Борис Изаков - Всё меняется даже в Англии

• Название: Всё меняется даже в Англии
• Автор: Борис Изаков
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Политика
• Год: 1965

Борис Изаков, журналист и писатель, в тридцатые годы начал работать лондонским корреспондентом «Правды» и с тех пор много раз бывал в Англии. В своей книге он рассказывает о нелегкой и интересной работе журналиста за границей, о национальном характере англичан, об их правах и обычаях, о необыкновенной приверженности их к традициям и о переменах в их психологии и социальном быту. Жизнь столицы и провинции, домашний уклад и развлечения, печать и политика, старое и молодое поколение англичан — обо всем атом идет речь в книге, и все это увидено глазами очевидца. Во второй части книги Б. Изаков рассказывает о своих встречах с Бертраном Расселом, Шоном О'Кейси, Грэмом Грином и Джеймсом Олдриджем.

---

Почему?

Потому, что американским богачам не нравится правительство, которое предпочитают кубинцы, и американские богачи не пожалели денег, распространяя ложь на его счет.

Что вы можете сделать?

Вы можете выйти на улицы и площади и провозгласить: «Но уступайте жестоким и безумным убийцам, не воображайте, что ваш долг — умереть, если так велят премьер-министр и президент Соединенных Штатов. Лучше подумайте о долге по отношению к своей семье, своим друзьям, своей стране, к тому миру, в котором вы живете, и к тому будущему миру, который, стоит вам только захотеть, может стать прекрасным, счастливым и свободным».

И помните:

ПОКОРИТЬСЯ — ЗНАЧИТ УМЕРЕТЬ. ТОЛЬКО ПРОТЕСТ ДАЕТ НАДЕЖДУ НА ЖИЗНЬ».

Это был страстный и бесстрашный призыв, целиком в духе Рассела — мыслителя и мятежника.

В опубликованной недавно брошюре о карибском кризисе Бертран Рассел так излагает свои взгляды на угрозу ядерной войны: «Если бы астрономы открыли, что огромная комета может столкнуться с Землей и уничтожить значительную часть человечества, возникли бы объединенные усилия, чтобы справиться с опасностью. С такой же точки зрения следует рассматривать и ядерную угрозу, — не как повод, чтобы возненавидеть тот или иной народ, а как основание для объединенных усилий против общей опасности».

Бертран Рассел отнюдь не стал коммунистом. Но сегодня он призывает англичан читать прогрессивную газету «Дейли уоркер».

В его образе мыслей и деятельности отразилась сложность и противоречивость нашей эпохи. В послании, с которым Бертран Рассел обратился недавно к одному журналу, он отмечает, что с годами в нем произошли перемены. Это, конечно, так. Да и какой человек с умом и совестью станет утверждать на склоне лет, что ничего не извлек из жизни и остался таким, каким был в начале пути?..

* * *

Сегодня я у Бертрана Рассела в третий раз.

Впервые я был у него тридцать лет назад. Тогда газетного интервью так и не получилось: нас разделяла пропасть. Беседа очень быстро перешла в спор, на том мы и расстались.

Общий язык мы нашли только при второй встрече — в мае 1955 года. Вот как я изложил тогда в своей корреспонденции диалог с Расселом:

«...Меньше всего он старается избегать в разговоре острых углов.

— Англия — небольшая страна, — говорит он, — и вы, конечно, сами можете себе представить, что здесь в состоянии натворить атомные и водородные бомбы. А мне еще всего 83 года, и я хочу жить.

И, глядя мне прямо в глаза, он спросил:

— Вы, конечно, помните, что мои выступления прошлых лет нельзя назвать дружественными по отношению к вашей стране. Что вы на это скажете?

— У нас, — ответил я, — есть пословица: кто старое помянет, тому глаз вон.

— Отлично, — сказал Бертран Рассел и пошел за бутылкой виски и двумя стаканами.

Затем последовал содержательный разговор. Выяснилось, что, хотя мы стоим на разных идейных позициях, нам сегодня нетрудно договориться по вопросам, касающимся войны, мира, борьбы за запрещение атомного и водородного оружия».

Я рад был тогда сообщить нашим читателям, что в борьбе против ядерной угрозы у нас есть такой союзник, как Бертран Рассел…

Интересно, как обернется сегодняшний разговор?

* * *

Бертран Рассел встречает меня на пороге своего дома — эту вежливость он неизменно проявлял и в предыдущие наши встречи.

Со дня последней прошло восемь лет, но и в девяносто один год Бертран Рассел не так уж изменился. Только его подвижная фигурка стала как будто еще суше и миниатюрнее да замедлились такие стремительные прежде движения. Держится он по-прежнему прямо, слегка откинув назад голову с орлиным профилем и высоким, очень высоким лбом, обрамленным копной совсем белых волос. Живые, молодые глаза, в которых по-прежнему блестят озорные искорки, пристально разглядывают собеседника. Он говорит:

— Многое изменилось в мире с тех пор, как я в него вступил. Ведь тогда даже телефона не было. Впервые я увидел, как тянули телефонный провод, когда устанавливали телефон, связавший наш дом… с конюшней.

И голос у него не изменился! И говорит он как прежде, словно диктует, — точными, закругленными фразами, с которыми когда-то были так хорошо знакомы радиослушатели. И юмор у него прежний.

— Как я представляю себе будущее? Это зависит от нас самих. Если мы сумеем обеспечить устойчивый мир, я предвижу прекрасное будущее с необычайными научными открытиями и красивыми отношениями между людьми. Надо искоренить самую возможность возникновения войны, чтобы она не могла вспыхнуть даже случайно — из-за недоразумения или технической ошибки. Всеобщее и полное разоружение — вот цель, к которой надо стремиться.

В рабочем кабинете ученого, где мы сидим, стены уставлены книжными полками. На фоне книг выделяются красочными пятнами вазы с цветами. Цветы заглядывают и прямо с клумб в широкое французское окно, они подступают к нему вплотную, точно просятся в эту комнату.

— Я целиком поддерживаю борьбу за мир, которую ведет ваше правительство, — говорит Бертран Рассел. — Не вижу, почему бы капитализму и социализму не существовать бок о бок. Все доводы, которые выдвигаются против идеи мирного сосуществования, противоречат элементарной логике. Разжигать ненависть между Западом и Востоком, как это делают многие в Соединенных Штатах, — самый большой идиотизм на свете.

Да, тридцать лет спустя после несостоявшегося первого интервью мы пришли с лордом Расселом, как выражаются дипломаты, «к широкому кругу единогласия».

— Западная Германия? Она представляет несомненную опасность для мира. Там действуют милитаристы и силен милитаристский дух. Удивительно, до чего властолюбивы немецкие милитаристы — притом не только генералы. Каждый немецкий милитарист — маленький диктатор в зародыше… Вы знаете, что войну против нацистской Германии я поддерживал всеми силами. В этом я был солидарен с Эйнштейном. Нельзя было оставаться нейтральным, пока нацизм с его отвратительными преступлениями не был стерт с лица земли. А сегодня, — Бертран Рассел делает небольшую паузу, — сегодня я боюсь возрождения нацизма.

Он подчеркивает эти слова легким взмахом трубки, которую не выпускает из рук.

— Вы спрашиваете, какие проблемы стоят, по моему мнению, перед Англией? Англия потеряла империю, то же самое случилось, например, и с Голландией. Колониальные империи вообще отжили свой век. Но Англия сохранила свою промышленность, тут ее сила, и эту силу надо развивать. «Общий рынок» — империалистическая затея, продиктованная прежде всего военными соображениями; экономические мотивы играли при рождении этого замысла подчиненную роль. Полагаю, что Англии следует отказаться от ядерного оружия, уйти из НАТО, объявить о своем нейтралитете. Я не стою ни на стороне Запада, ни на стороне Востока; мой девиз: нейтралитет и мир.

От политических проблем разговор переходит к делам житейским. Бертран Рассел рассказывает, что крепко полюбил Уэльс. Люди здесь хорошие, свободные в обращении и более передовые, чем где бы то ни было на Британских островах. Этот дом — Плас-Пенрин — он снял восемь лет назад, с тех нор и живет здесь с женой и внуками.

— Виды у нас, как вы сами могли убедиться, великолепные. Океан и горы. Конфуций говорил, что люди мудрые любят море, люди добродетельные — горы. Ну, а я люблю и море и горы.

Бертран Рассел заразительно хохочет, закинув назад голову. Какой у него молодой смех!.. А Конфуций, пожалуй, был прав.

Нет, по Лондону мои собеседник не скучает. Телевизора не смотрит, да и радио слушает редко.

— Я человек старомодный, — усмехается он. — Предпочитаю газеты. Хотя наши газеты врут не меньше, чем радио. Хотите свежий пример? Я написал в «Нью-Йорк таймс» письмо против американского вмешательства в дела Южного Вьетнама. Газета напечатала письмо, сопроводив его комментариями, в которых заявила, что мои утверждения не основаны на фактах и я говорю глупости. Тогда я написал новое письмо, в котором привел кучу фактов. Газета напечатала это письмо с сокращениями, опустив факты, и снова объявила: у автора кет фактов!

В Плас-Пенрин приходят письма со всех концов света. Да, пишут и из Советского Союза. Поток писем особенно усилился после карибского кризиса. Разбором почты заняты три секретаря.

— Отвечать приходится на каждое письмо. Если не ответишь, автор может обидеться и, чего доброго, опустит руки, отойдет от борьбы за мир. Впрочем, остается и свободное время. Как я его провожу? Читаю детективные повести. — Собеседник опять весело хохочет, он в отличном настроении. — Чтение детективов — прекрасный отдых. К слову сказать, в плохом детективе подчас больше жизненной правды, чем в ином серьезном романе…

На прощанье я спрашиваю, что хочет передать советским читателям Бертран Рассел. Он снова становится серьезным. Подумав, отвечает: