Михаил Гуськов - Дочка людоеда, или Приключения Недобежкина [Книга 2]

• Название: Дочка людоеда, или Приключения Недобежкина [Книга 2]
• Автор: Михаил Гуськов
• Издательство: ВАГРИУС
• Жанр: Юмористическое фэнтези
• Год: 1996
• ISBN: 5-7027-0292-1

Вы хотите знать, что случилось со скромным московским аспирантом Аркадием Недобежкиным, нарушившим великую булгаковскую заповедь:

«Никогда не разговаривайте с неизвестными»? А ведь не только заговорил, но и пригласил к себе домой совсем незнакомого старичка. А тот взял и скончался скоропостижно, но перед этим оставил ошалевшему аспиранту несметные сокровища и волшебный кнутик. Из-за этого пришлось Аркадию познакомиться с ведьмами, людоедами, упырями, а заодно и с родной милицией.

Бесовско-авантюрно-любовно-философско-юмористическая феерия Михаила Гуськова соткана из множества самых невероятных… приключений героев в Москве и других экзотических городах земного шара. Особая прелесть романа в том, что он… не закончен.

Продолжение следует…

---

Но Волохин заблуждался, кроме них был еще один человек, который из-за вентиляционной решетки слушал и наблюдал за всем происходящим в зале. Этим человеком был Витя Шелковников. Так уж распорядилась судьба, и никакой в этом случайности не было, что именно Шелковников очутился в вентиляционном коробе. Все происходило закономерно.

Глава 5 «АРТИСТ ГОЛЛИВУДА» В ГОСТЯХ У «НАШИХ РЕБЯТ»

Расставшись с Недобежкиным, Шелковников отбуксировал золотую карету с лошадьми на ипподром, где заложил ее Славе Жаркову, и устроил коней на государственный рацион, договорившись с тем же Славой Жарковым, что его лошади будут выступать на ближайших скачках, а Витя будет главным тренером-жокеем в команде, которую организует Слава. Потом, сжимая петуха под мышкой, поехал на такси в комиссионку на Арбат, где предложил оценить свадебный венец, шпагу и орден. Причем его хотели надуть сначала приемщица Лискова, потом сам директор Грубич. Они долго препирались и, наконец, договорились что ему дадут за шпагу и усыпанный бриллиантами орден десять тысяч долларов и двести пятьдесят тысяч советскими сторублевками.

— Я знаю Витю, он в КГБ не побежит, это солидный и надежный молодой человек! С ним можно рассчитываться долларами, — лестно отозвалась о нем Лискова.

После чего Витя два часа сидел с оценщицей в кабинете директора и играл с ней в карты, пока Грубич ездил за долларами. Все это время Витин петух ходил по столу, заглядывал к Лисковой в карты, клевал печенье, что-то подсказывал Вите на ухо и вообще действовал Людмиле Васильевне на нервы, помогая ей проигрывать в очко. К тому времени, как приехал Грубич, Витя выиграл у Лисковой сорок тысяч и решил продать только венец, а шпагу и орден оставить себе. После новых препирательств Витя набил долларами и рублями «дипломат» и распрощался с дирекцией комиссионки. Потом заехал в зоомагазин, купил клетку для петуха, снял номер в «России» с видом на Кремль, запер в нем петуха и уж только после этого наконец-то с легким сердцем отправился к «своим ребятам» в ДЭЗ номер шестнадцать по Спасоголядьевской улице.

Все произошло именно так, как он и мечтал. В культурном подвальчике как раз на закате рабочего дня собрались в грустном настроении сантехники, электрики и дворники ДЭЗа — человек пять или шесть. Всем хотелось культурно подразвлечься, но денег ни у кого не было. Еще час — и все магазины, торгующие спиртным, будут закрыты и тогда — вечер пропал. И тут Шелковников в американской кепочке, в белых ослепительно модных кроссовках, похожих формой на два танка «Шерман», скатился в подвал.

— Хэлло всей честной компании! С кинематографическим приветом!

Витя подошел к столу и положил цилиндрический футляр для чертежей, а рядом поставил новенький «дипломат», купленный у Лисковой, повертел наборными колесиками, подбирая секретный код, после чего лихо щелкнул замками и одну за другой начал выставлять на стол бутылки «Пшеничной».

— Шелковников, ну ты даешь, в натуре! — с восторгом закричал электрик Бархоткин. — Есть Бог на свете, а вы сидели, носы повесив, маловеры. Я же говорил вам, верьте — и приложится к вам. Ай да Шелковников!

Он хотел было тут же откупорить бутылку, но Витя отвел его руку.

— Момент! А где Четвериков, Петя Носов? Пети Носова я не вижу, потом закуски нет. Лидию Ивановну из диспетчерской, Таню Малову — я бы тоже желал пригласить на маленький ленч.

Будущий киноартист достал из кармана пачку сторублевок и, поплевав на пальцы, отсчитав пять штук, произнес:

— Бархоткин, будь другом, сходи с Павликом в гастроном к нашим ребятам, возьми сервелата, сырку там получше, окорока, буженинки, шейки, хочу отметить свое возвращение. По текущему курсу ты получишь… — вылезла у него кем-то когда-то сказанная фраза. Витя на секунду задумался и прибавил еще две бумажки. — За причиненный мной в прошлый раз моральный ущерб и за твои будущие заслуги — семьсот рублей. Без отдачи. И «Фанты», «Фанты» ящик возьмите.

— Откуда же ты, Шелковников? — почтительно спросил Геныч, пожилой любознательный сантехник. — Ты совсем как иностранец.

— Только что из-за границы, со съемок, — скромно покраснев, сообщил аристократ-бомж. — Дали вторую подзаглавную роль в их боевике «Убить убийцу», им нужен был наш типаж для советского разведчика-убийцы. Их Карло Самаранин как увидал меня возле «Националя», ткнул пальцем: «Вот, — говорит, — вижу его в этой роли. Простой, ничем не примечательный советский человек невинного возраста на поверку оказывается матерым агентом КГБ!.. Доллары не имеют значения, лишь бы дал согласие».

— Я и дал согласие! — блеснул Витя золотым зубом. — Месяц — съемки в Монте-Карло, месяц — в Лос-Анджелесе. У них не как у нас — ВГИКов кончать не надо, лишь бы талант был.

Сантехники разинули рты от такого неожиданного Витиного успеха.

Вскоре вернулись Бархоткин с Павликом, мгновенно отоварившись с черного хода через своих друзей-грузчиков. Расторопные ребята внесли ящик «Фанты» и разложили пакеты с дорогими вареностями и копченостями.

— Буженины не было, окорок взял, шейки не было, а бок свиной был с утра, да к вечеру кончился, зато Маргарита осетрину дала, вот, двух видов по килограмму, — оправдывался Бархоткин. — Икры красной не дала, дала черную, во, отвалила целую восьмисотграммовую банку — «Кавиар малосол!» Павлик ей вчера стояк в подсобке починил. Ты, видать, Павлик, ей вчера не стояк починил, а стояком вчинил, что она сегодня так раздобрилась.

— Га-га-га, — заржали сантехники и электрики, по достоинству оценив тонкий бархоткинский юмор и предчувствуя невиданное веселье и выпивку.

Кто-то сбегал за Четвериковым, за Петей Носовым. Появилась дебелая Лидия Ивановна в желтых кудряшках и инженер по зданию Таня Малова — стройная девушка лет тридцати шести с полным ртом золотых зубов. Они принесли вилки и несколько фужеров. Граненые стаканы, украденные в газировочных автоматах, уже стояли на столе.

— Как же это, постой, Виктор, получается? Если посчитать, ты месяц был в этом Карле и месяц в Анджелесе, а мы вроде месяц назад с тобой здесь сидели? Еще ты у меня два двадцать на портвейн занял… — удивлялся пожилой и не такой сообразительный на даты Геныч. — А может, я что-то путаю?

Все гневно зашикали на Фому неверующего.

Шелковников понимающе, как умственно отсталому, покивал Генычу и по-хозяйски налил всем «Пшеничной», потом сладко зажмурился. Все ждали, никто, как бывало раньше, не перебивал, наконец Витя настроился.

— Хотелось бы тепло отметить нашу встречу. Там, в Америке, мне не хватало вас, друзья. Мне довелось сыграть несколько ролей и, если бы не вы, конечно, мне бы не удалось достичь того успеха, который выпал на мою долю. Я вдохновлялся вашими характерами настоящих простых советских людей. Выпьем же за нашу встречу.

Все залпом опрокинули по полстакана.

— А когда же он успел роли-то сыграть, говорит, вроде бы роли играл в Америке, — не унимаясь, тихонько ныл недоверчивый сантехник Геныч на краю стола в плечо Лидии Ивановне.

Шелковников в эйфории успеха чутко проконтролировал этот комариный писк не то зависти к его фантастическим успехам на ниве американского кино, не то недоверия к его высказываниям.

— Прошу наполнить бокалы, господа!

Публика оторвалась от поедания осетрины, чтобы с благоговением выслушать второй спич каким-то чудом разбогатевшего бомжа, еще месяц назад исполнявшего в их подвале мелкие поручения.

— …Не забывайте дам! У всех налито? Хочу поделиться своими впечатлениями от американского кинематографа. Все присутствующие хорошо осведомлены, что я принимал участие в съемках многих отечественных фильмов. Не буду скрывать от вас, да это мне бы и не удалось, потому что вся моя жизнь происходила на глазах коллектива, снимался я в массовых сценах, — солидно, как все жулики высокого полета, выступал бывший бомж. — Однако американцы то ли в силу их глупости, то ли от великого ума — поручили мне, кроме роли советского агента, также роль в приключенческом фильме, где я играл вторую главную шлагу. Но мой тост не за это, а за то, чтобы как в Америке меня, так же на Родине, у нас, оценили всех, кто сегодня разделяет со мной мою удачу. За вас, дорогие друзья! За милых дам! Пейте, и я покажу вам сувенир и награды, которые привез из Америки.

Шелковников опрокинул в себя вторые полстакана. Оказывается, как просто быть счастливым, — для этого надо сделать счастливыми своих друзей. Веселье шло на подъем, лица заалели, голоса окрепли.

Шелковников, пока компания окончательно не осоловела, благоговейно достал из длинного чертежного тубуса золотую скьявону и, встав посередине между трубами отоплении и паровым котлом, вытащил шпагу из ножен и, к своему удивлению, проделал несколько таких артистичных выпадов, что не только доверчивая Лидия Ивановна, но даже недоверчивая Таня Малова окончательно поверили, что Шелковников вернулся со съемок в Америке, даже Геныч заколебался, стал загибать пальцы, считая дежурства и рабочие смены, но, махнув рукой, сдался, тем более, что Шелковников предъявил ему, достав из-за пазухи, орден.