Анастасия Вернер - Кровавый закон

• Название: Кровавый закон
• Автор: Анастасия Вернер
• Жанр: Фэнтези

Во всем мире нет страшнее наказания, чем Кровавый закон. Преступников ожидает беспощадная кара. Выжить невозможно. Спасая свою сестру, Олиф становится преступницей. Теперь ее новый дом — это пустыня. Срок наказания — три года. Здесь за воду могут прирезать родного брата, за место в теньке — убить родную мать. Здесь каждый Изгнанник автоматически становится врагом. Здесь нельзя давать волю чувствам. Здесь нельзя любить. Можно ли выжить в этой безжалостной пустыне? Ведь, как известно, чем упорнее ты сопротивляешься, тем упорнее тебя пытаются убить.

Саунд-трек: Thomas Owen Mostyn Rowlands — Marissa Flashback. Под эту композицию писалась книга.

Книга полностью (от 10.05.13).

---

Ринслер резко треснул руками по камере.

— Я. Ничего. Не боюсь. Мне выгодней победить тебя в равном бою. На арене.

— В равном? — скептически поднял бровь Лекс. — Это как в прошлый раз? Когда твои ребята исполосовали своими ножами мне все тело, а? Это ты называешь равным боем? Прости, но бой, где ты заведомо проиграл, называется подставой.

— Я не знал об этом, — сплюнул Ринслер.

— Это уже не важно. Важно то, что я тут, умираю, дружище. А ты там. Тоже подыхаешь. Только медленнее.

— Не знаю, как тебя, а меня все устраивает.

— Мы все равно все сдохнем тут. Вопрос в том, как.

— Нет, Лекс. Вопрос в том, кто быстрее. Спорим на бутылку твоего любимого виски, что первым будешь ты?

— И кто из нас еще скотина? Если так не терпится посмотреть, как я умираю, сделай это сам.

— Не-ет, — усмехнулся Ринслер. — Таких одолжений я не делаю. Мы не делаем, помнишь? К тому же, ы люблю растягивать удовольствие. Лови.

Мужчина кинул своему бывшему другу кусок белого хлеба в камеру. Не черствого, свежего. Но Лекс только усмехнулся.

— Подачка?

— Еда, идиот.

— По-твоему я стану это есть?

— Можешь выпить, — разрешил Ринслер.

— Таких высот я еще не достиг.

— Все еще впереди. Ешь. Посмотрим, сколько ты так протянешь.

Мужчина развернулся и уже собирался уходить, как оклик Лекса заставил его остановиться:

— Эй, дружище.

— Чего тебе? — повернулся тот.

— Помнишь девчонку, что попала сюда вместе со мной?

— Ее трудно забыть.

— Где она?

— Твое какое дело?

— У меня к тебе просьба.

— Я что, похож на доброго волшебника?

— Это уже тебе решать. Просьба меня никак не касается.

— Да что ты говоришь? — восхитился Ринслер, и спустя мгновение добавил: — Чего тебе надо?

— Не мне. Ей.

— Ей?

— Ей. Накорми ее лишней тарелкой каши.

— Каши? — опешил Ринслер.

— Да. Считай это моим предсмертным желанием.

Глава 19

Ринслер смотрел на нее таким пристальным взглядом, что Олиф кусок в горло не лез, а уж целая тарелка каши тем более. Девушка неловко поерзала на месте. Это выглядело настолько нелепо, что ей казалось, будто строгий папочка следит, чтобы непослушная дочурка исполнила свое наказание. И Олиф бы съела эту кашу (чего греха таить, в животе пустовала бездна), но вот только не так.

— Я не голодная, — соврала она.

— Не ври. Ешь.

Девушка поджала губы. В душе у нее зародилось неприятное ощущение. На секунду показалось, что Ринслер, возможно, уже совсем спятил, но Олиф резко загнала это ощущение подальше.

— Можно я не буду это есть?

— Как хочешь, — разрешил мужчина.

— Правда? — не поверила она.

— Конечно, не впихивать же это в тебя силком.

Олиф отодвинула от себя тарелку.

— Тогда мне можно идти?

— Нет, ты не убралась, — угрюмо ответил Ринслер.

Девушка с легким вздохом разочарования принялась за свою рутинную работу, иногда поглядывая на стынувшую кашу. Все-таки, что ни говори, есть хотелось страшно. Голод всегда был неотъемлемой частью ее жизни, но она, наверное, никогда не сможет к нему привыкнуть.

Олиф взглянула на Ринслера. Тот сидел в кресле, с задумчивым лицом разглядывая что-то, что видел только он. В этот момент она поняла, что не стоит даже пытаться вновь притронуться к каше — этот взгляд будет прожигать ее насквозь.

На удивление, мужчина был совершенно трезв, что выглядело немного странным. Обычно он в этом время находился в помутненном, искаженном мире.

Девушка перевела взгляд на сервант, где находились графины с вином и виски.

Неожиданно она вспомнила слова Лекса: «Дорогуша, вода здесь не поможет, только чистый спирт». Виски, конечно, не чистый спирт, но все же лучше, чем совсем ничего. Наверное, первые в жизни, она была рада увидеть алкоголь в этой комнате.

— Хочешь? — поднял бровь Ринслер, проследив за ее взглядом.

Олиф покачала головой.

— Я закончила.

— Ладно, иди.

Она уже дотронулась до ручки двери, как мужчина остановил ее:

— Олиф, — окликнул он, — можно задать тебе вопрос?

Девушка на секунду опешила, и так зная, что он в любом случае спросит. Но все равно кивнула.

— Как долго ты была в пустыне?

— Где-то около месяца, а что?

— Ничего. Иди.

У Ринслера был такой вид, словно он только что проглотил кусок испорченного мяса. Его что-то мучило, и она видела это. Такие состояния глубокого ухода в себя стали не редкостью для него, и это пугало. Когда человек замыкается в себе — это всегда пугает. Ей бы очень хотелось ему помочь. Поговорить, посидеть рядом, просто подержать за руку — да что угодно, но она с сожалением повернула ручку двери и вышла в темный коридор.

Каким бы сильным ни был ее порыв, Олиф не смогла бы ему помочь.

Возможно, никто уже не сможет.

* * *

— Фрида, — обратилась девушка к старой женщине, — у меня порвалось платье, у тебя случайно нет ниток?

— Случайно есть, — ответила Фрида, не открываясь от резки овощей.

— Только мне покрепче, чтобы не порвались. На всякий случай. А то мало ли что.

* * *

Возможно растрепанная девчонка, в руках которой было большое шерстяное покрывало, на котором, опасно покачиваясь, стояла деревянная миска с водой, нитки, нож и бутылка виски, выглядела немного странно. Вернее, очень странно.

Песчаники удивились настолько, что даже растерялись, какой вопрос задать первым.

Олиф понимала, что уж об этом происшествии Ринслер узнает самым первым. И даже, несмотря на беспроигрышную фразу: «это приказ Ринслера», а так же дополнительную, которая применялась в особых случаях: «если не верите мне, спросите у него самого. Посмотрим, как он отреагирует», Песчаники пытались препираться.

Олиф знала, на что идет, и чем рискует. Знала, и все равно шла вперед. До второй двери было ровно сорок два шага. Она считала. Затем восемь ступенек, исключая последнюю — там была лишь ее половина, и Олиф всегда ее переступала.

Лекс, как обычно, тяжело дышал. Ему становилось все хуже, испарина на лбу была заметна даже в бледно-зеленой темноте.

— Привет, — поздоровалась она. — Еду я не принесла, зато принесла кое-что другое.

Мужчина повернул голову. Обвел ее фигуру удивленным взглядом.

— Ты что с ума сошла?!

— Да-да, — вздохнула девушка. — Знаю. Плебейка, — Олиф подняла указательный палец вверх и низким голосом провозгласила: — твоей тупости можно только позавидовать. Да как ты только умудрилась до такого додуматься, хватит пытаться меня спасти и бла-бла-бла. Но я уже это сделала, назад пути нет.

— Олиф, ты в порядке? — настороженно спросил Лекс.

— В этом сумасшедшем доме можно быть в порядке? Нет, я не в порядке. Но это неважно.

Она присела на корточки рядом с мужчиной, промочила тряпку в воде.

— Повернись.

— Ты что, серьезно?! — изумился он.

— Да, серьезно. Давай покончим с этим.

— Так, знаешь что, — в голосе Лекса проскользнули стальные нотки, — собирай все свое шмотье и проваливай отсюда. Нарваться решила?

— Уже нарвалась. Песчаники меня и так еле пустили, в следующий раз уже точно не пустят, поэтому повернись, пожалуйста, прямо сейчас.

— Ты прошла вот с этим прямо мимо них?!

— А что, под платье нужно было все спрятать?

— Ты хоть понимаешь, что о таком они доложат Рин… своему начальству?!

— Ринслеру, ага. Если уже не доложили. Тем больше причин скорее начать.

— Плебейка, — насторожился мужчина, — сколько пальцев ты видишь?

И сунул ей под нос свою пятерню.

— Лекс, — взмолилась девушка, — давай уже поворачивайся ко мне спиной. Обработаем рану, и я спокойно упаду в обморок! Пожалуйста!

— Что это, виски? — поднял бровь мужчина.

— Ага.

— Дай-ка сюда.

Она и опомниться не успела, как он схватил бутылку, открыл ее и сделал долгий глоток. Поморщился. Распробовал оставшийся привкус. Удивленно посмотрел на обертку.

— Да ладно, — его голова стукнулась об решетки, — из всех бутылок ты умудрилась выбрать именно эту?!

— А что?

— Это его любимый виски. Он за него маму родную продать готов.

— Родную маму?! — изумленно открыла рот Олиф.

Лекс как-то странно на нее посмотрел и сказал:

— Не бери в голову. Ладно, давай и впрямь покончим уже с этим.

— Давай, — кивнула девушка.

Дождалась пока мужчина сядет к ней спиной так, чтобы она спокойно могла дотянуться до раны. Гной увеличился. Еще немного и заражения крови точно не избежать.

— Гадость какая, — вырвалось у нее.

— Стой, — остановил ее Лекс.

— Только не начинай сначала!

— Я не об этом. Выпей немного.

Он протянул ей бутылку.

— Нет, оно невкусное.

— Зато волшебное. Пей.