каменной кладке.

Фигура девушки, сидящей на кровати, также просвечивала. Но она не испускала того света, который он часто видел внутри нее и в телах других людей, яркость и чистота которого свидетельствовала о чистоте их душ. Его не было. Белесые, бескровные капилляры едва заметно трепетали под кожей, чуть слышно пульсировало сердце. Макушка и глаза тихо тлели, будто догорая… Но от центра груди тянулась поблескивающая нить, конец которой уходил куда- то в пустоту и терялся там.

Парацельс быстро перешел в соседнюю комнату и, открыв сундук, достал оттуда стальной трезубец на эбонитовой рукояти. Держа его в обеих руках, опустился на колени перед маленьким алтарем в углу.

— О Глубочайший Архей! Дух Исцеления, Дух Изгнания и Мудрости! Дух Страдавших! Укрепи меня в задуманном и даруй Твою великую и святую Веру! Призываю Твою мощь священными изречениями магов: OSER! SE TAIRE! SAVOIR! VOULOIR!

Сознание вновь начало наполняться дальним рокотом, но он не жег, а распространялся по мышцам и нервам тела, давая невероятную, могучую силу.

Перед его взором на трезубце запламенели надписи. Давным-давно каждую он нанес собственной рукой. Теперь Дух Божий входил в оружие.

— IN NOMINE PENTAGRAMMATICA LIBERTAS TRINITATE! IN DOX ET FATO! IMO! OBITO! ARCHEDOSEL! — в экстазе шептал Маг, прижимая к груди священный предмет.

Контуры окружающего мира бледнели, и под напором какой-то неведомой, мощной силы меняли свои очертания. Парацельс стоял, сжимая объятый пламенем трезубец. Голос его гремел в мирах:

Тебя я славлю,

Владетель лучезарный

Царства Мертвых

И первый — царства тишины!

Вот: я иду к Тебе…

Мне Воля ведома Твоя и царства Твоего законы; я властвую над формами и перевоплощеньям! свершаемыми в Царстве Мертвых.

Найди же для меня в Своих селеньях место у трона Властелина Истины и Правды!

В стране блаженных мне дозволь остаться,

и погребальные дары принять перед Твоим лицом!

О ТОТ, Осириса помощник верный,

чтоб восторжествовал Он над врагами,

защити меня в ночь мрака,

в ночь сраженья,

в ночь,

когда сраженными падут противящиеся

Властелину Света![234]

Окруженный сияющим ореолом, Парацельс распрямился. Что- то мягко толкнуло его, и трезубец на мгновение исчез, но затем снова появился в его руке. Теперь он светился ровным алым светом.

Маг обнаружил, что находится высоко над крышей своей лаборатории, а в небе зажглись звезды, хотя совсем недавно был день. Но и в темноте он видел весь ландшафт на десятки километров вокруг, воспринимая образы высшим, «венценосным» зрением.

Он видел свое тело, простертое внизу перед алтарем, от которого тянулась сверкающая шелковистая нить. Трезубец лежал в правой руке тела, на каменном полу. Но сила инструмента, его облик и сущность были здесь, со своим создателем.

Парацельс испытывал не сравнимое ни с чем наслаждение и легкость. Но глубоко в его душе всколыхнулась та сила, ради которой оставил он земной мир.

И он спустился вниз, к Марии.

Осторожно прикоснулся светящейся ладонью к нити, исходившей из ее груди. Она медленно меркла. Время жизни, отмеренное на часах Вечности, истекало. Его рука скользнула по нити, и он пошел.

Вскоре вязкий, темный туман окутал удаляющийся силуэт Теурга. Придерживаясь шелковистого жгута, он двигался сквозь мглу, клочья которой летели мимо. Начали неметь ноги.

Внезапно его потянуло вниз, и Парацельс почувствовал, что проваливается. Он легко, простым усилием воли мог бы остановить падение, но нить уходила туда…

В ушах засвистел ледяной ветер, смутно доносивший стоны и плач тысяч голосов. Напряженные до предела астральные нервы

Парацельса болели, странное жжение появилось в груди, а сознание путалось и заволакивалось дымкой. Падение продолжалось, и тело его стали сотрясать ровные, идущие изнутри удары. И навстречу им — какая-то жесткая сила схватила и плотно сжала все его органы. Боль, ощутимая и реальная, все возрастала, казалось, ей не будет конца…

— О Духи звездные Гелиополя и существа сияющие Хэр-Аха!.. — немеющими губами начал Теург.

Заклинание текло, как река, и уносило с собой боль. Из груди его заструился свет. Жемчужный, яркий, он разросся и шарообразным облаком окружил фигуру, но крутящийся ветер забушевал вокруг с удвоенной силой.

Тонкий белый жгут, который все это время он ощущал своей ладонью, под напорами этих вихрей трепетал. И все же не рвался и не рассеивался. Еще мгновение, и Теофраст Парацельс вынырнул из бешеной стихии. Но эта, только что оставленная им среда осталась не сзади, не сверху, не сбоку — она исчезла, будто растворилась.