Клод Изнер - Маленький человек из Опера де Пари

• Название: Маленький человек из Опера де Пари
• Автор: Клод Изнер
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-44866-9

Париж, 1897 год. Музыкант утонул на мелководье во время свадебного гулянья. Его коллега, возвращаясь с концерта, упал и разбил голову. Прима-балерина лишилась на сцене чувств во время премьеры. Цепочка странных и трагических событий на этом не закончилась, таинственный мститель уже выбрал новую жертву и приготовил для нее подарок…

Новое расследование вовлекает книготорговцев, а по совместительству сыщиков-любителей Виктора Легри и Жозефа Пиньо в завораживающую пляску смерти вокруг дворца Гарнье, где размещается знаменитый оперный театр.

---

Некоторое время Мельхиор рассеянно наблюдал за ее кульбитами. Теплый ветерок колыхал кроны деревьев, поодаль от водопада двое муниципальных служащих жгли выкорчеванные пни, и вскоре ноздрей маленького человека достиг запах дыма. Рыжая шкурка, мелькающая в листве, вдруг обернулась языком пламени, вызвав у него странное ощущение, в котором смешались растерянность и возбуждение.

Огонь уже пожирал костюмы, раскаленные челюсти рвали ткань. Девочка завизжала. Когда Мельхиор подхватил ее на руки, легкую и хрупкую, как соломинка, когда он помчался по узким галереям к старым кухонным помещениям особняка Шуазеля, чувствуя, как трепещет детское сердце возле его груди, неземное блаженство вытеснило страх… Но пламя жарко дышало в затылок, подгоняя. Наконец Мельхиор поставил свою ношу на пол и распахнул дверь черного хода. Теперь они были в безопасности…

Белка проскакала вниз по стволу вяза, порскнула в густую траву рыже-алой молнией. Мельхиор вздрогнул и встряхнулся, пытаясь преодолеть слабость, парализовавшую члены и разум. Нужно было во что бы то ни стало совладать с темной стороной своего существа, подавить агрессию, рвущуюся наружу.

Он подошел к ресторану и заглянул внутрь, сплющив нос о стекло витрины. Рассматривая балерин и костюмерш, человечек тщился вспомнить их прежних, тех молоденьких учениц балетной школы, дразнивших его чувства. Он окинул взглядом Ольгу Вологду и постарался представить, какой она была двадцать лет назад — девочка в вызывающем русском наряде, в расшитой узорами блузке, туго охватившей едва наметившуюся грудь, в розовом трико, облегающем стройные ножки… И пожал плечами, не в силах разглядеть в величественном силуэте того подростка, которым она могла быть. Как жаль, что, взрослея, восхитительные создания превращаются в великанш с непривлекательными округлостями!

Мельхиор со вздохом переключил внимание на мужскую половину сборища и приметил двух завсегдатаев оперного закулисья. Сидя по правую руку от Ольги Вологды, обгладывал куриное крылышко Ламбер Паже. Этот человек играл на бирже, страстно увлекался балетом и бельканто и не пропускал ни одной генеральной репетиции в Опера. Во внешности его было что-то британское — блекло-голубые глаза, аристократическая худоба, рыжие волнистые волосы. Его собрат по увлечению, владелец скобяной лавки Анисэ Бруссар, шумный красномордый волокита, атаковал под столом мыском штиблеты оборки на подоле своей соседки, распутной костюмерши. «Разожрался, толстяк, руки вон уже не опускаются, как будто подмышками по арбузу, а всё туда же», — прокомментировал про себя Мельхиор.

Среди приглашенных оказался и кларнетист Тони Аркуэ — длинноволосый щеголь, единственный из музыкантов оркестра Опера, кого маленький человек старательно избегал, — а также скрипач Жоашен Бланден, бонвиван и пьяница. Бланден нравился женщинам — их прельщали атлетическая фигура и обрамленный короткой бородкой ангельский лик, трогательная детская припухлость которого грозила с годами обернуться одутловатостью.

Новобрачный Аженор Фералес — его выпуклые глаза казались огромными за толстыми стеклами очков в черепаховой оправе, отчего он походил на филина, — пригласил на торжество, помимо перечисленных господ, еще отставного пожарного, служившего когда-то в Опера, старшину рабочих сцены и подмастерье из костюмерного цеха. Все трое были ничем не примечательны и как один таращились разинув рот на соблазнительную Марию. «Берегись, Аженор, скоро твоя благоверная скушает с потрохами этого молокососа, которому она преподает портняжное ремесло. Опозорит тебя, уж можешь не сомневаться! Пусть я ошибка природы, но ума у меня поболее будет, чем у иных прочих».

— Дамы и господа, нас ждет десерт под открытым небом! Все на лужайку! Идемте же, глядите, как распогодилось!

Человечек, услышав призыв Аженора, проворно шмыгнул в заросли бересклета.

Официанты вынесли из ресторана стол, и двое поварят водрузили на него произведение кондитерского искусства: большой торт в форме дворца Гарнье. Гости между тем, стоя возле стульев, уже притопывали от нетерпения и, когда все было готово, набросились на лакомство.

Мельхиор из своего укрытия мрачно наблюдал за кулинарным абордажем: «Ну обжоры! Чтоб у них заворот кишок приключился!»

Тони Аркуэ поднял бокал:

— За здоровье новобрачных! И за ваше, Ламбер! Не вас ли, часом, я имел удовольствие видеть в прошлое воскресенье на ипподроме Лоншан? Вас, могу поклясться! Оно и неудивительно — где биржа, там и скачки. Игроки рознятся лишь толщиной мошны, потому одним — горы золота, другим — кучи лошадиного навоза.

Ламбер Паже выслушал его в оскорбленном молчании, открыл было рот, чтобы ответить наглецу, но, заметив, что Аженор Фералес делает ему знаки отойти в сторонку, все так же молча последовал за новобрачным.

При виде двоих мужчин, приближающихся к кустам бересклета, Мельхиор залег на землю, и правильно сделал — Фералес и Паже остановились как раз напротив, так что их ботинки оказались у него перед носом.

— Полно вам, старина Ламбер, не обращайте внимания на всякий вздор в такой прекрасный день — у меня же свадьба! А этот беспардонный Аркуэ просто рисуется перед дамами, ему все равно кого подначивать — лишь бы вывести из себя. Могу я предложить вам сигару?

Маленький человек, затаив дыхание в страхе быть обнаруженным, не упускал ни слова из разговора.

— Признаться, я вынужден был его пригласить, — продолжал Аженор Фералес, — хотя глаза б мои этого хама не видели. Увы, приходится принимать в расчет дипломатические соображения: пока он пользуется благосклонностью прима-балерины, я буду с ним предельно вежлив. Несмотря на то что на прошлой неделе он меня публично унизил.

— Неужели?

— Да-да, устроил мне выволочку перед персоналом. Он, видите ли, по окончании репетиции хватился какой-то бесценной рукописи и прилюдно обвинил меня в краже, мерзавец этакий! А вечером я, как всегда, обходил сцену и зрительный зал и нашел пропажу. — Аженор сердито пыхнул сигарой. — Представьте себе, рукопись завалилась между пюпитром и перегородкой оркестровой ямы! Я отправил Шалюмо к Аркуэ вернуть потерю — и что вы думаете, музыкантишка меня поблагодарил? Не тут-то было!

— А что за рукопись? — поинтересовался Ламбер Паже.

— Либретто оперы-балета, сочиненное… ни за что не догадаетесь кем! — Аженор Фералес, предвкушая изумление собеседника, неспешно выпустил облачко сигарного дыма и лишь затем торжественно объявил: — Ольгой Вологдой!

— Вы шутите?! — оправдал его ожидания Паже. — Она сочинила либретто? Вот уж позвольте не поверить!

— А между тем, это чистая правда. Мадемуазель Вологда сама мне призналась и даже просила устроить ей встречу с мадемуазель Сандерсон, исполнительницей заглавной партии в «Таис», и с месье Морелем, Яго из «Отелло».[15] Хочет обсудить с ними будущую постановку.

— И вы согласились?

— Ну разумеется, кто же откажет такой женщине? Я, знаете ли, вхож в закулисье, так что выполнить просьбу мне труда не составило…

— Аженор! Месье Паже! Что вы там шепчетесь? Вам так одни крошки достанутся!

— Идем, Мария, уже идем!

У Мельхиора, все это время лежавшего неподвижно, затекли руки и ноги. Он, кряхтя, потянулся и презрительно сморщился: «Жалкие смертные! Время — как сломанный кран, подтекает минутами, кап-кап. Давайте растрачивайте его — злословьте, судачьте, исходите желчью, превозносите бездарей, бахвальтесь своими скудными талантами! Но пути-то Господни неисповедимы…»

Съеденный на три четверти бисквитно-кремовый дворец Гарнье сейчас напоминал скалистый берег, подточенный ветрами и волнами. Половые, вероятно опасаясь, как бы гостей не загрызла совесть при виде этих скорбных руин, расторопно уволокли торт на кухню и подали кофе с крепкими спиртными напитками. На вытоптанном газоне вокруг стола остатками пиршества лакомились вороны, косясь на любителей польки — несколько парочек уже отплясывали под аккомпанемент кларнета и скрипки. Поскольку мужчин среди гостей было меньше, чем женщин, дамы танцевали с дамами.

К кларнетисту подбежал посыльный и вручил ему сверток в розовой бумаге. Тони Аркуэ покинул импровизированный дансинг, но ненадолго — вернулся через пять минут с довольной физиономией и снова взялся за инструмент.

Веселье разгоралось. Мельхиор даже поймал себя на том, что отбивает ритм правым кулаком по левой ладони. Он тут же спрятал руки за спину и, глядя в безнадежно чистое небо, пробормотал:

— Ну что же Ты, Отец Всемогущий? Сегодня потоп устроишь или как?

Господь порешил, что сегодня дождя не будет, так что вдохновленная хорошей погодой Ольга Вологда отправилась на причал узнать цены на аренду лодок.

— Пятьдесят сантимов с пассажира за полчаса! Однако, у этого парня губа не дура! — возмутился Жоашен Бланден, покосившись на прокатчика, который беспечно орудовал во рту зубочисткой, приглядывая за своим лодочным хозяйством.