Станислав Лабунский - Зима стальных метелей

• Название: Зима стальных метелей
• Автор: Станислав Лабунский
• Жанр: Альтернативная история

---

— Три зеленых ракеты!

Подали сигнал. И за спиной у нас сразу рвануло неслабо. Подстраховались немцы, заложили заранее взрывчатку, и сейчас с нашей стороны метров двести путей на воздух взлетело. Не зайти бронепоезду на станцию. Зря все это, одним поворотом ручки противник все планы прорыва перечеркнул.

А станцию все равно надо удерживать, куда тут деваться.

Наш комбриг послал в штаб армии гонца с донесением. Связистов у нас не было, как и телефонного провода. Да и куда его было тянуть, мы вырвались вперед километров на пять, по существу бригада уже воевала в тылу противника.

Из-за складов ударили минометы — прямо по нам. Попытались пройти в обход, наткнулись на пулеметный огонь. Стоять на месте — смерть, идти вперед — смерть, отступать? А тогда зачем все это было? Стали в землю зарываться, из шпал и рельсов укрытия и блиндажи строить, все под непрерывным огнем. Четыре блиндажа сделали, ремонтный цех ранеными забит, на водонапорную башню снайпера залезли, не дают немцам развернуться, отстреливают особо дерзких корректировщиков. И всех кого увидят — тоже.

— Капитан, сам иди в штаб! Где помощь? Где бронепоезд, десант?

А ему проще здесь с нами погибнуть, чем в штабе что-то выпрашивать, убеждать, уговаривать.

— Надо захватить платформу! — командует.

Точно, потом отбить Новгород, Смоленск, Киев и взять штурмом Берлин. Стратег.

Поднял он людей, мы тоже в цепь встали, иначе нельзя, себя уважать перестанешь, а тогда зачем жить?

Добежали примерно до половины. Смотрим, впереди только немцы, наш сводный взвод стал ударной силой атаки. Сейчас нам зададут жару. Впереди квадратный металлический люк, рывок.

— Ложись! Штык подсовывай! Пальцы береги! Взяли!

Платформа — сооружение сложное. Вот мы в технический ход и ушли. Только неудачно. В сторону немцев ничего не ведет, только влево и вправо. Поперечный профиль, не продольный. Не повезло. Разделились, спуск вниз, подъем, поворот.

А потом разрыв знакомый, наслушались гаубиц калибра сто пятьдесят два миллиметра, всю войну с ними рядом, то сами из них стреляем, то по нам они долбят, сразу узнаем.

Решетка вентиляционная. К черту ее. Вывались прямо на минометную позицию. Поздно руки поднимать, камрад товарищу не геноссе. Мы воюем не за свободу. Мы сейчас решаем простой вопрос — какой язык в нашем концлагере будет государственным. Победит художник Гитлер, будут в Москве немецкий учить, одолеет поэт Сталин — в братской ГДР все школьники будут читать Толстого.

Лень мне немецкий язык учить. Выпад, штыком прямо в живот. Угодил в позвоночник, застрял штык. Ногой в грудь упираюсь, не могу вытащить, руки ходуном ходят, пот глаза заливает. Отстегиваю штык, прощай.

— Минометы развернуть! Беглый огонь по готовности!

Мин еще по два ящика, надо все перекидать. Только гаубицы начинают бить прямо по нам, а наша любовь — это пушки, ведь пушки верны в боях. Не вздумайте лезть в заварушки, не то разнесут в пух и прах. Тащите вождя, и сдавайтесь все вместе — и трус, и смельчак. Хоть под землю засядь — там тебе и лежать, не спасешься от пушек никак.

Интересно, вождь Сталин эти стишки читал? Хотя он писатель, не читатель.

— Отходим, минометы к подрыву, — говорю устало.

Все зря. Неудачный день, и не только у нас.

8-я армия, топтавшаяся на месте, получила приказ организовать к 5 октября наступление силами 10-й и 11-й стрелковых дивизий и отдельного танкового батальона с целью уничтожить противника в районе Троицк, Петергоф. В ночь перед наступлением в Новом Петергофе был высажен отряд в составе 498 бойцов во главе с полковником А.Т. Ворожиловым и комиссаром А.В. Петрухиным, сформированный из корабельных комендоров, электриков, минеров линейных кораблей, инструкторов школ учебного отряда, курсантов военно-морского политического училища. Десант должен был рассечь петергофский клин противника, облегчив соединение войск 8-й и 42-й армий. Одновременно высаживались десанты, сформированные из подразделений 20-й дивизии НКВД, тоже неудачные, поскольку наступление 8-й и 42-й армий провалилось, едва начавшись, ввиду значительных потерь в личном составе. В последнем случае командование ЛенВМБ все-таки попыталось «выдумать операцию» и подало заявку на авиационное обеспечение высадки. Однако штаб ВВС Балтфлота заявку не принял. Полегли все полностью, жаль ребят. Полностью погиб и 124й танковый полк под командованием майора Лукашика. Попали танкисты в артиллерийскую засаду — не увернулись. Уцелело всего три человека.

Еще один день на войне.

Отошли мы к пепелищу Ивановки. Вся деревня выгорела, спрятались от дождика в зерносушилке. Вся бригада легко влезла под крышу — все снайпера целы, пограничников от взвода осталось на отделение, девять человек, и сорок два бойца, человек тридцать морпехи, остальные — ополченцы. Довоевались.

Гаубицы здание ремонтного цеха первыми залпами снесли, раненых у нас нет — все под завалами остались. Прощайте.

— Товарищ старший лейтенант, — говорю вполне серьезно, обращаясь к бывшему командиру батальона ополченцев, затем к командиру хозяйственной роты, недавнему командиру взвода, — поздравляю, вы комбриг.

Некому больше бригадой командовать, один он из штатных командиров остался. Растут же люди, даже завидно.

— Давайте отметим, — предлагаю, один черт, от нас уже ничего не зависит.

И в это время нашего посыльного из штаба армии привезли под конвоем особого отдела — разбираться, кому тут помощь нужна.

Наши снайпера на них посмотрели, без всяких приказов привычно цели распределили.

Снегирев сам встал, без просьбы.

— Майор НКВД, командир заградительного отряда, — он им представился. — Спасибо за сопровождение, можете быть свободны.

Попросили сотрудники особого отдела документы предъявить, посмотрели, сникли.

— Эй, — говорю, — тут недалеко, в политотделе дивизии, кинооператор и журналисты гостят. Берите их в компанию, и идите на станцию. Отличный сюжет получится — работники особого отдела осматривают поле боя в поисках штабных документов врага. Может быть, и на самом деле пару карт найдете.

Повеселели работнички, отстали от нашего посыльного, поехали в штаб, за славой.

— А если там уже немцы? — кто-то из наивных морпехов спрашивает.

— Значит, влетят в засаду, — отвечаю. — Мне их не жалко, родине не нужны неудачники.

Все замолчали. Тема удачи на войне всегда интерес вызывает, а тут тишина.

— Товарищ капитан НКВД, разрешите обратиться, — это комбриг смелости набрался.

Вспомнил я, как его зовут.

— Вы, — говорю, — Иван Кузьмич, сейчас комбриг. Это должность полковничья, а то и генеральская. Есть предложение, давайте вне строя обходиться без званий и на «ты». Олег, — и протягиваю ему руку. — И спрашивай, о чем хочешь, если тайна — не отвечу, а врать не буду.

— Иван, — он отвечает, и тоже руку тянет.

— Спрашивай, Ваня.

— А правда, что есть у вас талисманы счастья? — и замер.

— Правда, Иван, — достаю из кармана знаменитую пуговицу от Астахова. — Держи, — и кладу ее на мозолистую ладонь. — Отдаю от чистого сердца, без сожаления и тайных помыслов, не ища выгоды и корысти. Все — она твоя.

Снайпера и пограничники свои пуговицы достали.

— А мне жалко, — один говорит.

— Не отдавай, сам без талисмана останешься, и человеку не поможешь. Только нам ведь всего до цитадели дойти, там Астахов для нас пуговиц не пожалеет.

Не отдал. Ну и ладно.

— Всем, кому сейчас не хватило, мы пошлем. Только вы это время на рожон не лезьте, — говорю, чтобы обделенные талисманами бойцы не расстраивались.

В это время набежала толпа гостей — особый отдел, командиры из дивизии, чужой важный комиссар, наш бригадный политрук, вошь лобковая, оператор, его охрана, журналисты. Они на самом деле до станции доехали, сняли сюжет на десять минут.

— Послушайте, — говорит самый дотошный журналист, здесь где-то должна быть деревня Ивановка, на карте она есть, но ее нет. Где же она?

— Видишь, печи стоят в поле? Вот она — деревня-призрак.

— Так мы ее взяли? — радуется журналист. — Освободили?

— А то. Вот и героический комбриг, который по пути на станцию освободил важный стратегический узел — деревню Ивановку. Узнав об этом, генерал армии Жуков облегченно вздохнул, войска фронта перешли в контрнаступление, и, оставив фронт на попечение своих приятелей, генералов Федюнинского и Хозина, сам убыл в Москву. Лично будет докладывать товарищу Сталину о взятии Ивановки. После этого товарищ Сталин доверит ему взятие райцентра Сычевки, — говорю радостному журналисту. — Или не доверит. Но кто же тогда будет райцентр освобождать, если не Жуков?

Комбриг и мы фотокорреспондентам не понравились, грязные, глаза красные, одеты в ватники драные — не комильфо. Они нащелкали кучу снимков командиров и сотрудников особого отдела. Те действительно пару офицерских планшетов нашли с картами, крутят, словно мартышка очки давеча. Я через плечо глянул, выдрал карту из рук, иду к Снегиреву. Все разом встали. Бригада будет драться. Не взирая.