Станислав Лем - Раса хищников

• Название: Раса хищников
• Автор: Станислав Лем
• Издательство: ООО Изд-во «ACT МОСКВА»
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9713-8882-1

Это — хроника мировых событий глазами писателя, философа и публициста. Война в Ираке, "оранжевая революция" в Украине, выборы в Германии и Польше, стихийные бедствия… Обзор современной литературы, науки, культуры. Анализ проблем современности, исторические аллюзии и прогнозы на будущее…

В сборник вошли фельетоны Станислава Лема, публиковавшиеся в 2004–2006 гг. в польском еженедельнике "Тыгодник повшехны".

---

Май 2005

Дороги и бездорожья{67}

Я привык, что журнал «Без догмата»[234] — теперь ежеквартальное издание — занимается пальбой по церковникам. Очередной номер оказался, к моему изумлению, в значительной степени иным.

Часть текстов посвящена образу ПНР в статьях «Газеты выборчей» и экономическим вопросам. Авторы, используя статистические таблицы, сравнивают пээнэровскую экономику дефицита, когда у людей было больше денег, чем товаров на полках, с нынешней ситуацией, опровергая распространенное сейчас мнение: все, что было тогда, — плохо, а все, что сегодня, — хорошо. Из отдельных таблиц, которые я здесь, конечно, не стану приводить — например, из сопоставления ежемесячного прожиточного минимума в 1989 и 2004 гг., — следует, что покупательная способность населения падает, увеличивается разрыв между богатыми и бедными, а людей мало зарабатывающих подталкивают в пропасть нищеты. И главное, что нет никаких политических сил, которые бы этому противостояли и предлагали программу помощи.

Меня взволновали эти филиппики, подкрепленные точными статистическими данными. С такого рода критическим подходом к сравнительному анализу ПНР и современной действительности я еще не сталкивался. Нас впечатляет огромный прирост товаров длительного пользования, нам кажется, что интенсивность городского движения в таких мегаполисах, как Варшава и Краков, отражает общественное благосостояние, в то время как — утверждают авторы «Без догмата» — все плохо. Можно было бы ожидать, что найдутся полемисты более компетентные, чем я, ведь я в экономике не силен. Боюсь, однако, что этому не бывать; заслуживающей внимания полемики у нас практически нет.

На страницах «Без догмата» атакуют и еженедельник «Впрост», и ежедневную газету «Факт». Катажина Хмелевская и Томаш Жуковский в статье «Вперед к насилию» анализируют содержание еженедельника за три первых месяца этого года, показывая, как в публикуемых там материалах растет уровень агрессии и отвергается сама возможность какого-либо диалога. Признаюсь, что направленность «Впроста» мне тоже не нравится. С возрастающим сожалением я наблюдаю очередные, сугубо персональные атаки на Бельку[235] и Квасьневского[236]. Подобная тактика может оказаться абсолютно неправильной в ситуации, когда кто-нибудь вроде Стана Тыминского[237]опять попытается добиться поста президента. Наше общество распалось, нет серьезных сил, которые действительно боролись бы с популизмом, фальшивыми обещаниями, зато в этой магме прекрасно чувствуют себя личности, несущие черт-те какую ахинею, как, например, Гертых[238], называющий Михника[239] аппаратчиком.

Выходящей большим тиражом газетой «Факт», которую я вообще-то не читаю, занялся Петр Рымарчик в статье «Гедонизм и консерватизм». Он показывает, как идеология массовой культуры, ассоциирующейся обычно с вседозволенностью, странным образом соединяется в этой газете с консервативными тенденциями. Впрочем, и «Факт», и «Впрост» стараются популяризировать концепцию «ut unum sint»{68}, но не в религиозном, а в социальном смысле: все мы — единое целое, никто ни к кому не должен испытывать ни зависти, ни обид, такие понятия, как класс или социальная прослойка, — уже минувшее безвозвратно прошлое. Все «левое» — отвратительно и ужасно, это утверждение не подлежит обсуждению и тем более оспариванию. А ведь когда-то говорили, что, если человек не был в молодости социалистом, он не может в старости быть порядочным человеком…

В номере я нашел еще одну интересную, хотя и страшноватую статью. Она называется «Женщины в исламе», автор ее — Таслима Насрин, эмигрантка из исламского Бангладеш, живущая в Голландии, поскольку на родине ее хотели забить камнями за ересь. Статья практически ограничивается цитированием Корана, но после ее прочтения все попытки оправдать мусульманскую религию представляются бессмысленными. Многим не нравится консерватизм католицизма, но католицизм — кроткий агнец, если его сравнивать с тем, что творится в исламе!

Возвращаясь к Польше: похоже, культура у нас станет гедонистически-консервативной, и при этом катастрофически уменьшится количество публичных библиотек, особенно в бывшей «Польше В»[240]… Мы бедны, но пытаемся дикими методами добиться улучшения социального статуса граждан: привезли, например, в течение года более полумиллиона никуда не годных автомобилей. Кроме того, общество постепенно перестает понимать, какова будет наша дальнейшая судьба в ЕС, главные столпы которого, Германия и Франция, сильно пошатнулись. Победу одержали местные и краткосрочные интересы, старой Европе недостает перспективных планов, она перестала говорить одним голосом и делает разные глупости. Те, кто, подобно Шираку[241], упрекал нас за то, что мы смеем иметь собственное мнение, оказались в положении проигравших. В Германии подходит к концу правление социал-демократов, и госпожа Ангела Меркель станет, вероятнее всего, первым канцлером-женщиной. Она не так любима в России и лично Путиным, как Шредер[242], и ближе к госпоже Штайнбах[243], чем к Шредеру.

Политический горизонт меняется, а мы все еще не дождались крупных фигур, за которых можно было бы спокойно отдать голос на президентских выборах. Я уже не говорю о Леппере[244] и Гертыхе — впрочем, Гертыхов сейчас уже двое[245], — но братьям Качинским[246] я тоже не доверяю, тем более что их не различаю. Как чертик из коробочки вдруг выскочила кандидатура госпожи Бохняж[247]. Может, и не худшая, но придутся ли избирателям по вкусу столь неожиданные и скоропалительные решения?

Я пребываю в полной растерянности и на склоне лет не вижу для Польши торной дороги, ведущей к лучшему будущему. Боюсь, что мы движемся по бездорожью. У нас произошел конфуз с так называемыми социал-демократами с Миллером[248] во главе, можем дождаться и конфуза с «Лигой польских семей»[249]… А ведь политическая жизнь не может складываться только из конфузов.

Июнь 2005

В кругу паранойи{69}

Энциклопедия по психиатрии толкует паранойю как психическое нарушение, при котором вырабатывается весьма цельное мировоззрение. Отдельные элементы в нем логически сочетаются, однако их совокупность не находит отражения в реальном мире. Я уже писал когда-то о книге американца Брайана Марка Ригга «Еврейские солдаты Гитлера»[250], только что изданной в Польше. А сейчас, перечитав ее, пришел к выводу, что Гитлер все-таки был параноиком.

Ригг проделал солидную работу: выучил немецкий язык, перерыл огромное количество документов. По его оценкам, в вермахте служили примерно сто пятьдесят тысяч солдат хотя бы частично еврейского происхождения, причем во всех родах войск, а также на всех уровнях армейской иерархии; к ним относился, например, один из создателей мощи люфтваффе фельдмаршал Мильх. И вдруг Гитлеру приходит в голову параноидальная идея: тщательно проверять, кто чистый еврей, а кто mischling, то есть еврей наполовину или на четверть. Еврейская кровь должна была в принципе считаться чем-то вроде яда, и Гитлер присвоил себе исключительное право решать, кто является его носителем, а кто — нет.

Начиная с 1933 года, а особенно после принятия Нюрнбергских расовых законов[251], постепенно стала набирать размах кампания, которую даже трудно назвать антисемитской — скорее это был геноцид. «Мишлингам» с различным процентным содержанием немецкой крови, по сути, была дана лишь отсрочка: после победы Германии всех их предполагалось уничтожить. Гитлер со своей прогрессирующей, заразной паранойей вел себя все более радикально, и задача уничтожения всех, кто подпорчен еврейской кровью, представлялась ему важнее даже военных успехов. Когда в 1944–1945 годах очевидным стал скорый конец Третьего рейха и русские были уже на подступах к Берлину, он поочередно убрал из генерального штаба тех генералов, в родословной которых якобы имелись следы дурного происхождения.

Несчастные потомки смешанных браков, конечно, боролись за свое спасение. Существовала целая процедура, позволяющая избежать смерти, но она была сложной и постоянно менялась, поскольку зависела, во-первых, от настроения Гитлера, а во-вторых, от положения на фронтах. Фюрер закрепил за собой право жаловать избранных полукровок за особые заслуги статусом арийцев; это называлось «очищением немецкой крови». Однако он очень злился, когда подчиненные заступались за «своих евреев», а после покушений на себя отменял кое-какие из критериев статуса арийца или полуарийца.

Чтение Ригга чем-то напоминает чтение телефонного справочника — такое множество фамилий мелькает на его страницах. Становится понятным и то, что крах папизма в некоторой степени предопределили масштабная ассимиляция немецких евреев и многочисленные смешанные браки. Внезапно ассимиляция или смена вероисповедания перестали иметь какое-либо значение, важна была только так называемая еврейская кровь или форма носа. Начались расследования: не было ли у кого-то бабки или прабабки еврейки — особенно пагубным считалось наличие двух бабушек, хотя «подозреваемый» иногда вообще не знал о своем дурном происхождении. Машина заработала, но, что интереснее всего, как только рухнул нацистский режим, она лопнула точно мыльный пузырь, оставив миллионы трупов, но не так много свидетельств, объяснявших принципы ее действия.