Марианна Баконина - Смерть на выбор

• Название: Смерть на выбор
• Автор: Марианна Баконина
• Издательство: Азбука, Терра
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0488-0

Достоверная информация — самый дорогой и порой самый опасный товар. В погоне за сенсацией или в поисках истины герой этой книги — журналисты и репортеры — вторгаются в сферы, где секреты ценятся дороже человеческой жизни. Выбор темы неслучаен для автора, ведь Марианна Баконина — популярная телеведущая петербургского Пятого канала.

На этот раз Марианна Баконина выступает как автор детективов. Вместе с героями «Апокрифического клада» читатель перенесется в знойную среднеазиатскую пустыню, в песках которой сокрыт древний клад — казна некогда влиятельного восточного ордена бекташи. Да и остальные повести, включенные в эту книгу, не оставят читателю возможности скучать.

---

Последняя написанная в этот день бумага могла бы превратиться в бюрократический гимн МВД. Запрос Коле скинули только сегодня. Запрос был составлен человеком чистым и невинным, аки голубь небесный.

Кто-то мастеровитый повадился чистить телефоны-автоматы как раз на Колином участке. Дело выгодное, непыльное, безопасное. А жетон метро, превращенный с разрешения властей и в телефонную валюту, стоит немало. С каждого автомата чистой прибыли тысяч на сто-сто пятьдесят. Хлопоты по превращению жетонов в полноценный банковсий билет, выпущенный ЦБР, — дело плевое: в часы пик очереди чуть не на каждой станции. Желающих прикупить жетончик без томительного топтания возле будки с окошечком искать не надо. Да и торопиться сбывать добычу нет нужды. Сейчас хранить сбережения в жетонах метрополитена гораздо выгоднее, чем доверяться банку, который обещает в лучшем случае тридцать годовых и, того гляди, лопнет. К тому же кружок цветного металла, украшенный с одной стороны неизбежным в российском метро чеканным «М», а с другой — гордым именем Санкт-Петербург, дорожает быстрее загнанного в коридор доллара США. Каждые три-четыре месяца минимум двадцатипроцентная прибавка в копилке. Чем худо? Колю же просили провести серию оперативно-розыскных мероприятий. Отыскать свидетелей гнусного преступления, посмотреть отпечатки пальцев в разоренных муниципальных таксофонах. И тому подобное.

По-хорошему, блезиру и приличия ради, следовало выждать денька три и уж потом отрапортовать. Но Коля жил по принципу «умерла так умерла», и если брался за бумагомарание, то непременно доводил дело до конца. Посему он тут же накатал бодрый ответ по существу запроса. В ходе обхода участка выявить даже возможных свидетелей преступного деяния не удалось, опыт с дактилоскопией также не получился, поскольку затруднительно отличить пальчики мирно звонивших граждан от следов, оставленных бандитом. Что же касается кинолога с собаками, то он, оперуполномоченный Горюнов, был готов вызвать кинологов, только вот очередь на служебных песиков чересчур длинная. Число, подпись. Дело в шляпе — ответ запрашивающий получит всего через два часа после отправки соответствующего документа к ним, в уголовный розыск. Красота — именно такой оперативности и требуют от оперативника инструкции министров Ерина и Куликова!

Рассказывать о дурных предчувствиях, появившихся сразу после визита на Литейный, Коля не стал — ни к чему грузить обеспокоенного пропажей жены человека еще и своими вещими домыслами. О визите же в высокие кабинеты коротко рассказал. Затем, собственно, и звонил.

— Они задавали те же вопросы, что и тебе. Кинжальчики изъяли.

— И как, они те же, что и у того парня, который Батю шлепнул?

— Знаешь, я как-то не поинтересовался. Хорошо, ты напомнил, позвоню в Большой дом, распоряжусь, чтобы прислали рапорт, — огрызнулся Коля.

— Ладно, не ярись. — Максим постарался произнести эти слова как можно миролюбивее. Опер немедленно успокоился.

— Я, конечно, больше насчет разработок говорил. Насчет этого геолога, про бабку в кружевах, с ее черным человеком. Они к ней наверняка наведаются. Будет Пиковой Даме развлекуха. И под полковничкам тоже. Ей ведь на звездочки начихать. Она, по-моему, еще на балах в Зимнем с флигель-адъютантами танцевала, и две большие звезды с двумя просветами ей до фонаря. Она им постарается разъяснить, как следует ловить злоумышленников. Про твои с супругой дела не поминали. И я не стал гнать волну, на меня и так навесят, что разработки не отсылал заранее. Можно подумать, сделай я это заранее, они бы тут же кинулись беречь крупного бизнесмена Батинкова, а не отправили бы меня на обследование в «Скворцова-Степанова».

— Дело ваше такое, служивое, — назидательно утешил Колю журналист.

— Ничего! Если осведомленных в этом кинжальном вопросе будут раскидывать по психушкам, то окажемся в одной палате. И постараются тут не мои начальнички, а кузен-смежник. Они меня потом к нему отправили. К твоему «неописуемому». Он попросил называть себя «господин полковник». Но я сразу догадался, что это твой Николай Яковлевич Петрунов. И повадки те же. Сначала пуганул санкциями по служебной линии. А потом начал выспрашивать, почему это я заинтересовался досрочно дельцем геолога с ножом. Чуешь, какая логика? Мои боссы вопрошают, почто не оповестил з-а-р-а-н-е-е, — Коля почти пропел последнее слово, — а родственничек интересуется, почто досрочно сунул нос в такое ничем не примечательное дельце… Так что гореть мне синим пламенем, если не по прямой линии, то через побочных руководителей.

— Дело такое твое, служивое, — флегматично повторил Максим. — Кстати, что ты ему ответил?

— Сказал, что в дело меня втянул один неумеренно любопытный журналист. Так что неприятности с шестого этажа Большого дома я и тебе обеспечил!

— Спасибо, друг, — проникновенно поблагодарил отчаянного опера Максим. Потом подумал секунду и запаниковал: — Я понимаю, ты шутишь. Только вот не связано ли это с исчезновением Нины. Может, твои боссы теперь ее на допрос вызвали?

— Ночные допросы запрещены в соответствии с уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации. — Теперь уже Коля был невозмутимым и флегматичным.

— Ты мне про УПК не заливай. Я не первый день тусуюсь рядом с вашими структурами и насчет вашей любви к соблюдению буквы УПК знаю все или почти все.

— Да нет, вряд ли они ее так надолго задержали. У них же тоже семьи, жены, ужин, телевизор.

— А экстренное расследование?

— Первое оно, что ли? — Здоровый цинизм в 1996 году нужен не только политикам и журналистам, но и защитникам правопорядка.

— Тебе твои боссы с Литейного телефончики свои не оставили? Я бы звякнул, спросил насчет Нины. — Максим, когда его посещала какая-нибудь плодотворная идея, превращался в бронетранспортер, пер к цели без оглядки.

— Телефончики — это по твоей части. И лучше отложи на утро. Появится твоя половина.

— Первый час!

— Все равно сейчас никто не ответит: если ночной допрос, к телефону не подходят.

Трудно спорить с очевидным.

— И начал бы я не с моих внутренних полковничков, а с темнолицего Петрунова — такие проделки скорее в духе смежного ведомства. Муж, жена, ночь…

И тут Максим не мог не согласиться.

Заснуть он пытался под лозунгом: «Утро вечера мудренее», но девиз, так помогавший в свое время Ивану-царевичу, выбравшему в жены царевну-лягушку, не помогал. Он забылся лишь под утро. Сновидений не было, только кваканье.

Утром — без изменений. Блудная жена не появилась. И не сообщила о том, куда и зачем пропала. Теперь стало по-настоящему страшно. Едва проснувшись, Максим снова повис на телефоне. Пресс-центр ГУВД ответил длинными гудками. Кабинет начальника РУОП — такая же история. Тогда по старой журналистской привычке Максим перешел к тотальному обзвону. Просто набирал все известные номера Главного управления внутренних дел Петербурга. Отдел по борьбе с экономическими преступлениями, хозяйственно-административная часть, бюро пропусков, уголовный розыск и кто угодно, вплоть до дежурного. Отвечали только по тем номерам, к которым были приставлены секретарши или ординарцы-дневальные. Только можно ли считать ответом вежливое эхо, повторяющее вопрос звонящего и уверенное в собственной некомпетентности и беспомощности? Разумеется, никакой конкретики и экзотики: кто звонил, непременно передам, когда будет, — неизвестно…

Потом Максим позвонил на службу оперативнику Горюнову. Тот тоже исчез. Следующий этап — заявление в милицию об исчезновении гражданки X. Ему, пойнтеру журналистского сыска, до жути не хотелось, подобно простому растерянному обывателю, брести в отделение, долго объяснять дежурному, что, собственно, произошло, размахивать удостоверением и требовать, чтобы дело открыли прямо сейчас, — по традиции заявления насчет пропавших совершеннолетних граждан России принимают лишь на третьи сутки, безвестное отсутствие в течение одной ночи в счет не идет, следовательно, придется добиваться исключительного к себе отношения, а без звонка сверху это почти невозможно, а наверху, судя по всему, никого нет и не будет. Все вместе — это не только удар по профессиональной гордости, но и довольно муторное мероприятие.

Гордый утопающий пойнтер хватается даже за соломинку. В данном конкретном случае Максим решился позвонить нелюбимому Глебу. Человеку крайне неприятному, задиристому и бестолковому, к тому же постоянно старающемуся подчеркнуть собственное несуществующее превосходство. При любых других обстоятельствах Максим скорее попросил бы о помощи ученую макаку или гиббона. Но Глеб был другом и сослуживцем Нины, почти единственным человеком из ее прошлого, которого сам Максим более или менее знал, так что выбора попросту не было.

— Здравствуйте, будьте добры Глеба Ершова. — Журналист постарался говорить нейтрально и убедительно. На том конце провода некто с ворчливым голосом пообещал посмотреть, дома ли Глеб. Ждать пришлось довольно долго. А когда Максим наконец услышал сонный голос библиотечного труженика, то не сразу сориентировался, что сказать. То есть он заранее придумал зачин беседы, но успел позабыть его.