Александра Маринина - Последний рассвет

• Название: Последний рассвет
• Автор: Александра Маринина
• Жанр: Детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-66405-4

На лестничной клетке московской многоэтажки двумя ножевыми ударами убита Евгения Панкрашина, жена богатого бизнесмена. Со слов ее близких, у потерпевшей при себе было дорогое ювелирное украшение – ожерелье-нагрудник. Однако его на месте преступления обнаружено не было. На первый взгляд все просто – убийство с целью ограбления. Но чем больше информации о личности убитой удается собрать оперативникам – Антону Сташису и Роману Дзюбе, – тем более загадочным и странным становится это дело. А тут еще смерть близкого им человека, продолжившая череду необъяснимых убийств…

---

– Вот Панкрашина позвонила в домофон, – вкрадчивым голосом начал Геннадий. – Вы ей открыли дверь подъезда, а она не поднялась в квартиру. Почему вы не забеспокоились? Почему не вышли на лестницу? Почему сидели дома до тех пор, пока не услышали шум и голоса в подъезде? Ведь прошло уже очень много времени.

Татьяна Дорожкина смотрела на него растерянно и недоуменно.

– Но Женя никогда не звонила в домофон, она давно уже знала код и открывала дверь всегда сама.

Жаль. Такая хорошая была зацепка, можно было вставить в маленькую щелочку остренький клинышек и расколоть… Не получилось. Ладно, будем действовать дальше.

Оперативники поблагодарили свидетелей и направились к выходу из квартиры. Роман Дзюба, заливаясь краской смущения, все-таки утащил с тарелки последний бутерброд с сыром и дожевывал его уже на ходу.

– Смотри, что у нас получается, – говорил Геннадий, пока они шагали по лестнице с восьмого этажа на первый, поскольку лифт по-прежнему был заблокирован, чтобы спускающиеся сверху жильцы не мешали работать следственно-оперативной группе. – С Дорожкиными мы пролетели. Следующий подозреваемый – водитель, который наверняка знал, что хозяйка позавчера ездила в бутик за колье и сегодня должна была его возвращать. Он привез ее к Дорожкиным, зашел вместе с ней в подъезд, убил, забрал колье и уехал. Так что давай-ка, Ромчик, связывайся с мужем потерпевшей, выясняй личность водителя. И кончай жрать в таких количествах, скоро в дверь пролезать не будешь. Или ты надеешься, что Ленка на тебя внимание обратит за твою необыкновенную сущность? Ленка обычная девчонка, не лучше и не умнее других, ей фактурку подавай, а не богатство душевных качеств. Девочки любят красивых и успешных, а не толстых и смешных, учти это. На твоем месте я бы уже давно или сбросил вес, или перестал париться по поводу Ленки. А то дождешься – я ее уведу, ты ведь наверняка заметил, какими глазами она на меня посматривает. Уведу и брошу через месяц. Нужна она тебе будет обесчещенной и брошенной, как в старину говорили?

Дзюба надулся. Уже два года он безответно страдает по Лене Рыженко, дочке Надежды Игоревны, следователя из следственного комитета. А Лене нравится Генка Колосенцев, томный красавец, который к ней совершенно равнодушен, его вообще ничего, кроме игр, не интересует. И хотя девушка Геннадию не нужна и не интересна, он не упускает возможности позлить Романа и вызвать в нем жгучую ревность.

Офис Игоря Николаевича Панкрашина находился в многоэтажном деловом центре. В приемной кроме секретаря сидел мужчина в куртке, лицо его было напряженным и бледным, пальцы рук судорожно сцеплены на колене.

– Мы из уголовного розыска, – представился Колосенцев. – Вам должны были звонить…

– Да-да. – Секретарь, дама средних лет и очень делового вида, явно была не в своей тарелке: видно, печальная весть о гибели жены босса уже облетела всех. – Вы подождите, пожалуйста, Игорю Николаевичу стало плохо с сердцем, мы вызвали врача из медпункта… Он велел найти водителя Евгении Васильевны, вот он сидит. – Она кивнула в сторону мужчины в куртке.

Водитель при этих словах встрепенулся и поднял на оперативников полные ужаса глаза.

– Бери водителя, – скомандовал Колосенцев Дзюбе. – А я подожду, пока к Панкрашину можно будет войти. – Он тут же послал секретарю одну из самых своих располагающих улыбок и осведомился: – У вас найдется где-нибудь местечко, чтобы мой коллега мог побеседовать с водителем?

– Я открою вам переговорную, она сейчас свободна, – кивнула секретарь.

Роман вошел в просторную, хорошо проветренную комнату и уселся в торце длинного стола. Следом протиснулся водитель, его трясло так, что он с трудом двигался. Замерев на секунду в дверях, он неверным шагом проследовал к противоположному концу стола.

– Не нужно садиться так далеко, – мягко проговорил Дзюба. – Иначе нам придется кричать. Садитесь поближе.

Минут десять ушло на то, чтобы водитель по фамилии Шилов пришел в себя и обрел способность говорить более или менее внятно. Опыт оперативной работы у Дзюбы был хоть и невелик – три года всего, но уже вполне достаточен, чтобы понимать: при разговоре с сотрудником полиции человек может страшно нервничать по множеству причин, и причастность к преступлению – только одна из них. Только одна. Ее нельзя сбрасывать со счетов, но нельзя и забывать о других возможных причинах.

«Никогда не дави на фигуранта, когда разговариваешь с ним в первый раз, – учил его Гена Колосенцев. – Даже если у тебя полные карманы доказательств, даже если ты сто раз уверен в его виновности. Соблазн расколоть преступника с первого движения очень велик, особенно в молодости, этому соблазну и многие старики опера не умеют противостоять. А поддаваться этому соблазну нельзя ни в коем случае. Это тактически неграмотно. Первый разговор всегда должен быть мягким, спокойным, доброжелательным. Дай человеку расслабиться. Если он невиновен – значит, все в порядке. А уж если виновен – потеряет бдительность и еще кучу доказательств против себя тебе же на блюдечке и поднесет. Чем больше доказательств – тем лучше, и следаки довольны, и наши начальники, и суд к нам претензий иметь не будет».

– Я привез Евгению Васильевну к одиннадцати утра к ее подруге в район Речного вокзала, она туда часто ездила, – твердо заявил Шилов. – Она спросила меня, когда нужно выезжать из дома, чтобы быть на Речном не позже одиннадцати, я посчитал, прикинул трафик в это время дня, и мы договорились, что я подам машину в девять сорок пять утра. Евгения Васильевна вышла вовремя, я ее отвез на Речной и уехал. Она велела забрать ее с Речного в шестнадцать часов. Больше ничего не знаю.

– Панкрашина сказала вам, куда вы поедете в шестнадцать часов с Речного?

– Нет, не сказала. Она никогда не говорила о своих планах. Но я так понял, что домой будем возвращаться.

– Значит, о планах она не говорила, – задумчиво повторил Роман. – А о чем говорила? Вы вообще о чем-нибудь разговаривали с ней?

Шилов пожал плечами, в глазах мелькнула горькая усмешка.

«Ну, слава богу, – подумал Дзюба. – Хоть какое-то чувство помимо страха».

– Ни о чем мы не говорили. Евгения Васильевна всегда молчит в машине, со мной не разговаривает. Они с Игорем Николаевичем оба такие, его водитель тоже говорит, что он молчит всегда, даже по телефону ни с кем не разговаривает долго, только «да», «нет», «перезвони попозже», «хорошо, договорились». Я знаю, такие пассажиры встречаются, напуганы тем, что водители всегда все слышат, всегда все знают и в случае чего могут сдать. Он, видно, и Евгению Васильевну так научил.

– Вы единственный водитель у Панкрашиной? Или есть второй, сменный?

– Нет, я один работаю. Через день, как положено.

– А почему так? – поинтересовался Дзюба.

– По нормативам одну машину должны обслуживать два водителя, – принялся разъяснять Шилов, окончательно успокаиваясь: речь зашла о хорошо знакомой и вполне безопасной материи. – Но Евгения Васильевна сказала, что платить зарплату двум водителям – слишком расточительно, никакой необходимости в этом нет, пусть работает только один, она будет пользоваться машиной через день, ее это вполне устраивает.

– Понятно. А если все-таки возникала нужда куда-то съездить в ваш нерабочий день?

– Ну… – Тут Шилов даже рискнул улыбнуться. – У Игоря Николаевича есть водители, он всегда даст машину, если сам на ней никуда не едет.

– А если едет? – продолжал допытываться Роман.

– Так дети же, трое взрослых, все на колесах, – развел руками Шилов. – Если что-то срочное, они всегда помогут.

– Хорошо, а позавчера, в понедельник? Вы работали?

– Ну да, позавчера и сегодня, вчера был выходной.

– Расскажите мне подробно, когда и куда вы ездили с Панкрашиной девятнадцатого ноября, в понедельник.

– Позавчера… Я возил Евгению Васильевну туда же, на Речной вокзал, к подруге.

– Когда?

– К пятнадцати часам плюс минус десять минут.

– Когда забрали пассажирку?

– Около девятнадцати часов. Нет, чуть позже. Евгения Васильевна сказала, чтобы я приехал к девятнадцати часам. Я приехал и еще ждал сколько-то, минут двадцать-тридцать, наверное. Она вышла, я повез ее домой.

– А в какой бутик вы ездили в понедельник?

Дзюба не считал себя сильным физиономистом, но готов был в этот момент голову прозакладывать: водитель Шилов абсолютно не понимал, о чем его спрашивают.

– Ни в какой, – растерянно протянул он. – Мы вообще никуда не ездили, кроме Речного. И не останавливались нигде. Я посадил Евгению Васильевну около половины второго возле ее дома и отвез на Речной вокзал к пятнадцати часам, примерно в половине восьмого забрал и отвез домой. Ни в какие бутики и вообще ни в какие магазины она не ездила.

Вот как интересно! А где же она взяла колье, которое показывала своей подруге Дорожкиной и ее дочери? Где, если никуда не ездила, нигде не останавливалась и вообще из машины не выходила? Из дома привезла? Вариант, но тухлый: зачем везла украшение к подруге? Похвастаться? И где Панкрашина вообще его взяла, колье это, будь оно неладно? И зачем солгала Дорожкиной, сказав, что «сегодня взяла напрокат»? Может, конечно, и напрокат, но только явно не «сегодня», то есть не в понедельник, 19 ноября. Какой смысл в этой маленькой лжи, такой на первый взгляд невинной?