Айзек Азимов - Роботы и империя

• Название: Роботы и империя
• Автор: Айзек Азимов
• Жанр: Научная Фантастика

Роман «Роботы и Империя» великого фантаста Айзека Азимова является связующим звеном между циклом произведений об Элайдже Бейли и знаменитой сагой об Академии. Он повествует о последней отчаянной попытке космонитов - потомков землян, заселивших иные планеты, покончить с набирающей силу экспансией своей прародины, со стремлением Земли подчинить себе всю Галактику.

---

– Нет, я не вижу его. Я не могу принимать твои мысли. Но я чувствую эмоции и настроение и знаю по прошлому опыту, что такая текстура твоего мозга ассоциируется с Илией Бейли.

– Мадам Глэдис упомянула о том, что я последний видел Илию Бейли живым, и я снова услышал в памяти, что он мне тогда сказал, и думаю об этом сейчас.

– Почему, друг Дэниел?

– Я ищу значение. Я чувствую, что это важно.

– Как он мог сказать важное, не выражая словами? Если там было скрытое значение, Илия Бейли должен был выразить это.

– Возможно, – медленно ответил Дэниел, – партнер Илия и сам не понимал значения того, что он сказал.

X. После выступления

42

Воспоминание!

Оно лежало в мозгу Дэниела, как закрытая книга с множеством деталей, всегда готовая для пользования. Некоторые ее эпизоды вспоминались часто из-за их информации, и лишь очень немногие всплывали только потому, что Дэниел хотел почувствовать их текстуру. Таких было очень мало, по большей части те, что относились к Илии Бейли.

Много десятилетий назад Дэниел приехал на Бейли-мир, когда Илия Бейли был еще жив. Мадам Глэдис приехала с ним, но когда они вышли на орбиту вокруг Бейли-мира, на их маленький корабль поднялся Бентли Бейли. Он был довольно грубым мужчиной средних лет. Он посмотрел на Глэдис несколько враждебно и сказал:

– Вы не можете его увидеть, мадам.

Заплаканная Глэдис спросила:

– Почему?

– Он не хочет этого, мадам, и я должен уважать его желания.

– Я не могу поверить этому, мистер Бейли.

– У меня есть его собственноручная записка и запись голоса. Не знаю, узнаете ли вы его почерк и голос, но даю вам честное слово, что это его, и на него не оказывалось никакого постороннего влияния, когда он делал эту запись.

Она ушла в свою каюту, чтобы в одиночестве почитать и послушать. Затем она вышла, как бы надломленная, но сказала твердо:

– Дэниел, ты высадишься повидать его один. Но сообщишь мне все, что он сделает и скажет.

– Да, мадам, – ответил Дэниел.

Он перешел на корабль Бентли, и Бентли сказал:

– На эту планету роботы не допускаются, но для вас сделано исключение, потому что это желание моего отца, а он здесь в большом почете. Я не имею личного предубеждения против вас, но ваше присутствие здесь должно быть очень ограниченным. Вы прямо пройдете к моему отцу, а когда он закончит беседу с вами, вас сразу же отвезут обратно на орбиту. Вы понимаете?

– Понимаю, сэр. Как ваш отец?

– Он умирает, – ответил Бентли, пожалуй, намеренно грубо.

– Я это понимаю, – сказал Дэниел, и голос его заметно дрогнул: не от обычных эмоций, а потому что осознание смерти человека, хоть и неизбежной, нарушало его позитронные связи. – Я имел в виду, долго ли ему осталось жить?

– Он должен был умереть еще некоторое время назад, но он держится за жизнь и отказывается умереть, пока не увидится с вами.

Они приземлились. Планета была обширной, но обитаемая ее часть казалась маленькой и убогой. День был облачный, недавно прошел дождь. Широкие прямые улицы были пусты, словно здешние жители не были склонны собраться и поглазеть на робота.

Наземный кар привез их к дому, несколько большему и впечатляющему, нежели большинство остальных. Они вошли. У внутренней двери Бентли остановился.

– Мой отец здесь. Идите один. Он не хотел, чтобы я пошел с вами. Идите. Вы, наверное, не узнаете его.

Дэниел вошел в темную комнату. Его глаза быстро адаптировались, и он увидел покрытое простыней тело внутри прозрачного кокона, который был виден только из-за его слабого блеска. В комнате стало чуть светлее, и Дэниел отчетливо увидел лицо.

Бентли был прав. Дэниел не увидел в этом лице ничего от его бывшего партнера. Оно было изможденным, костистое. Глаза были закрыты, и Дэниелу показалось, что он видит мертвеца. Он никогда не видел мертвого человека, и когда эта мысль пришла ему в голову, он покачнулся, ноги не держали его.

Но старческие глаза открылись, и Дэниел снова обрел равновесие, хотя продолжал чувствовать слабость.

Глаза посмотрели на него, и слабая улыбка прошла по бледным сморщенным губам.

– Дэниел, мой старый друг Дэниел.

Шепчущий звук слабо напоминал голос Илии Бейли. Из-под простыни медленно возникла рука, и Дэниелу показалось, что он все-таки узнал Илию.

– Партнер Илия, – тихо сказал он.

– Спасибо вам, Дэниел. Спасибо, что приехали.

– Для меня было важно приехать, партнер Илия.

– Я боялся, что вам не позволят. Они – даже мой сын – считают вас роботом.

– Я и есть робот.

– Для меня – нет, Дэниел. А вы не изменились. Я не очень ясно вижу вас, но мне кажется, что вы такой же, каким я вас помню. Когда я в последний раз видел вас? Тридцать один год назад?

– Да, и я за это время не изменился, так что видите, что я действительно робот.

– Зато я изменился, и очень. Я бы не позволил вам видеть меня таким, но я был слишком слаб, чтобы противиться желанию увидеть вас еще раз.

Голос Бейли стал чуточку сильнее, словно старик укрепился при виде Дэниела.

– Я рад вас видеть, партнер Илия, как бы вы не изменились.

– А леди Глэдис? Как она?

– Хорошо. Она приехала со мной.

– Она не… – болезненная тревога появилась в голосе Бейли.

– Нет, она осталась на орбите. Ей объяснили, что вы не желаете ее видеть, и она поняла.

– Это не так. Я ОЧЕНЬ хотел бы ее видеть, но ЭТОМУ искушению я сумел противостоять. Она не изменилась?

– Она по виду такая же, какой вы видели ее в последний раз.

– Это хорошо. Но я не мог позволить ей видеть меня ТАКИМ. Я не хочу, чтобы это стало ее последним воспоминанием обо мне. С вами дело другое.

– Потому что я робот, партнер Илия.

– Бросьте, Дэниел, – раздраженно сказал Бейли. – Вы не могли бы больше значить для меня, если бы были человеком, – некоторое время он лежал молча, затем продолжал: – Все эти годы я ни разу не писал ей и не вызывал по гипервидению. Я не мог позволить себе вмешиваться в ее жизнь. Она все еще замужем за Гремионисом?

– Да, сэр.

– И счастлива?

– Не могу судить об этом. По ее поведению нельзя предположить, что она несчастна.

– Дети есть?

– Разрешено иметь двоих.

– Она не сердилась, что я не подавал вестей?

– По-моему, она понимала ваши мотивы.

– Она когда-нибудь упоминала обо мне?

– Почти никогда, но, по мнению Жискара, она часто думает о вас.

– А как Жискар?

– Функционирует правильно… в манере, о которой вы знаете.

– Значит, вы тоже знаете о… его способностях?

– Он говорил мне, партнер Илия.

Бейли снова замолчал. Затем пошевелился.

– Дэниел, я хотел, чтобы вы приехали, из эгоистического желания увидеть, что вы не изменились, что дыхание лучших дней моей жизни все еще существует, что вы помните меня и будете помнить. Но я также хотел кое-что сказать вам.

Я скоро умру, Дэниел, и знаю, что это известие дойдет до вас. Даже если бы вас не было здесь, если бы вы были на Авроре, вам это стало бы известно. О моей смерти объявят в Галактических Новостях, – его грудь приподнялась в слабом беззвучном смехе. – Кто бы мог подумать когда-то?

Глэдис, конечно, тоже услышит. Но она знает, что я должен умереть, и примет это как печальный факт. Но я боялся эффекта на вас, поскольку вы, как вы настаиваете, а я отрицаю, робот. Ради старых времен вы, возможно, считаете своим долгом уберечь меня от смерти, а поскольку сделать это вы не можете, это производит для вас вредный эффект. Поэтому давайте договоримся.

Голос Бейли слабел. Дэниел сидел неподвижно, но лицо его против обыкновения отражало эмоции – заботу и печаль. Глаза Бейли были закрыты, так что он не видел этого.

– Моя смерть, Дэниел, не имеет значения. Среди людей ни одна индивидуальная смерть не имеет значения. Умирая, человек оставляет после себя свою работу, и это не умирает полностью, пока существует человечество. Вы понимаете меня?

– Да, партнер Илия.

– Работа каждого индивидуума есть выход в целое и поэтому становится неумирающей частью целого. Это целое – человеческие жизни прошлого, настоящего и грядущего, ковер, существующий десятки тысячелетий, он растет, совершенствуется и хорошеет.

И космониты – ответвление ковра, они тоже добавляют совершенство и красоту в узор.

Индивидуальная жизнь – всего лишь одна нитка в ковре, а что такое нитка в сравнении с целым?

Дэниел, твердо думайте о ковре и не позволяйте одной выдернутой нити влиять на вас. В нем так много других нитей, каждая нужна, каждая участвует…

Бейли замолчал.

Дэниел терпеливо ждал. Бейли открыл глаза, увидел Дэниела и слегка нахмурился.

– Вы еще здесь? Вам пора идти. Я сказал вам все, что хотел сказать.

– Я не хочу уходить, партнер Илия.