Сергей Пушкарев - Россия в XIX веке (1801-1914)

• Название: Россия в XIX веке (1801-1914)
• Автор: Сергей Пушкарев
• Жанр: История

---

После неудачи декабрьского восстания и связанного с нею крушения надежд на политический переворот или преобразование "по французским образцам" верхушка русского интеллигентного общества подпадает влиянию немецкой идеалистической философии. Но между Отечественной войной и декабрем 1825 года лежала еще полоса мистически-религиозных увлечений части русского общества. Причина этого частью лежала в общей, так сказать, религиозно-покаянной атмосфере эпохи реставрации, частью это было подражание тому направлению, которое господствовало в то время в душе и при дворе Александра I.

{134} В 1812 г. в Петербурге было основано "Библейское общество", по образцу лондонского Библейского общества. Основной целью общества было печатание и распространение Библии в массе населения. Общество до начала 20-х годов пользовалось покровительством правительства и успешно развивало свою деятельность, открыв к 1824 г. 89 отделений в провинциальных городах. Общество имело христианский, но интерконфессиональный характер.

В это время в Петербурге находят приют и преуспевают в своей деятельности религиозные деятели и проповедники самых различных направлений: и мистики - баронесса Крюднер и г-жа Татаринова, - и глава скопческой секты Кондратий Селиванов, и члены ордена иезуитов, создавшие в Полоцке иезуитскую академию, а в Петербурге открывшие институт для обучения детей русской аристократии. Это религиозное "многогласие" в петербургском обществе вскоре вызывает против себя церковно-православную реакцию, во главе которой становится митрополит Серафим, а главным деятелем является пресловутый архимандрит Фотий. В 1820 г. последовал указ об изгнании иезуитов из России и об упразднении основанных ими школ - за пропаганду католицизма и совращение православных. В 1822 г. велено было закрыть масонские ложи. В 1824 г. митрополит Серафим подал Александру I записку о необходимости закрыть Библейское общество; деятельность его была прекращена Николаем I.

Неудача декабрьского восстания и суровая кара, постигшая его участников, произвели потрясающее впечатление на русское интеллигентное общество, цвет которого внезапно очутился в Сибири... Общество, подавленное, запуганное, поставленное под бдительный надзор "3-го отделения", погрузилось на некоторое время в духовную спячку, в личные дела или в светские "удовольствия" (Герцен пишет об этом времени: "Первые десять лет после 1825 года были страшны не только от открытого гонения всякой мысли, но от полнейшей пустоты, обличившейся в обществе; оно пало, оно было сбито с толку и запугано. Лучшие люди разглядывали, что прежние пути развития вряд ли возможны, новых не знали. Серое осеннее небо тяжело И безотрадно заволокло душу" (Былое и Думы, 291).).

{135} Мыслящая часть общества, потеряв надежду на политическое преобразование России и отвращая взоры от неприглядной действительности, погрузилась (или пыталась погрузиться) в глубину отвлеченной философии, изучая немецких философов-идеалистов - сначала Шеллинга, потом Фихте и Канта, наконец, - Гегеля. Впрочем интерес к немецкой идеалистической философии пробудился в России еще до декабрьской катастрофы: в 1824 г. был основан в Москве кн. В. Ф. Одоевским журнал "Мнемозина", интересовавшийся специально философскими вопросами, а в 1825 г. образовался в Москве кружок молодых русских "любомудров" (в него входили братья Киреевские, Веневитинов, кн. Одоевский, Шевырев, Кошелев и др.) (Кошелев вспоминает в своих "Записках": "Немецкая философия и особенно творения Шеллинга нас всех так к себе приковывали, что изучение всего остального шло у нас довольно небрежно, и всё наше время мы посвящали немецким любомудрам".).

С университетских кафедр в столицах "проповедывали" шеллингианство профессора Велланский, Галич, Павлов, Давыдов, Надеждин. - Центром умственной жизни и духовного горения с начала 30-х гг. становится Московский университет. Студенты образуют кружки, в которых живо обсуждаются морально-философские вопросы и проповедуется служение знаменитой идеалистической триаде: истина, добро и красота. Наибольшим успехом среди идеалистической университетской молодежи пользовался кружок Н. В. Станкевича, который имел огромное влияние на окружающих и оставил по себе светлую память в сердцах всех, знавших его (он умер в 1840 г., 27-ми лет). Но в те же 30-е годы другой кружок, во главе с Герценом и Огаревым, снова обращает свой интерес к общественно-политическим вопросам, изучает произведения французских писателей-социалистов (главным образом Сен-Симона) и развивает свое миросозерцание в направлении позитивизма и социализма.

Среди философствующей молодежи в 30-х гг. {136} влияние Шеллинга сменяется господством гегелевской философии - "Гегель полновластно царил над умами и делил свое господство только с представителями немецкой поэзии и искусства" (Сакулин) ("Бакунин и Белинский стояли во главе московских гегелианцев. К ним примыкали Аксаковы, Хомяков, Киреевские, В. Боткин и др." (Сакулин). Мы видим, что в 30-х гг. под знаменем немецкой идеалистической философии стояли и будущие "западники" и будущие "славянофилы", столь резко и далеко разошедшиеся в своих воззрениях в следующее десятилетие.).

В 1836 году произошло литературное событие, которое произвело огромное впечатление в обществе, поставило на очередь обсуждение основных вопросов русской истории и русской жизни и дало толчок к кристаллизации двух основных направлений русской общественной мысли середины XIX века. Это было "Философическое письмо" П. Я. Чаадаева, появившееся в 1836 году в журнале Надеждина "Телескоп".

Письмо это было, по выражению Герцена, "мрачным обвинительным актом против России". Автор письма не видит ничего светлого ни в прошедшем, ни в настоящем, ни в будущем России. "В западной Европе и именно в католицизме Чаадаев видел мощного и верного хранителя начал христианства и христианской цивилизации" (Корнилов). Между тем Россия, приняв христианство из упадочной Византии, отколовшейся от истинного, т. е. западного христианства, оказалась "отторгнутой от мирового братства" и не участвовала в "величественном шествии" всего христианского мира. "У нас совершенно нет внутреннего развития, естественного прогресса". "Мы живем... без прошедшего и будущего, среди мертвого застоя". Россия не сделала никакого взноса в общечеловеческую культуру и является каким-то "пробелом в нравственном миропорядке" (Письмо Чаадаева произвело переполох в официальных сферах, журнал "Телескоп" был закрыт, а Чаадаев объявлен сумасшедшим. Впоследствии Чаадаев значительно смягчил многие из своих мрачных "приговоров".).

Чаадаев остался одинокой, хоть и крупной фигурой в истории развития русской общественной мысли. {137} Настоящим "властителем дум" молодого поколения во второй половине 30-х гг. и в 40-х гг. стал его современник Виссарион Григорьевич Белинский (1811-1848), знаменитый критик и публицист, талантливый, бурный, порывистый - "неистовый Виссарион".

В своем идеологическом развитии Белинский прошел несколько стадий. В студенческие годы он написал трагедию, содержавшую резкий протест против крепостного права. Настоящим литературным дебютом Белинского была его статья "Литературные мечтания" (1834 г.), за которой следовал ряд других его статей в московских журналах. В эти годы Белинский является проповедником возвышенной личной морали, нравственного самоусовершенствования, самопожертвования "для блага ближнего, родины, для пользы человечества". - В 1837 году познакомившись с философией Гегеля (в одностороннем и неточном ее толковании), Белинский провозгласил примирение с "разумной действительностью", и в ряде статей (особенно характерна для этого периода его статья 1839 года о "Бородинской годовщине") защищал и оправдывал современную российскую действительность и, в частности, доказывал прогрессивность и благодетельность для России монархической власти.

В 1839 г. Белинский переехал из Москвы в Петербург и взял на себя ведение отдела критики и библиографии в "Отечественных Записках" (Краевского). В 1840 г. мировоззрение его совершает новый резкий поворот, он порывает с "философским колпаком" Гегеля, проклинает свое "гнусное стремление к примирению с гнусной действительностью", признает "идею либерализма" "в высшей степени разумной и христианской", ибо ее задача есть обеспечение прав и свободы личности и восстановление попранного человеческого достоинства, - и наконец усиленно призывает литературу к общественному служению ("В наше время, писал Белинский в 1847 г., искусство и литература больше, чем когда-либо прежде, сделались выражением общественных вопросов... Отнимать у искусства право служить общественным интересам - значит не возвышать, а унижать его, потому что это значит лишать его самой живой силы, т. е. мысли, делать его предметом какого-то сибаритского наслаждения, игрушкой праздных ленивцев". Временами Белинский склонялся к социализму, усматривая в нем наилучший способ обеспечения прав личности. Знаменитое письмо Белинского к Гоголю, написанное по поводу книги Гоголя "Выбранные места из переписки с друзьями", представляет резкий и страстный обвинительный акт против Николаевской России; его невозможно было, по цензурным условиям, напечатать, но в рукописях оно разошлось по всей России, производя всюду сильнейшее впечатление.).