Александр Дюма - Сальватор

• Название: Сальватор
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7287-0001-2

Роман «Сальватор» является непосредственным продолжением «Парижских могикан». Время действия романа — с 27 марта 1827 г. по 31 июля 1830 г.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

Она в ужасе завопила; Брезилю, очевидно, ее крик подействовал на нервы, и он в ответ взвыл пронзительно-протяжно.

Сальватор пытался в темноте установить связь между отвратительным созданием и каким-то воспоминанием из собственной жизни.

— Осветите эту женщину, — попросил он генерала. — Мне кажется, я ее знаю.

Генерал направил луч фонаря прямо в отталкивающее лицо гувернантки.

— Так и есть, я не ошибся, — подтвердил Сальватор.

— О мой добрый господин! — взмолилась гувернантка. — Клянусь вам, я честная женщина.

— Лжешь! — вскричал Сальватор.

— Добрейший господин комиссар!.. — настаивала старуха.

— Лжешь! — снова перебил ее Сальватор. — Я скажу тебе, кто ты: ты мать Кубышки.

— Ах, сударь! — в ужасе вскрикнула мегера.

— Ты повинна в том, что прелестное существо, угодившее по ошибке в отвратительное место и оказавшееся там вместе с твоей дочерью, — а уж она-то попала туда не зря, твоя доченька! — не вынесло твоих преследований, клеветы, бесчестья и бросилась в Сену!

— Господин комиссар, клянусь вам…

— Вспомни Атенаис, — властно произнес Сальватор, — хватит вранья и ложных клятв!

Как помнят читатели, имя Атенаис носила дочь трубача Понруа, до того как Сальватор назвал ее Фраголой. Если мы когда-нибудь проникнем в таинственные подробности жизни Сальватора, то, по всей вероятности, обнаружим следы события, на которое в настоящую минуту намекает мнимый комиссар полиции.

Старуха опустила голову словно под тяжестью Сизифова камня.

— Теперь отвечай на мои вопросы! — продолжал Сальватор.

— Господин комиссар…

— Отвечай или я кликну двоих ребят, они живо спровадят тебя к мадлонеткам.

— Спрашивайте, спрашивайте, господин комиссар!

— Как давно ты здесь живешь?

— С последнего воскресенья перед Великим постом.

— Когда в замок прибыла девушка, похищенная господином де Вальженезом?

— В ночь с последнего дня масленицы на первый день поста.

— Позволял ли господин де Вальженез отлучаться девушке из замка?

— Никогда!

— Применял ли он насилие, препятствуя ее выходу отсюда?

— Он ей угрожал тем, что донесет на ее возлюбленного, обвинив его в похищении несовершеннолетней, а за это полагается ссылка на галеры.

— И как зовут этого молодого человека?

— Господин Жюстен Корби.

— Сколько тебе платил в месяц господин де Вальженез, чтобы ты следила за похищенной девушкой?

— Господин комиссар…

— Сколько он тебе платил? — повторил Сальватор еще более непререкаемым тоном.

— Пятьсот франков.

Сальватор огляделся и заметил небольшой секретер. Он открыл его и обнаружил бумагу, чернила, перья.

— Садись сюда, — приказал он женщине, — и напиши все, что ты только что мне сказала.

— Я не умею писать, господин комиссар.

— Не умеешь писать?!

— Да, клянусь вам!

Сальватор достал из кармана бумажник, поискал какой-то листок, развернул его и сунул старой колдунье под нос.

— Если ты не умеешь писать, кто же тогда написал вот это? — спросил он.

«Если ты не заплатишь мне пятьдесят франков сегодня вечером, я скажу, где моя дочь с тобой познакомилась, и тебя выгонят из твоего магазина.

Мамаша Глуэт. 11 ноября 1824 года».

Старуха лишилась дара речи.

— Как видишь, писать ты умеешь, — продолжал Сальватор. — Плохо — что верно, то верно, — но достаточно для того, чтобы исполнить мое приказание. Итак, напиши заявление, которое ты только что мне сделала устно.

Сальватор заставил старуху сесть, вложил ей в руку перо и, пока генерал светил, продиктовал следующий документ, который она нацарапала отвратительным почерком и со множеством ошибок, гарантировавших подлинность бумаги. Мы не станем повторять этих ошибок, полагая, что нашим читателям довольно будет познакомиться с содержанием документа.

«Я, нижеподписавшаяся, мамаша Брабансон, по прозвищу Глуэт, заявляю, что была принята на службу к господину Лоредану де Вальженезу начиная с последнего воскресенья перед Великим постом, чтобы следить за девушкой по имени Мина, которую он похитил из версальского пансиона. Заявляю также, что похищенная девушка прибыла в замок Вири в ночь с последнего дня масленицы на первый день поста. Она угрожала господину графу, что будет кричать, звать на помощь, убежит, но господин граф помешал ей сделать что-либо подобное, пригрозив тем, что у него есть средства отправить ее возлюбленного на галеры: он обвинит его в укрывательстве несовершеннолетней девочки. У него в кармане был чистый бланк приказа на арест, который он ей и предъявил.

Подпись: мамаша Брабансон, по прозвищу Глуэт. Написано в замке Вири в ночь на 23 мая 1827 года».

Мы вынуждены признать, что Сальватор подредактировал эту бумагу. Но, поскольку от истины старуха ничуть не отклонилась, мы надеемся, учитывая то обстоятельство, что Сальватор действовал из добрых побуждений, наши читатели простят ему это давление, скорее литературного, нежели морального свойства.

Сальватор взял заявление, сложил его вчетверо, убрал в карман, потом обернулся к Глуэт:

— Теперь можешь опять лечь в постель.

Старуха предпочла бы постоять, но услышала слева от себя глухое рычание Брезиля и бросилась в постель, как бросилась бы в реку, спасаясь от бешеной собаки.

Казалось, зубы Брезиля пугали ее даже больше, чем шарф комиссара. Объяснялось это просто: с правосудием ей за свою жизнь приходилось иметь дело раз двадцать, а вот такого огромного пса она до той поры не видела даже в самом страшном кошмаре.

— А теперь, — сказал Сальватор, — поскольку ты сообщница господина де Вальженеза, арестованного только что по обвинению в похищении и сокрытии несовершеннолетней — преступлении, предусмотренном законом, — я тебя арестую; ты будешь заперта в этой комнате, куда завтра утром для допроса явится королевский прокурор. Если вздумаешь бежать, предупреждаю: на лестнице я оставлю одного часового, внизу — другого с приказанием отрыть огонь, как только ты отопрешь дверь или окно.

— Иисус! Мария! — снова запричитала старуха, испугавшись на сей раз еще больше.

— Слышала?

— Да, господин комиссар.

— В таком случае, спокойной ночи!

Пропустив генерала вперед, он запер за собой дверь на два оборота.

— Могу поручиться, генерал, что она не шевельнется и мы можем, по крайней мере эту ночь, спать спокойно.

Обратившись к собаке, он продолжал:

— Вперед, Брезиль! Это только полдела!

Часть вторая

I РАЗГОВОР НА ТЕМУ О ЧЕЛОВЕКЕ И ЛОШАДИ

Мы оставим Сальватора и генерала у крыльца в ту минуту, как они направляются к пруду, а впереди бежит Брезиль; следовать за ними — значило бы, как понимают читатели, ступить на путь уже и без того нам известный.

Прежде всего бросим взгляд на Жюстена и Мину, а с них, естественно, переведем его на г-на Лоредана де Вальженеза.

Услышав выстрел, Жюстен и Мина, побежавшие было через поле, приостановились, и, пока Мина, опустившись на колени прямо в хлеба, просила Господа отвести от Сальватора всякую беду, Жюстен повис на ограде и следил за схваткой, увенчавшейся пленением Лоредана.

Молодые люди, таким образом, еще долго видели лошадь, увозившую г-на де Вальженеза: ее вели под уздцы двое могикан. Молодой человек и девушка прижались друг к другу, словно продолжительное время слышали гром у себя над головой, а теперь видели, как молния ударила в сотне шагов от них.

Они отвесили благодарные поклоны и между двумя поцелуями произнесли имя Сальватора, а потом бросились бежать по узкой тропинке, выискивая взглядом, куда бы ступить, чтобы не раздавить василек. Они боготворили этот прелестный полевой цветок: как, должно быть, помнят читатели, весенней ночью, похожей на ту, что раскинула над ними прозрачные трепещущие крылья, Жюстен нашел Мину на поле среди васильков и маков; девочка спала под неусыпным оком луны, словно маленькая фея жатвы.

Выйдя на более широкую тропинку, влюбленные взялись за руки и пошли рядом. Через несколько минут они уже стояли против того места, где была укрыта коляска.

Бернар узнал Жюстена и, увидев его в сопровождении девушки, начал понимать истинный смысл драмы, в которой он играл свою роль. Он почтительно снял шляпу, украшенную лентой и, когда молодые люди удобно устроились в коляске, понимающе взглянул на них, словно спрашивая: «Куда теперь?»

— На север! — отвечал Жюстен.

Бернар тронулся в обратный путь, и вскоре экипаж исчез из виду на парижской дороге; им предстояло проехать город из конца в конец, от заставы Фонтенбло до заставы Ла-Виллет.