Алла Бегунова - Тайна генерала Багратиона

• Название: Тайна генерала Багратиона
• Автор: Алла Бегунова
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9533-6273-3

Генерал от инфантерии Петр Иванович Багратион — пожалуй, самый известный и одновременно самый загадочный полководец Отечественной войны 1812 года.

Мастер исторического остросюжетного романа Алла Бегунова предлагает собственную оригинальную и необычную версию событий, связанных с действиями 2-й Западной армии под командованием князя Багратиона со времени Дунайского похода 1810 года и до знаменитого Бородинского сражения в сентябре 1812 года.

---

Княгиня Багратион не стала утомлять присутствующих долгими рассуждениями. Ровно через двенадцать минут, пошутив насчет пунктуальности музыкантов, она уже представляла гостям пианиста-виртуоза Иоганна-Непомука Гуммеля, ученика великого Сальери. Он опоздал на час. Но оправдывался, говоря о затянувшемся симфоническом концерте в помещении Венского музыкального общества, где ему сегодня довелось солировать.

Иоганн-Непомук был человеком молодым, красивым и несколько экзальтированным. Он с таким жаром поцеловал руку прелестной Екатерины Павловны, что генерал от инфантерии нахмурил брови. Пианист столь же темпераментно объяснился со слушателями. Поскольку вчера исполнился год со дня смерти его любимого композитора Иосифа Гайдна, то в память о нем Гуммель намерен сейчас сыграть две сонаты для фортепиано, сочиненные гениальным Гайдном лет двадцать назад.

Никто не возражал. Иоганн-Непомук сел к инструменту, откинул со лба черные вьющиеся волосы, задумался и затем опустил на клавиши широко расставленные тонкие пальцы. Гостиную, имевшую неплохую акустику, наполнили звуки музыки, легкие и мелодичные.

Пожалуй, в сочинении господина Гайдна отразилась его по-детски радостная душа. Соната словно бы уводила гостей княгини Багратион из тесного пыльного города в необозримые райские кущи, к веселой, пестрой толпе счастливых людей. Там водили хороводы прекрасные девушки и юноши, смеющиеся дети прятались за кустами роз, шутливо перебрасываясь цветами. Жизнь, полная любви, блаженства, вечной молодости, как до грехопадения Адама и Евы. Ни страданий, ни скорби — одно только сладостноэлегическое стремление к любимому образу, который носится вдали, в розовом мерцании вечера, не приближаясь, но и не исчезая, и пока он находится там, ночь не наступит, ибо он сам — вечная вечерняя заря, горящая над зелеными долинами и горами.

Прикрыв глаза рукой, генерал от инфантерии слушал виртуозную игру пианиста.

Восемь месяцев, проведенных в Молдавской армии, отдалили Петра Ивановича от подобных утонченных развлечений. Совсем иная музыка звучала в канонаде у стен турецких крепостей, в ковыльных степях под Рассеватом, где русские сошлись с османами в упорной сече, в неумолчном плеске волн Дуная, который они переходили в декабре 1809 года по наплавному мосту, почти касаясь подошвами сапог мутно-серой речной воды.

Однако следовало оставить эти воспоминания и настроиться на новый лад. Нет, не в открытой схватке под рев орудий и треск ружейных залпов предстоит ему выступить, чтобы отвоевать возлюбленную свою Екатерину Павловну. То ли по недоразумению, то ли по неопытности она вмешалась в некую политическую игру. Ее ведут в собственных интересах люди сведущие, хитрые и коварные.

Аплодисменты, которыми присутствующие наградили Иоганна-Непомука Гуммеля, отвлекли Багратиона от невеселых размышлений. Пока пианист раскланивался и отвечал на комплименты восхищенных дам, к генералу подошел граф Разумовский. Он сказал:

— Князь, меня восхитил ваш ответ британскому послу.

— Очень рад, — мрачно ответил Багратион.

— Нам, людям сугубо штатским, порой не хватает точных знаний об истинной картине войны. Она потрясает своей жестокой правдой, но именно события на полях сражений дают образцы высокого мужества и беззаветного служения своему Отечеству.

— Возможно, — кивнул головой генерал от инфантерии.

— Я хочу вас пригласить, — продолжал Разумовский. — По средам у меня в доме всегда собирается небольшой круг добрых знакомых.

— Боюсь, не получится. Завтра я уезжаю на лечение в город Баден.

— Но вы же еще вернетесь в Вену, — граф не собирался так легко отпускать славного героя. — Ваше присутствие украсит вечер. Уверяю, вы тоже не пожалеете. У меня бывают очень интересные люди. Например, ближайший помощник министра иностранных дел Фридрих фон Гентц.

Услышав свое имя, им издали поклонился пожилой, лысоватый человек в темнобордовом форменном фраке австрийского Министерства иностранных дел, который о чем-то разговаривал с сэром Самюэлем Харкуртом-Кингом. Багратион тоже поклонился ему в ответ.

— Один из моих любимых собеседников, — Разумовский заглянул Петру Ивановичу в глаза, — генерал князь Ауерсберг, бывший военный комендант Вены. По-моему, вы с ним встречались в 1805 году.

— Встречался, — подтвердил Багратион.

Он действительно знал этого болвана, который вместо того, чтобы сжечь единственный мост через Дунай и тем не допустить переправы французских войск, позволил им сделать это. Он поверил Мюрату и Ланну, сообщившим ему о перемирии, якобы недавно заключенном между противоборствующими сторонами. Они поклялись ему честью. Но какая честь может быть у сына трактирщика, или сына конюха, даже если они одеты в маршальские мундиры?

— Князь Ауерсберг с похвалою отзывается о вашем полководческом таланте, особо проявившимся в бою за Шенграбен, — Разумовский, видя, что упоминание имени бывшего военного коменданта Вены не произвело должного впечатления на собеседника, перешел к прямой лести.

— Лучше бы он занимался собственными делами, — хмуро ответил генерал от инфантерии.

Давно не сталкивался Андрей Кириллович с таким упорным нежеланием отвечать на его предложения. Но у бывшего посла России в Австрии имелась еще одна козырная, как он считал, карта. Граф выложил и ее:

— Княгиня Багратион тоже посещает мои вечера. Вы вместе представляете дивную семейную пару и могли бы.

— Моя супруга бывает у вас? — Петр Иванович посмотрел на Разумовского пристально.

— О, да, ваше сиятельство. Внимание просвещенных гостей всегда привлекают красивые и умные женщины. Екатерина Павловна — лучшая представительница сего удивительного сословия.

— Может быть, граф, я подумаю над вашим приглашением.

Гости разъехались, и они устроили ужин.

Поручик Древич тоже принимал в нем участие. Сегодня он видел Екатерину Павловну второй раз, но влюбился в нее с первого раза. Молодой офицер краснел, бледнел, заикался и не смел поднять на княгиню глаз. Петр Иванович, усмехаясь, советовал ему больше внимания уделить паштету «фуа-гра», отлично приготовленному.

Екатерина Павловна, незаметно пожав руку мужа, сидевшего рядом с ней, принялась с милой улыбкой расспрашивать Древича о его семье. Она жалела скромного и застенчивого юношу.

Багратион равнодушно слушал сбивчивые ответы адъютанта и размышлял о вечере, который закончился час назад. Разные, значительные по своему положению в обществе персоны почтили его своим присутствием. Бесспорно, кто-то из них оказывал влияние на молодую женщину. Ведь не сама же она додумалась до всех этих рассуждений о французской экспансии, о необходимости объединения в борьбе с Наполеоном, о новой войне в Европе, куда неизбежно будет втянута и Россия. Женского ли ума дело — давать подобные прогнозы?

Однако князь Петр, по природе человек наблюдательный, продолжал удивляться превращениям любезной супруги. Десять лет назад наивной, неопытной девчонкой вместе с ним в их хлебосольном доме в Санкт-Петербурге принимала она гостей, слушала их разговоры, нередко перераставшие в споры, да помалкивала. А сейчас умело направляла общую беседу, комментировала, проявляя знание деталей европейской политики, знакомство с историей, с международной публицистикой, с тем ворохом идей и взглядов, что ныне царили при дворах правителей в России, Австрии, Франции, Великобритании. Кто научил ее?

Больше всего подозрений у генерала от инфантерии вызывал граф Разумовский. Петр Иванович сегодня случайно стал свидетелем сцены, как, сойдясь на минуты две, его жена и бывший посол Российской империи в Австрии обменялись репликами на русском языке, которого здесь никто не понимал. «Не беспокойтесь, Андрей Кириллович, я не забуду!» — вот какой ответ дала ее сиятельство отставному дипломату, выслушав его сентенцию. Багратион, к великому сожалению, подошел к ним чуть позже и данное наставление не расслышал. Но оно имело место, это абсолютно точно.

В будуаре Екатерины Павловны, обставленном мебелью с розовато-лиловатой гобеленовой обивкой, князь Петр столкнулся с горничной Надин. Она выходила из спальни госпожи, держа в руках кипу дамского белья. Француженка бросила на него веселый взгляд и приветливо произнесла:

— Всье карашо!

Уроженка Нормандии говорила сущую правду. В объятиях молодой супруги Петр Иванович на какое-то время забыл о своих тревогах. Тут словно бы океанская волна вынесла потомка грузинских царей на берег тропического острова.

Одинокая островитянка, нагая и прекрасная, сначала соблазняла путешественника, потом сопротивлялась, но скорее — для вида, чтобы разжечь его желание, потом отдавалась с необузданной страстью дикарки. Это было совсем не похоже на предыдущее их свидание. Генералу чудился шелест пальм над головой, пение экзотических птиц, отдаленный шум океана. Он снова и снова целовал божественную грудь возлюбленной. Она, запустив пальцы в его густые черные волосы, смеялась и спрашивала, доволен ли он теперь своей женушкой, непослушной, несносной, покинувшей благоверного на целых пять лет.