Алексей Виноградов - Русская тайна. Откуда пришел князь Рюрик?

• Название: Русская тайна. Откуда пришел князь Рюрик?
• Автор: Алексей Виноградов
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4438-0274-9

Когда-то все европейские народы были родственниками, происходившими от общего предка – загадочных ариев. Однако до сих пор ученые затрудняются однозначно определить, откуда появились эти древние племена: из восточных степей, из лесов Восточной Европы или со стороны северных морей.

После того как потомки индоевропейцев разделились, на историческую арену вышли славяне, охватив своим расселением половину Европы. Как это произошло? Что означает название «славяне», до сих пор дающее почву для предположений от самых лестных до самых обидных? Кто такие русы и кто их ближайшие родственники? Наконец, кем был князь Рюрик – легендарный основатель государства Российского? На столь непростые вопросы историки не могут ответить не одно столетие. Но трудности дают стимул для развития науки, и историческая правда постепенно выходит из тени веков. Хотя многие русские тайны еще остаются.

---

«Балканцы», или как их еще называют, представители культур дунайского неолита, несли с собой в Европу более высокий уровень культуры и экономики. О письменности уже говорилось, но это была лишь небольшая веха в списке их достижений. Уже в начале 5 тысячелетия до н. э. – раньше, чем в Египте и Шумере – в центральных Балканах освоено производство бронзы. Еще раньше здесь освоили массовое изготовление по тем временам совершенной и разнообразной расписной керамики, сделав переход к неолиту. И конечно, главное: практически одновременно с передовыми районами Переднего и Среднего Востока перешли от присваивающей экономики к скотоводству, а затем и к земледелию. Их поселки с большими, до 40 метров длиной деревянными домами, помещениями для скота и концентрическими изгородями постепенно покрыли пространство до верховий Дуная и его главных притоков. Двигаясь с юго-востока со скоростью примерно километр в год, к началу IV тысячелетия до н. э. балканцы – представители культур линейно-ленточной керамики – вышли на северо-западе в район Ла-Манша и низовий Рейна.

Средняя плотность «дунайского» населения была гораздо выше, чем у охотницко-рыболовецких популяций постледниковья: не менее 1 человека на 1 кв. километр (а по оценке Д.Л. Арманд, плотность населения трипольской культуры в начале III тыс. до н. э. достигала даже 30–35 человек на кв. км). Таким образом, Южная и Средняя Европа оказались к IV тысячелетию до н. э. гораздо более заселенными, чем северная часть континента. На севере население, впрочем, тоже стало возрастать с переходом к неолиту, причем иногда этот переход почти не отставал по времени от аналогичного процесса на юге (так, в Карелии самая первая из неолитических культур – Сперрингс – датируется концом V тыс. до н. э., что практически совпадает с появлением культуры Шассей на юге Франции). Хотя в целом до III тыс. до н. э. уровень экономического развития севера и юга Старого света различался сильно.

Антропологическая история континента в бореальный и атлантический период довольно сложна. Население палео-и мезолитической эпохи в целом относилось к протоевропейскому типу, восходящему к древним кроманьонцам. Это были высокие – до 180 или даже до 185 см люди, с массивным длинноголовым черепом и широким лицом. В материалах некоторых стоянок VI–VII тысячелетий в Восточной Европы (Кунда в Эстонии, Олений остров в Карелии) прослеживается уплощенность лица и некоторые детали глазных орбит, сближающие их обитателей с монголоидами. Часть исследователей полагала, что это свидетельствует о притоке населения с востока, из-за Урала. Однако точные антропологические измерения указанных останков, подобные же находки далеко на западе – в Чехии и на Балканах – позволили ученым сделать вывод о коренном европейском характере таких древних черт (Проблемы антропологии…, с. 25). Со временем, в VI–IV тыс. у европеоидов выработался более сильный рельеф лица, хотя на северо-востоке Европы и западе Сибири древний промежуточный между европейским и монголоидным антропологический тип дал основные признаки так называемой лапоноидной, или уральской расы. Ее идентифицируют с носителями угро-финских языков.

«Балканские», или «дунайские» средиземноморцы вытеснили или ассимилировали немногочисленных представителей древней европейской расы (точнее, рас), заняв территорию нынешних Бельгии, Южной и Средней Германии, Венгрии, Чехии, Словакии (за исключением горных районов) и вплоть до центральной Польши (культуры Винча и Лендьел). Последняя волна этих «дунайцев» – антропологически грацильных невысоких доликоцефалов – докатилась в первой половине IV тыс. до н. э. до берегов пролива Ла-Манш, до Прованса и части альпийских районов, где они участвовали в создании местных культур Шассей-Кортайо и Лагоцца (Histoire de la Normandie, p. 25, Journ. of I.-e. st…)

В районе нынешнего Эльзаса они столкнулись с упомянутыми выше другими средиземноморцами, шедшими с Балкан.

В некоторых районах Альп и немного к северу от них антропологи и в древности фиксировали наличие еще одной большой расовой группы, потомки которой (большая часть австрийцев, швейцарцев и баварских немцев) и ныне именуются альпийской расой. Это сравнительно невысокие, темноволосые, в отличие от средиземноморцев, круглоголовые люди.

Вместе с тем «кроманьоиды» в V–IV тысячелетиях остались на территориях севера континента, включая самую макушку Скандинавии, и на востоке вплоть до южного побережья Белого моря, мезолитическое население которого «имело ярко выраженный европеоидный тип» (Исследования по древней…, с. 120), на западе занимая частично Британские острова: до 40 % нынешних ирландцев принадлежат к разновидности этой древней расы – Брюнн: высокие, массивные, с почти круглой (мезобрахицефальной) головой и широким лицом. Другой подтип (Борнбю, отличается от Брюнна менее высоким ростом) встречается в неолите Северной Германии и Дании. Основной же древний расовый вид – резко длинноголовый со среднешироким сильно профилированным лицом и выступающим носом – был распространен от северо-запада Германии до значительной части Восточной Европы (см. Антропологические типы…, с. 87–88). При этом еще в начале V тыс. до н. э. его отдельные волны (мариупольская, или самарская культура) проникли с севера далеко на юг, к Приазовью, а затем (культура Средний Стог) продвинулись еще дальше, вклинившись в области майкопской культуры Прикубанья.

Отметим, что хотя восточная часть Старого Света изучена в археологическом и палеоантропологическом смысле хуже западной, очевидно, что средиземноморская экспансия (в частности, трипольская культура) доходила здесь отдельными волнами почти до центральной Украины, где на поздней стадии ее носители смешивалась с северянами. С представителями уральской расы – лапоноидами, занимавшими Приуралье и часть бассейна Камы, – ассоциируется часть восточных вариантов культур ямочно-гребенчатой керамики. К началу IV тыс. до н. э. носители одной из ее разновидностей (льяловская культура оседлых рыболовов) проникла на юго-запад почти вплоть до Средней Оки.

Смешанным в расовом отношении было население Среднего и Нижнего Поволжья, куда доходили этнические «импульсы» и с северо-запада (Хвалынский могильник), и из районов преобладания средиземноморской расы (Эпоха бронзы…, с. 71), и с юга, даже далекого (по поводу одного из найденных там черепов антропологи заметили, что по основным признакам его «нельзя не признать негроидным» – Дебетц, с. 85).

Средиземноморское господство в древней Европе было недолгим. Уже с конца IV тыс. до н. э. северяне начинают активно двигаться на юг, вытесняя и ассимилируя наследников культур линейно-ленточной керамики.

Причин такой миграции, по-видимому, было несколько. Жан Деруэль связывает ее с чередой кратковременных, но сильных похолоданий (Rootmos I, II, III), последовавших в течение в целом теплого атлантического периода, и вызывавших сокращение пастбищ, падение улова рыбы (из-за колебаний уровня воды в реках) и миграции животных – объектов охоты.

Оттоку населения способствовало и уже отмеченное, активное наступление (трансгрессия) морей, как Баренцева, так и Балтийского, причем, по П.М. Долуханову это наступление повторялось в мезо– и неолитический период неоднократно, причем последнее – в 2000 г. до н. э. было столь интенсивным, что вызвало изменение течения Невы и подъем Ладожского озера, с затопляемых берегов которого бежало древнее население (Долуханов…, с. 58).

Еще одним фактором, менявшим природную среду, были геолого-тектонические. Подъем Валдайской возвышенности около 4500 г. до н. э. привел к одному из самых масштабных разворотов рек в истории: Верхняя Волга, которая до того благополучно несла свои воды на север, в Белое море, устремилась по нынешнему, южному маршруту (Тверской археологический…, с. 179).

По данным финского палеоклиматолога Тимо Ниромы, население нынешней Финляндии уменьшилось после этих природных изменений в три раза. Люди ушли в поисках более благоприятной среды на юг, дав толчок первому из известных «великих переселений народов». Племена, уже освоившие к тому времени лесостепи и частично степи Восточной Европы Причерноморья, также испытали кризис природной среды. «Резкие колебания природных условий в III тысячелетии до н. э. привели к катастрофической смене ландшафта: в низовьях долин крупных рек юга Русской равнины исчезают балочные леса, разнотравные степи сменяются полупустынями. Но именно тогда… рождаются уникальные цивилизации кочевников-номадов» («Родина», 1997, № 3–4, с. 10).

Мы не склонны искать причины великих переселений народов древности лишь в исключительно природных факторах. Резкий упадок производящего хозяйства, наступивший в Скандинавии после 2700 г. до н. э. вполне убедительно объясняется предшествующими столетиями активно развивавшегося подсечного земледелия, когда были выжжены под пашни огромные участки лесов и, в конце концов, из-за отсутствия новых участков, а также культуры восстановления плодородных качеств почвы наступил кризис этой формы производства (см. История Европы…, с. 79). Естественно, он вызвал миграцию населения, и это многократно повторялось и позже, как это отражено в «Гута-саге» (где описано, как готы на каждом новом месте обитания размножались до таких пределов, что «не могли более себя прокормить» и снова мигрировали).