Энтони Беркли - Убийство на верхнем этаже

• Название: Убийство на верхнем этаже
• Автор: Энтони Беркли
• Издательство: Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40977-6, 978-5-4215-3219-4

Дело об убийстве немолодой и респектабельной мисс Барнетт в большом лондонском доме. Полиция совершенно уверена: здесь поработал профессиональный грабитель, вынужденный пойти и на убийство. Однако интуиция подсказывает Шерингэму: все не так просто. У сыщика возникает множество вопросов — и на многие может ответить лишь племянница убитой, Стелла Барнетт…

---

Итак, с ее ролью мы кончили. Займемся теперь женихом. В одиннадцать вечера этого дня он лег спать. Об этом есть показания свидетелей. Чего в показаниях свидетелей нет, так это того, что в одиннадцать тридцать он вышел из дому, сел в машину и вернулся в Лондон, чтобы сыграть там роль, описанную в тех записках, которые я продиктовал вам день назад. Единственный промах, который он допустил, тем отличается, что он этот промах не мог не допустить. У него физиономия лягушачья. Шофер, показания которого вы, наверное, помните, сказал, что человек, который, как он видел, перелезал через стену, будто брал препятствие, казалось, широко ухмылялся. Это точный образ гримасы, с которой берет препятствие человек, похожий лицом на лягушку, — не так ли?

Я, кажется, сказал вам, что племянница, помимо упомянутых, ошибок не совершала? Право, не знаю, можно ли назвать ошибкой то, что она использовала четки, которые монахини носят у пояса, в качестве орудия удушения, поскольку, если как следует подумать, четки все-таки наводят на мысль о монахинях. Но думать пришлось действительно хорошо.

Так уж странно сошлось, что чуть позже племянница пошла в секретарши к писателю, который не только любил распутывать преступления, но сейчас занят был — уйдя в это с головой — распутыванием как раз того убийства, которое совершила его же секретарша. Не знаю, было бы лучше, если б она не столь скептически относилась к тем невероятно тонким подробностям дела, которые он обнаруживал, или проявляла бы к ним чуть более живой интерес, который наверняка испытывала, поскольку ее безразличие просто поразило его как чрезмерное, неестественное — ведь, в конце концов, речь шла об убийстве ее родственницы. Правда, жест негодующего отказа от наследства был отменно придуман, и позже, по настоянию жениха, она вполне могла этот отказ пересмотреть. (Между прочим, мисс Барнстэпл, конечно, оставила завещание, а племянница нашла его и уничтожила.) Еще она слишком поторопилась с уборкой в квартире покойницы и действительно успела уничтожить все улики, которые могла проглядеть полиция. Но в целом она сыграла свою роль столь же убедительно, сколь мастерски немного позже лицедействовала в магазине на Шафтсбери-авеню. Вот и вся история, Стелла.

Та даже уже не притворялась, что записывает. Вся ее собранность исчезла, и она сидела в кресле мешком, не отрывая от Роджера глаз. Лицо ее было залито краской и будто скомкано, а нижняя губка закушена добела.

Она долго молчала, пока наконец не выдавила из себя:

— Мистер Шерингэм, я… я… я… — И тут же фантастическое самообладание рухнуло. Она закрыла лицо руками, и ее затрясло.

Роджер смотрел на нее в смущении. Мудро ли он поступил, выложив ей все это в лоб? Он собирался проделать это мягче. Он влип в эту историю глубже, чем думал. Вот идиот, надо было чуть-чуть намекнуть, надо было держаться так, будто все это беллетристика, а не вываливать, как есть, с прямотой, достойной лучшего применения. Как теперь все это разгребать?

Зазвонил телефон, и он автоматически снял трубку.

— Мистер Шерингэм? — услышал он голос Морсби, звучавший, как показалось Роджеру, добродушней обычного. — Я подумал, вам будет небезынтересно, сэр, узнать, что все кончено и канарейка в клетке.

— А? — произнес Роджер.

— После ваших вчерашних намеков, сэр, я прошлой ночью занялся Лил — помните, девчонка Малыша. Я и раньше пытался, да она все отмалчивалась. Прошлой ночью я ее расколол. Как? Ну, знаете, Малыш на полном серьезе подлаживался к той, другой девчонке, в Льюисе, а Лил об этом не знала. Он внушил ей, что та у него просто для алиби, Мы и намекнули Лил, что ей морочат голову, и, когда это наконец дошло до нее, она, как положено, открыла рот и разговорилась. Ревность — лучшее средство разговорить женщину.

В общем, я поздравляю вас, мистер Шерингэм. Так все и было в точности, как вы сказали. Ваш первый тезис, что общедоступные увеселительные заведения — не слишком надежное алиби, мы знали, конечно, да ведь время не совпадало. Конечно, я и сам заподозрил сразу, тут что-то не так. Уж слишком гладко Малыш все это расписывал. В общем, как бы там ни было, в кино у них была ложа, и он прямо там и надел свою рясу. Он сказал Лил, что управится за полчаса, но вернулся больше чем через час, и, возбужденный ужасно, рассказал ей все и показал деньги. Конечно, он не собирался укокошить старуху, но так уж получилось, и он голову не потерял, а сел, подумал и организовал все в точности, как вы сказали, и высыпал в чулан окурки из пепельницы, когда спускался вниз. Он хотел, чтобы Лил пошла ночью во двор и подергала за веревку, но она сдрейфила. Зато мысль о беглеце, который привлечет внимание, похоже, это ее.

Малыш тогда отправился к своему приятелю, Чарли Дэвису, и рассказал ему, в какой переплет попал. Чарли за половину добычи согласился подергать за веревку и изобразить кросс. Мы хорошо знаем Чарли, час назад его сюда доставили, и он сознался. Оба они с Лил, конечно, соучастники. Против него мы выдвигаем обвинение, а Лил позволим выступить на стороне прокурора: оно того стоит. Я только что говорил по телефону с Льюисом. Малыш на месте, мы его из виду не выпускали ни на минуту, и сейчас его будут брать.

И скажу вам, мистер Шерингэм, со всей откровенностью, что только благодаря вам нам удалось заполучить его так быстро.

— Да, — как автомат проговорил Роджер.

— Мы бы в конце концов и сами его достали, мы всегда их в конце концов достаем, но вы все время шли на несколько ярдов впереди нас.

— Да, — произнес Роджер.

— Шеф очень доволен, уж будьте спокойны. Через несколько минут он позвонит вам и сам об этом скажет. Я подумал, вам лучше сначала все узнать от меня.

— Я очень благодарен вам, Морсби, — сказал Роджер и как во сне положил трубку на рычажок.

Он перевел взгляд на Стеллу. Ее всю трясло в ее кресле, и она прижимала к губам платок. Он никогда не видал, чтобы девушка так заходилась от смеха.

Только в минуты великих потрясений настоящий мужчина показывает, на что он способен. А Роджер переживал сейчас одно из величайших потрясений своей жизни. Если он сейчас не возьмет ситуацию в руки, до конца своих дней эта девица будет впадать в истерику и хохотать до упаду при одном звуке его имени, и даже в гробу будет крутиться, чтобы не расхохотаться, когда где-нибудь в небесном эфире пронесется — Роджер Шерингэм.

Он выдавил из себя улыбку:

— Я хотел, Стелла, вас напугать. Разве не лихо я все это выстроил? Может, конечно, не следовало так уж вас за нос водить…

— Совсем нет, совсем нет! — просто давилась от смеха Стелла. — Вы все это совершенно серьезно… А-а-а-ха-ха-ха!

— Дорогая моя! — Роджер почувствовал себя оскорбленным. Все это до крайности было ему не-приятно. И черт побери, она и правда не верит ему ни на йоту. Почему же, однако? Конечно, мог он подумать, как хорошо, что мисс Барнетт все-таки живой человек, но он этого не подумал.

А она хохотала и хохотала. Слезы текли из ее прекрасных глаз по ее прекрасным щекам прямо к ее прелестным губам, но Роджер был не в силах любоваться этой дивной картинкой.

Опять зазвонил телефон.

Это был сэр Артур Макфарлейн, помощник комиссара, намеревавшийся сообщить Роджеру нечто очень и очень лестное. Роджер, однако, слушал его комплименты вполуха, поскольку они звучали на фоне хоть и стихающих, но все еще судорожных всхлипов Стеллы.

И тут ему пришла отменная мысль, достойная настоящего мужчины.

— Сэр Артур, — сказал он в трубку, — не сочли бы вы за труд повторить суть того, что вы сейчас говорили, моей секретарше? Эта молодая особа, скептичная до крайности, отказывается верить, что я немного был вам полезен.

Сэр Артур выразил живейшую готовность осуществить этот акт элементарной справедливости. Роджер протянул трубку Стелле.

— Держите себя в руках, мадам! С вами будет говорить помощник комиссара отдела уголовного розыска.

Стелла поднесла трубку к уху. Понемногу выражение ее лица менялось. Веселье сменилось сомнением, сомнение — верой, вера — раскаянием, раскаяние — уважением, уважение — восхищением. С глубоким удовлетворением наблюдал Роджер за этими переменами.

Она опустила трубку.

— Значит, вы и вправду водили меня за нос? — спросила она смиренно.

— Ну я же вам говорил! — сказал Роджер с легкостью. — Очевидно, это получилось у меня достоверней, чем я рассчитывал. Прошу простить, что ради пущей правдоподобности мне пришлось воспользоваться именем вашего жениха.

Стелла принялась приводить в порядок лицо, понесшее некоторый ущерб в ходе этого спектакля.

— Можете об этом не беспокоиться, — сказала она, глядя в зеркальце и орудуя пуховкой. — Один добрый розыгрыш стоит другого. Так и быть, я тоже признаюсь. Я не обручена. И никогда не была обручена.

— Как! Но вы ведь ясно сказали мне, что…

— Да, потому что думала, так будет безопаснее, — откровенно призналась Стелла. — Вы показались мне человеком, который не преминет приударить за секретаршей, у которой даже нет жениха, и всякий прочий вздор. Поэтому я выдумала его. А когда вы настояли на том, чтобы с ним встретиться, мне пришлось попросить Ральфа Паттерсона занять эту вакансию на время обеда. Паттерсоны — мои старинные друзья. Мы с Ральфом практически выросли вместе.