Фридрих Незнанский - Считалка для утопленниц

• Название: Считалка для утопленниц
• Автор: Фридрих Незнанский
• Жанр: Детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-271-28964-4, 978-5-7390-2408-4

В детективное агентство «Глория» поступило заявление о пропаже ветерана Отечественной войны Заботина. В ходе расследования выясняется, что бывшая жена ветерана убита. В это время Турецкому звонит его однокурсник и просит помочь найти серийного убийцу, утопившего уже полдюжины красавиц. Турецкий берется и за это дело, не подозревая, что на карту поставлена судьба его жены…

---

– Что ты говоришь? – удивился привередливости товарищей Николай. – А мне пирожки понравились!

3

Поиски хоть каких-то документальных подтверждений того, что внук проживал в квартире деда, успехом не увенчались. Даже записной книжечки с телефонами и адресами найти не удалось. Пока Турецкий старательно изучал многочисленные бумаги деда – в основном состоящие из вырезок из коммунистических газет и заявлений в различные городские инстанции, нескольких грамот с мест работы, от ЖЭКа, Агеев провернул кучу дел. Он вернулся, когда Турецкий сидел на диване и пытался разобраться с семейным фотоальбомом, где в жутчайшем беспорядке без всякой хронологии были свалены фотографии. Пожелтевшие снимки стриженных наголо солдат, среди которых угадывался дед Заботин в призывном возрасте. Он же в любительском оркестре с балалайкой в руках среди таких же чубатых парней – то ли студент, то ли молодой рабочий, не понять. На другой стороне фотографии только указан год – 1939. Множество фотографий молодых женщин с прическами первых послевоенных лет – причудливые валики, составляющие трехэтажные башни.

– А старик, видать, в молодости был ходок, – Агеев заглянул в альбом и ткнул пальцем в очередную круглолицую красотку с валиками на голове. – Эта ничего, хорошенькая.

Он перевернул фотографию и прочитал: «На долгую память Степушке от Веры».

– Ну, что выяснил? – с явным облегчением оторвался от фотографий Турецкий.

– Отпечатки пальчиков и кашу отвез экспертам. В паспортном столе узнал, что в этой квартире были прописаны Степан Федорович Заботин, его жена Зинаида Михайловна, их сын Сергей Степанович и жена сына Антонина Юрьевна. Но они выписались двадцать три года назад.

– А дети у них были?

– Если и были, то здесь не прописаны.

– Значит, внук Митя не от сына Заботина?

– Черт его знает. Может, родить-то родили, а прописали в другом месте.

– Зачем? Странно как-то.

– Почему странно? Допустим, у жены Сергея Степановича было жилье. Они хотели сохранить его для своего сына Мити, вот и прописали там.

– И сыну дали фамилию матери? Маловероятно, но логично. И пока это только версия. А жена старика Заботина когда выписалась?

– Пять лет назад.

– Жили, жили, а на старости лет развелись. Глупо как-то. Правда, чего в жизни не бывает? Может, осточертели друг другу… Ладно, возвращаемся к фотографиям.

И опять перед ними замелькали застывшие картинки чужой жизни. Мальчишка-подросток на велосипеде, год 1962. Агеев радостно воскликнул:

– Сын деда, Сергей. Смотри, нос такой же хищный, глазки в кучке, только побольше.

На фотографии действительно была надпись – «Сережа, 15 лет».

– Так, с сыном разобрались. Я его теперь узнаю на любой фотографии. А где же этот паразит Митька?

– Сам черт ногу сломит, – проворчал Турецкий, перебирая фотографии.

– На старые довоенные даже не смотри. Нам нужны последние. Может, внук в детсад ходил, там любят снимать утренники. Или его в пионеры принимали. Или со стройотрядом ездил, если, конечно, учился в учебном заведении после школы, – увлеченно заговорил Агеев.

– Вот свадебная фотография деда и бабки Заботиных, – Турецкий нашел пожелтевшую фотографию, на который Заботин с хищным выражением лица прижимал к себе оробевшую испуганную невесту.

– Смотри, с детьми… – вытащил семейную фотографию Агеев. – Уже теплее. – И надпись есть. Теперь хоть знаем, как зовут дочку Заботиных – Лиза. А Сергей старше ее лет на пять. Почерк женский, видать, жена Заботина подписывала.

– А вот еще теплее, – Турецкий выудил снимок парнишки лет десяти, мало похожего на деда, но характерный хищный нос указывал на их родство.

– А, может, это не внук, а сын…

– Смотри, год 1982. Точно внук.

– Хоть бы надписали, балбесы, – выругался Агеев, повернув фотографию. Там стоял только год.

Они шелестели фотографиями, и у Турецкого было ощущение, что он роется в тайнах чужой семьи.

– А это кого хоронят? – вытащил он фотографию, где толпа народа с похоронными лицами сгрудилась у гроба. Перевернул фотографию. Надпись гласила: «Лизонька. 1997 год».

– Значит, дочка у старика померла. Давай вычислять ее сынка. Должен же он присутствовать на похоронах собственной матери. Вон дед и бабка Заботины, вот мужик убивается – муж этой Лизоньки, наверное.

Они безуспешно пытались понять, кто из присутствующих Митька, внук Заботина, но так и не пришли к соглашению.

– Делаем так, – распорядился Турецкий, – набираем фотографии всех, кто более или менее похож на членов этой семьи, и сдаем на экспертизу. Что мы мучаемся?

– Действительно, – согласился с ним Агеев. От чужих лиц у него уже рябило в глазах. – Знаешь, о чем я подумал? Почему бабка не забрала альбом с собой, когда развелась с дедом? У нее-то хоть порядок был бы, она не стала б так сваливать в кучу. Все-таки история семьи.

– Если только это Митька не развел такой бардак.

Агеев сдвинул брови, задумался. Потом изрек:

– А ведь это тоже версия… Митька мог бы, конечно, альбом выкинуть или сжечь… Но мог просто вытащить несколько своих последних фотографий. Если, конечно, решил замести следы.

– Нужно разыскать Сергея Степановича Заботина и его жену. Выяснить, была ли замужем Лиза. И чей сын Митька. И вообще, где он прописан.

– Все завтра. Уже восьмой час, поздно, – взглянул на часы Агеев. – У меня сегодня междусобойчик с дружбанами, хочу рыбки купить по дороге. Пивко они закупят.

– Ладно, пройдемся только по соседям. Может, кто-то знает этого Митьку.

Еще не все соседи вернулись с работы домой. Но из тех счастливчиков, кто уже приступил к активному домашнему отдыху – готовил ужин, проверял уроки у детей-школьников, просто сидел у телевизора, не нашлось ни одного равнодушного. Деда Заботина в подъезде знали хорошо. Он был стариком активным. Много и добрых, и осуждающих слов услышали о нем сыщики. Хвалили его за то, что только благодаря ему во дворе сохранилась детская площадка, хотя на нее претендовали сразу несколько захватчиков. Замечательный скверик между домами тоже появился благодаря ему. Ругали те, с кем он успел схлестнуться и показать свой недобрый нрав.

– Заботин – боевой старик, – подытожил здоровый пузатый парень. – Жаль, что он умер. Мне казалось, что он будет жить вечно.

– А внука его вы знали?

Внука видели многие соседи. Он приходил к деду всегда с сумками. Видно, что носил старичку продукты. Но фамилию Мити не знал никто. Впрочем, о конфликтах между дедом и внуком тоже никто не упоминал. Получалось – внук заботился о деде.

– Прямо образцово-показательный этот Митька. За что ж его невзлюбила старушка из Совета ветеранов?

– Может, дед никому не жаловался, только ей, – предположил Агеев, который уже сильно запаздывал к своим дружбанам. В последней квартире на их звонок дверь не открыли. – Пора и по домам.

– Сильно не напивайся, – Турецкий на прощание добродушно похлопал Филиппа по плечу.

Агеев ухмыльнулся.

– С пива я никогда не напиваюсь. Будь спок!

Турецкий остановился на красный свет и, пока стоял у светофора, глазел по сторонам. На маленькой площади у метро раскинулся скромный рыночек. Бабульки торговали зеленью, девчушка лет четырнадцати со скучающим видом стояла над корзиной с крупными полевыми ромашками. Турецкий дождался зеленого света и вместо того, чтобы ехать дальше, повернул направо и припарковался, тесно прижавшись к тротуару. Вернулся к рынку и купил охапку ромашек. Их аромат напомнил, что на свете существуют поля и луга, леса и реки, и что пора бы выбраться на природу. Хоть на пару часов. Надо предложить Ирке. Он тут же подумал, что можно поехать на природу и с Алей. Какая жалость, что многоженство в нашей вполне толерантной стране не одобряется. А то бы можно было поехать всей компанией. Кстати, а кому он купил этот роскошный букет? Турецкий сел в машину и подумал, что Ире в последнее время он уделяет недостаточно времени. Посему, чтобы восстановить справедливость, букет нужно вручить именно ей. Как приз за долгое терпение.

Дома разгоряченная Ирина металась у плиты, где на всех четырех конфорках что-то жарилось и кипело.

– Привет, моя дражайшая, – подкравшись, Турецкий поцеловал ее в щеку. – Все хлопочешь?

– Ой! – вскрикнула от неожиданности Ирина. – Напугал! В следующий раз предупреждай громким топаньем о своем приближении.

Турецкий вынул из-за спины букет и торжественно протянул его Ирине. При этом он опустился на одно колено и смиренно опустил голову.

– Ой! Опять напугал! – Ирина взяла букет и подозрительно спросила: – Ничего не случилось? Ты ничего не натворил? И поза у тебя какая-то виноватая…

Турецкий поднял на нее смеющиеся глаза.

– Ничего, дорогая. Я просто демонстрирую смиренное почтение и вечную супружескую любовь.

– А, это… – с облегчением произнесла Ирина. – А я-то уже всякие ужасы подумала.