Амир Дехлеви - Газели

• Название: Газели
• Автор: Амир Дехлеви
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1982

Амир Xосров Дехлеви (1253–1305) — персоязычный поэт Индии, автор «Хамсе» («пять поэм»), многих других поэм и нескольких диванов (сборников) лирических газелей. Поэмы Амира Хосрова отличаются интересной сюжетной формой и занимательностью.

---

«Ты — душа, какою душу видит мир…»

Ты — душа, какою душу видит мир,
 И душа, что слаще мира, о кумир!

От твоих набегов сердце — мертвый край.
Ты владыка сердца. Хочешь, разоряй!

Тяжко бремя жизни пленнику любви.
Умертви безумца, но вовек живи!

Хоть с душой расстался, все же я живой,
 Оттого что стала ты моей душой.

Боль уйми Хосрова — жизнь взамен отдам.
Ты причина боли, ты же и бальзам.

«Не считай, что я бесправен…»

Не считай, что я бесправен. О, поверь, настанет время,
Я сорву узду насилья и ногою стану в стремя.

Пусть пролью ручьями слезы, я припомню все утраты,
Призову тебя к ответу и потребую расплаты.

Жизнь моя прошла в печали. Я решился! Иль умру я,
Иль достигну вечной жизни в райской неге поцелуя.

Но покуда бью поклоны у порога непрестанно.
Повели — и прах порога по цене куплю шафрана.

О, не прячь уста! Желаю дотянуться хоть до соли,
Если яствами насытить на пиру не хочешь вволю.

А подаришь благосклонность, чем озолочу за счастье?
Желтизну лица страдальца не наденешь на запястья.

О подобная Юсуфу! Коль просили б у Хосрова
За тебя все блага мира, цену счел бы он дешевой.

«У роз твоя, о роза, красота…»

У роз твоя, о роза, красота,
И дали цвет вину твои уста.

Нарцисс в твои нарциссы глаз влюблен,
Когда очей не сводит с розы он.

Дыханьем розы дышит соловей,
Подобно мне, и в час разлуки с ней.

Аркан твоих благоуханных кос
Опутал сердце и навек унес.

Арканы рвавший мул Дулдул[4] — и тот
Аркана кос твоих не разорвет.

Брось на Хосрова милостивый взгляд,
Коль подарить ему желаешь клад!

«Наполнен кубок мой печалью по края…»

Наполнен кубок мой печалью по края.
Где, утренний зефир, любимая моя?

В ночи не светит мне и полная луна.
Где свет моих очей, не ведающих сна?

Сказала мне: «Рыдай!» Рыдаю день и ночь.
Где та, что может мне сочувствием помочь?

И тело и душа изранены тоской.
 Где та, что унесла безжалостно покой?
Стенающий Хосров издать не в силах крик.
Где силы взять, чтоб он твоих ушей достиг?

«Ночь кончается, но чашу вновь налей!..»

Ночь кончается, но чашу вновь налей!
Приглашает встретить утро соловей.

Счастлив тот, кто с пенной чашею в руке
Рядом с розой восседает в погребке.

Так налей весельем чашу по края!
Помни, жизнь короче трели соловья.

Пусть твердят, что я беспечен. Видит бог,
Тот беспечен, кто не ходит в погребок.

Благочестие святоши не по мне,
Чистоту и святость черпаю в вине.

Хоть не к чести захмелевшим в драку лезть,
Выдрать клок у мухтасиба в драке — честь.

Захмелевший — царь вселенной, шаханшах,
Я же раб вина веселья в погребках.

Много ль радости в безгрешности, Хосров?
Слаще радость отпущения грехов.

«Как могу я счастье встречи обрести…»

Как могу я счастье встречи обрести,
Если только воздух у меня в горсти?

Взволновали сердце волны черных кос,
И покой навеки их поток унес.

О аллах, пред ними я лежу в пыли,
Рад бы, но подняться не могу с земли.

Снова я мечтаю на исходе дня,
Чтоб закат окутал тьмою кос меня.

Осушая кубок, думаю о том,
Что меня споила призрачным вином.

О Хосров, разрушен твой дворец надежд.
Ухвати хотя бы край ее одежд!

«Зачем скрываешь лик?..»

Зачем скрываешь лик? Он виден все равно.
Ведь если был бы скрыт, все умерли б давно.
Я дервиш, я сношу презрение молвы.
Как рубища, любви не утаить, увы.

Не говори: «Зачем застыл в восторге он?»
 Твой лик увидев, кто же не будет восхищен?

Ты орды взоров шлешь, и силы не равны.
Семь поясов земных тобой разорены.

Твоих измен не счесть. Чтоб обрести покой,
Я сердцу говорю: изменчив нрав людской.

Пусть не дал никому бессмертия аллах,
Бессмертие даруй Хосрову хоть в стихах!

«Отчего уста смеются…»

Отчего уста смеются, если плача не слыхала?
Отчего взметнулись кудри, если сердце не вздыхало?

Тело ты изрешетила. Извлекать не стану стрелы.
Отчего пронзили душу, коль впивались жалом в тело?

Смолкло сердце то, что сердцу прежде вторило созвучно.
Отчего теперь чужие, если были неразлучны?

Ты моя свеча желанья, хоть тебя не видит око.
Отчего сожжен свечою, коль свеча моя далеко?

Я во сне ищу губами лик, подобный сновиденью.
Отчего же сны смешались, стали сумеречной тенью?

Я, увы, невольник сердца, но не в тягость мне оковы.
Отчего, как наважденье, ты находишь на Хосрова?

«Настала ночь, и та свеча…»

Настала ночь, и та свеча, из-за которой дни постылы,
Зажглась и каждый уголок в печальном сердце осветила.

И сонмы душ упали ниц, и при ее манящем свете
Взывают жалобно: «Подай!» — как толпы нищих у мечети.

Я плачу. Верно, потому, что должен року покориться.
Увы, я — нищий, а она — жестокосердая царица.

Ревную к зеркалу: оно в свои объятья заключает
Ту, в чьем сияющем лице само, как в зеркале, сияет.

Почтенный суфий, мой муршид, ей поклонился, как святыне,
И каждый волосок взывал из власяницы к той богине.

А я, перо макая в кровь, запечатлел стократно в слове
Тот образ дивной красоты, поющий издавна в Хосрове.

«Прошла!.. И вслед ушла душа…»

Прошла!.. И вслед ушла душа,
И я застыл, едва дыша,

Украдкой глядя, точно вор,
Что на чужой косится двор.

Хватился сердца — сердца нет.
Как обруч, покатилось вслед.

Вскричал: «О равная весне,
Скажи, вернешь ли сердце мне?»

Расхохоталась, и в устах
Сверкнули перлы. О аллах!

В ночи казалось мне — умру,
Коль не увижу поутру.

И все ж печаль была светла:
Ведь ты во сне ко мне пришла.

Я понял: в дни творенья рок
Мою любовь к тебе предрек.

Предрек тогда ж Хосрову он:
Тобою буду умерщвлен.

«Дождусь ли вновь тебя…»

Дождусь ли вновь тебя, о лунное сиянье?
Ушла, не подарив надежды на свиданье.

Унесшую покой, должно быть, не увижу
До Страшного суда. О Судный день, гряди же!

Повей, о ветерок, и мне с ее порога
Пылинку принеси! Утешь хотя б немного.

Взгляни, мой кипарис один иль кто-то с нею?
Слетай в ее цветник и возвратись быстрее!

Увы, подобно ей, и ты в далеком крае,
И ты меня забыл. Вернешься ли, не знаю.
Но знаю, что она не возвратится снова.
Осталось лишь взывать к всевышнему Хосрову.

«О любимая, вино у тебя всегда водилось…»

О любимая, вино у тебя всегда водилось.
Принеси из погребка, окажи такую милость!

Выпью только для того, чтоб взбодриться, не хмелея.
Все равно от черных кос неизбежно опьянею.

Я сгораю от любви. Подними со мною чашу!
Пеплом сердце моего я букет вина украшу.

Умоляя снизойти, унижаться я не стану.
Унижение ведет к надушенному кафтану.

Сердце выкрала мое колдовским коварством взгляда,
Но упрекам в колдовстве свет очей твоих преграда.

Угнетенного тобой хоть сегодня ты не мучай,
Счета пережитых мук берегись на всякий случай!

О любимая моя, на Хосрова не посетуй,
Коль отважится привлечь столь жестокую к ответу.

«Коль счастье близости с тобой…»