Галина Кожевникова - Цена ненависти

• Название: Цена ненависти
• Автор: Галина Кожевникова
• Издательство: Информационно–аналитический центр «СОВА»
• Жанр: Политика
• Год: 2005
• ISBN: 5–98418–005–7

Цена ненависти. Национализм в России и противодействие расистским преступлениям: (сб. статей) / сост.: А. Верховский. — М.: Центр «Сова», 2005. — 256 с. (Научное издание)

Предлагаемый вниманию читателей сборник статей посвящен таким актуальным проблемам, как рост национализма, преступления на почве ненависти, противодействие этим явлениям со стороны государства и общества.

В первой части сборника подводятся итоги мониторинга противоправной деятельности национал–радикалов и санкций за эти действия со стороны правоохранительных органов; анализируется эффективность существующего законодательства и предлагаются пути его реформирования.

Статьи второй части сборника посвящены различным идеологическим и организационным аспектам развития современного русского национализма — от маргинальных групп до известных идеологов и крупных организаций.

Сборник составлен и выпущен при поддержке «Национального фонда за демократию».

---

В соответствии с Законом 2002 года СМИ, ведущие пропаганду ненависти, закрывают даже реже, чем это делалось прямо перед этим. Обзор приговоров по ст. 282 УК за пропаганду ненависти ясно показывает, что эти приговоры практически не ограничивают такую пропаганду (единственное исключение — дело группы Пекина в Новгороде), а ведь еще гораздо больше дел не дошло до приговора из–за непрофессионализма и волокиты в предварительном и судебном следствии. Зато ст. 282 уже использовалась для явно неправомерных преследований.

Можно определенно сказать, что Закон 2002 года ни на йоту не ограничил пропаганду ненависти в России.

Итак, закон «О противодействии экстремистской деятельности» не принес почти никакой пользы. Успехи, достигнутые в деле противодействия национал–радикализму, достигнуты на старой юридической базе, новая же, вследствие низкого качества Закона, лишь запутала правоприменителя: в чем–то нормы стали только хуже, а те, что стали лучше, почти не применяются, хотя прошло уже три года с момента вступления этих норм в силу.

Информационно–аналитический центр «СОВА» Пути улучшения законодательства в сфере противодействия экстремистской деятельности

Эта статья является расширенной версией рабочего материала, представленного на семинаре, который Центр «СОВА» проводил 1 июля 2005 г. с целью предварительного обсуждения возможностей улучшения так называемого антиэкстремистского законодательства, то есть совокупности норм, имеющих прямое отношение к противодействию преступлениям экстремистского характера[194].

Дискуссия на семинаре показала, что фундаментальные перемены в этом законодательстве сейчас нереальны по причинам политического характера, и реформирование законов, если и возможно, будет касаться только некоторых частностей. Но мы считаем необходимым заявить собственную позицию по этому вопросу.

Пересмотр определения

Основным недостатком Закона «О противодействии экстремистской деятельности» (далее этот закон вместе с параллельно внесенными поправками в другие законы называется Законом 2002 года) является чрезмерно широкое определение такой деятельности, особенно в сочетании с весьма жесткими санкциями за такую деятельность. Само по себе такое сочетание обычно контрпродуктивно для правоприменения, что и показали три прошедших года.

Практическая проблема, порождаемая широким определением, заключается в том, что неизбежно возникает непонимание, является ли конкретное действие экстремистским. Так, например, нигде не очерчен круг действий, направленных на «подрыв безопасности Российской Федерации».

Наибольшие сомнения вызывают несколько пунктов в определении экстремизма (ст. 1 Закона), относящиеся к проявлениям интолерантности[195]. Содержание этих пунктов гораздо шире состава соответствующей ст. 282 УК. При этом совершенно непонятно, как эти два определения сходных действий соотносятся друг с другом. Да и может ли хоть кто–то утверждать, что всякое «унижение национального достоинства» является экстремизмом и заслуживает серьезных санкций: оно же может быть и мелким конфликтом. Здравый смысл подсказывает, что отнюдь не всякая «пропаганда превосходства граждан» по тому или иному признаку является экстремизмом: можно счесть спорными постоянно встречающиеся утверждения, что христиане особо выделяются милосердием, горцы — гостеприимством, а русские — душевной отзывчивостью, но вряд ли кто–то сочтет эти утверждения экстремистскими. При этом нет никаких общепризнанных представлений о том, где пролегает граница между спорным и настолько недопустимым и опасным, что требуется применение серьезных санкций, предусмотренных Законом 2002 года. Само наличие таких, идеологических по сути, юридических норм нарушает стройность правовой системы и не позволяет ей нормально функционировать.

Есть и сугубо юридическая, но важная коллизия: столь широкое определение противоречит Шанхайской хартии, подписанной Россией практически одновременно в июне 2002 года, где экстремизм отнесен к категории «преступной деятельности», в то время как Закон 2002 года включил в понятие экстремизма широкий круг действий, которые являются правонарушениями, но не преступлениями[196].

Чтобы устранить возникшее противоречие с международно–правовыми обязательствами России и чтобы решить или хотя бы смягчить описанную выше практическую проблему, требуется изменение определения экстремистской деятельности, данное в ст. 1 Закона.

Нам представляется, что обе указанные задачи были бы успешно решены, если бы под экстремизмом в Законе понималась только преступная деятельность, подпадающая под действие УК. Это могло бы объяснить и повышенную жесткость санкций в адрес организаций и СМИ, предписываемую Законом 2002 года, и сделало бы его нормальным рамочным законом, более пригодным к применению по отношению к действительно опасным деяниям. Это также ограничило бы стремление к произвольному применению Закона, обладающего явным репрессивным потенциалом.

Изложенные ниже предложения исходят из понимания того, что принципиальная переделка закона проблематична и лучше идти путем внесения немногочисленных поправок.

Чтобы свести определение экстремизма к списку уголовно наказуемых деяний, нужно определить перечень статей УК, которые можно назвать «экстремистскими». При этом само определение экстремистской деятельности в ст. 1 не следует заменять на буквальное перечисление статей УК, так как это сделает определение нечитаемым для большинства граждан, которым и адресован закон. Во многом нынешнее определение уже следует такому подходу. Поэтому изменения в списке, данном в п. 1 ст. 1 Закона, могут быть не столь значительны.

Во внесенной Законом 2002 года ст. 2821 УК («организация экстремистского сообщества») есть перечень преступлений, которые названы «преступлениями экстремистской направленности». Это ст. 148 («воспрепятствование реализации свободы совести и вероисповеданий»), ст. 149 (то же в отношении свободы собраний), ст. 213 («хулиганство»), ст. 214 («вандализм»), ст. 243 («уничтожение или повреждение памятников истории и культуры»), ст. 244 («надругательство над телами умерших и местами их захоронения»), ст. 280 («публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности») и ст. 282 («возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства»). Но, конечно, не любые преступления по этим статьям должны считаться экстремистскими, а, согласно ст. 2821, только те, которые совершены по мотиву ненависти.

Здесь и далее мы опускаем перечень объектов этой ненависти «идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной», а равно «в отношении какой–либо социальной группы». Хотя такое определение объекта, как «социальная группа» очень смутное, зато в этом определении присутствуют мотивы идеологической и политической ненависти, которые пока не представлены в других статьях УК. Нам представляется, что это дополнение, сделанное в ст. 1 Закона и в ст. 2821 УК, является очень точным и должно быть применено в УК повсеместно, включая определение отягчающего обстоятельства в ст. 63 п. «е». Пока же этого не произошло, мы исходим из наличествующих списков объектов ненависти и далее их не указываем.

Несомненно, к этому списку можно добавить насильственные преступления, для которых в УК уже предусмотрен квалифицирующий признак мотива ненависти (с учетом желательного расширения использования этого признака, см. ниже). Кроме того, в списке есть огрехи (вызванные, очевидно, спешкой при подготовке Закона), касающиеся ст. 282 (явной тавтологией является возбуждение ненависти по мотиву ненависти) и ст. 280 (призывы к экстремистской деятельности, несомненно, являются экстремистскими независимо от их мотива).

Список «преступлений экстремистской направленности» должен быть приведен не в ст. 2821 УК, а в самом законе «О противодействии экстремистской деятельности» в качестве продолжения его ст. 1. Тогда этот список будет применим и в диспозиции ст. 2821, и в других случаях. Мы здесь не ставим задачу создать сам список — но лишь указываем, как он мог бы составляться.

При составлении такого списка необходимо учесть, что отбор статей должен осуществляться в соответствии с определением, данным в ст. 1 Закона. Не всякое опасное деяние, в том числе то или иное покушение на права граждан (см. гл. 19 УК), следует добавлять к определению экстремистской деятельности. Ограничение прав граждан — опасное деяние, но в определении экстремистской деятельности оно даже не упоминается. Наверное, следовало бы записать, что любое преступление, совершенное по мотиву ненависти, должно рассматриваться как экстремистское, и это сильно упростило бы задачу составления списка. Но можно в дополнение к этому специально отметить некоторые, потенциально не очевидные для правоприменителя, статьи, что, видимо, и имел в виду законодатель, специально выделивший ст. ст. 148 и 149.