Валентин Пушкин - Из единой любви к Отечеству

• Название: Из единой любви к Отечеству
• Автор: Валентин Пушкин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

В дороге несколько раз открывалась рана. Проводник перевязывал ее, но делал это грубо и неумело. Иногда боль становилась нестерпимой. Сеславин не в силах был продолжить поход; приходилось по нескольку часов лежать в хижине или у костра на снегу, ждать, пока спадет жар и боль утихнет. И все-таки он продолжал задуманный путь.

Отдохнув в Бриге, он дошел с проводником до Айроло, где Суворов разбил французов, и начал переход через Сен-Готард.

Это был титанически трудный поход.

Крутые, обрывистые скалы, петлявшая между ними тропинка над самым краем пропасти, куда с шорохом осыпались из-под ног снежные комья и, звонко отламываясь, падали осколки льда. Гранитные глыбы и наплывы рыхлого снега могли в любую минуту от резкого звука рухнуть и превратиться в лавину. Каким же чудом удалось суворовским полкам пройти мимо оледенелых обрывов и гибельных круч?! Но ведь прошли же, прошли! И может быть, здесь, у этого камня останавливался на своей казачьей лошадке и маленький старик с седым хохолком на темени. Может быть, здесь и сказал он солдатам: "Где олень пройдет, там и русский солдат пройдет; а где олень не пройдет, там русский солдат пройдет".

* * *

Сеславин добрался до Чортова моста: узкой каменной перемычке над бездной. Отступая, французы взорвали ее, но Суворов приказал разобрать горную хижину и связать бревна офицерскими шарфами.

Сеславин пошел дальше, через перевал Фурка до истоков Ронь и Рейна, потом повернул назад.

На обратном пути через Чортов мост поскользнулся и чуть не сорвался в пропасть, но, уцепившись руками за ледяной кар низ, сумел выбраться с помощью проводника в безопасное место.

За две недели Сеславин прошел 170 верст. Местные жители, опытные альпийские горцы, не могли в это поверить. Они собирались группами, чтобы взглянуть на "безумного" русского, бешено карабкающегося по горам и почти бегающего над пропастями по ледяным тропинкам.

Следуя по пути Бонапарта, Сеславин спустился в благодатную долину Ломбардии. Буквально не переводя духа, он едет из Милана в Брешию, оттуда в Кастельнуово, потом в Верону и Виченцу. Затем следуют Мантуя, Кремона, еще несколько небольших городков и, наконец, Генуя. И всюду Сеславин прежде всего осматривает места сражений и передвижений суворовских войск во время победоносного "италийского" похода.

Из Генуи Сеславин морем отправляется в Ливорно, потом через Пизу едет во Флоренцию, Рим, Неаполь, где проводит короткую сырую зиму. Побывал он в Болонье, на Адриатике. Вернувшись на западное побережье, в Ливорно, на маленьком каботажном судне поплыл на север, во Францию.

Когда проплывали мимо острова Эльбы - места первого заключения Наполеона, откуда он бежал, чтобы на короткий срок снова стать властелином, - вспомнился хмурый осенний день, запруженная колоннами Боровская дорога, одинокая карета и у окна - непроницаемое, желтовато-бледное лицо человека в сером сюртуке и черной, низко надвинутой треуголке...

Неожиданно заревел ветер, поднялась буря; суденышко швыряло по воле волн, и пассажиры ждали неминуемой гибели. Коляека Сеславина, привязанная к палубе, при сильном крене перевернулась через борт и исчезла в пучине. К счастью, скоро море успокоилось, тучи рассеялись, но Сеславин потерял все свое имущество и личный архив, который возил с собой. Погибла значительная часть его путевых записок, планы дорог и военных Укреплений. (Биографы часто приводят это обстоятельство, сетуя на отсутствие документов, которые могли бы заполнить многие пробелы и неясности его жизни.)

Прибыв в Тулон, Сеславин расплатился с хозяином судна и посуху, цветущим солнечным побережьем отправился в Марсель.

Несколько месяцев он лечился на теплых водах, пока не кончились деньги. Почти с пустым кошельком приехал в Лион и здесь наконец-то получил 9 тысяч рублей, их переслал из Парижа граф Воронцов.

В августе 1819 года Сеславин пишет из Марселя императору Александру, просит разрешить ему отправиться в Калькутту оттуда через Дели, Агру, Аллага-Бату, Лагор, Кабул, Балк, Beликую Бухарию, Самарканд, Хиву, Грег, Киргизские степи в Оренбург. "Путешествие сие, - указывает Сеславин, - могло бы, может быть, решить вопрос европейских политик: может ли Pоссия ввести оружие свое в ост-индийские английские владения.., уничтожить владычество англичан в Индии?"

На это путешествие в воинственные мусульманские странам, где свирепствовала в те годы фанатическая вражда к иноверцам, отважился бы только безумец или подвижник. Да Сеславин и был подвижник, великий патриот, неукротимый, бесстрашный воин. Он хотел быть "полезным Отечеству".

Но ответа от Александра Сеславин не получил.

Царь и вельможи сочли предложение бывшего партизана вмешательством в область внешней политики, а такое вмешательство представлялось им бесцеремонным и вредным.

Вспомним донесение Сеславина в ноябре 1812 года с предложением уничтожить армию Наполеона одним ударом при форсировании Днепра. План этот был отвергнут, хотя указания о пер движении французов были верны. Вспомним намерение Сеславина блокировать Париж и принудить французское командование капитулировать. Однако Александр предпочел проявить к врагам христианское милосердие, расплачиваясь кровью русских солдат.

И наконец факт налицо: через полстолетия после письма Сеславина по поводу разведки на Востоке, Россия вынуждена была вести тяжелую войну в Средней Азии, чтобы отдалить от своих юго-восточных границ угрозу экспансии англичан.

Из южной Франции Сеславин снова едет в Италию; из Италия через Австрию и Германию отправляется в Лондон, где, оставшись совсем без денег, попадает в бедственное положение. Обстановка сугубой меркантильности и чванливого высокомерия правящих классов Англии пришлась не по нраву Сеславину; политика колониальной империи вызывает у него вполне обоснованную неприязнь.

В 1821 году он пишет из Парижа царю и генерал-адъютанту Толстому. Снова и снова настойчиво напоминает о себе, о своих заслугах (что никогда не нравилось власть имущим особам), просит позволить ему возвратиться в Россию с тем, чтобы служить "или по гвардии, или по армии, или даже... по статской службе...". Ответа нет.

При обязательном ритуале верноподданнических заверений в письмах Сеславина явно просматривается глубокая обида и резкое раздражение.

Пишет он также брату Николаю и его молодой жене. Подробно рассказывает о своих путешествиях, завидует Николаю, ставшему отцом, мечтает поселиться в родном доме и тоже жениться. Желание создать семью крепнет в нем, он просит брата узнать и известить его - помолвлена ли с кем-нибудь младшая дочь графа Толстого. Как видно, он бы хотел породниться со своим покровителем и корреспондентом.

Сеславин спрашивает брата "существует ли еще Аракчеев" и какое влияние имеет он на царя. Аракчеев претендовал считаться выдающейся фигурой в Отечественной войне. Это приводит Сеславина в негодование. Аракчеев и цесаревич Константин Павлович были среди тех немногих недальновидных людей, что склоняли императора заключить мир с сидевшим в Москве Наполеоном. Барклай-де-Толли еще раньше удалил из армии цесаревича Константина. К Аракчееву же не скрывал презрения Михаил Илларионович Кутузов, и Сеславин вполне разделял чувства фельдмаршала к угрюмому временщику.

Письма Сеславина к родным нередко полны юмора. "Я никогда не сомневался в воздержанности твоей жизни... - говорит он, намекая брату на какие-то "особые" обстоятельства. - Ты описываешь, что чрез девять месяцев ровно твоя Соничка родила... Ежели это истина, то я должен надеяться, что моя жена будет рожать через 4,5 месяца".

К самой Софье Павловне любезный деверь обращается следующими строками: "Милая Софинька! Проехав Европу, смею вас уверить, что нет лучше народа русского, нет лучше места как Есемово, где бы я желал провести время в кругу милых сердцу моему".

* * *

Не дождавшись от царя обещания назначить ему достойную его заслуг и рвения службу, разуверившись в полезности своих разведывательных экспедиций, Сеславин вернулся на Родину. Через некоторое время по приезде он отправился во дворец и просил аудиенции; ему сказали, что государя нет в Петербурге. Сеславин уехал в Есемово.

Находясь многие годы за границей, Сеславин отдалился от тех участников Отечественной войны, которые составили немалую часть передовой, вольнолюбиво настроенной дворянской интеллигенции. Свободомыслие привело их к созданию тайных обществ. В тайные общества входили и герои Бородина, среди них: Трубецкой, Муравьев-Апостол, Лунин. Генерала Ермолова император назначил главнокомандующим на Кавказе - это была своего рода опала. К Ермолову отсылали таких неблагонадежных людей, как будущий посланник в Персии Грибоедов и литератор Кюхельбекер. На Ермолова - героя 12-го года, резавшего царю "правду-матку", поносившего лизоблюдов и "немчуру", с восторгом смотрела молодежь. Близким знакомым Пушкина, Чаадаев и многих будущих декабристов был Денис Давыдов.