Нина Эптон - Любовь и французы

• Название: Любовь и французы
• Автор: Нина Эптон
• Издательство: Издательство «Урал Л.Т.Д.»
• Жанр: Культурология
• Год: 2001
• ISBN: 5-8029-0116-0

Российскому читателю предоставляется уникальная возможность познакомиться с серией книг Нины Эптон — английского литератора, искусствоведа, путешественницы,— посвященных любви во всех ее проявлениях и описывающих историю развития главнейшего из человеческих переживаний у трех различных народов — англичан, французов и испанцев — со времен средневековья до наших дней. Написанные ярким, живым языком, исполненные тонкого юмора и изобилующие занимательными сведениями из литературы и истории, эти книги несомненно доставят читателю много приятных минут.

---

Целый день сестры Сольнье наводили справки и листали Королевский Альманах. Никакого Кабардинского. Мадемуазель Сольнье-старшая, обладавшая превосходным чувством юмора, написала «Кайе-Дювалю», намекнув, что они, быть может, вместе напишут хороший роман, когда тот приедет в столицу... Игра кончилась, но партнеры в течение некоторого времени еще продолжали поддразнивать друг друга в письмах, пока мадемуазель Сольнье не положила этому конец. Однако, к ее ужасу, неугомонный «Кайе-Дюваль» напечатал всю переписку вместе с письмами других своих жертв. «Мадемуазель Сольнье желала внести свой вклад в это произведение,— язвительно писали шутники,— теперь ее желание исполнилось, и, как видите, ее очаровательные письма являются одним из самых восхитительных украшений предлагаемой вам книги». Лишь одно они пощадили — бывшую действительно ужасной орфографию подлинных писем мадемуазель Сольнье.{187}

Глава 5. Мадам Д’Эпинэ и энцеклопедисты

Никто столь живо и остроумно не описывал брачную жизнь в высшем свете, ее разочарования и искушения недозволенной любви, как мадам д’Эпинэ. Ее Мемуары{188} читаешь со сладостным ощущением вины незримого соглядатая, перенесенного на короткое время в восемнадцатый век, в ее салон, в сады, на террасы (но никогда — по крайней мере, надолго — в ее спальню), чтобы подслушивать самые чистосердечные исповеди о любовных интригах, в которых принимала участие она сама, ее родственники и близкие друзья. Незримо войдя в круг ее гостей, мы также можем поближе познакомиться с людьми, чьи имена я уже упоминала в этой главе: Дюкло, знаменитым гостем мадемуазель Кино в Club du Bout du Banc, энциклопедистом и драматургом Дидро, пребывающим в самом мрачном настроении Жан-Жаком Руссо и Дюпеном де Франкёйлем, фривольным и галантным, каким он был до того, как вступил во второй брак, а его юная любящая жена Аврора де Сакс описала его как идеального спутника жизни.

Когда мадам д’Эпинэ вышла замуж, она искренне любила своего супруга. Я уже упоминала о том, как она огорчилась, получив выговор от матери за внешнее проявление теплых чувств к нему. (Однако характер ее матери с годами стал намного мягче, ее огорчало, что дочь несчастлива в супружестве. Она ни разу не упрекнула мадам д’Эпинэ за ее связи с Гриммом{189} и Франкёйлем.)

Постепенно образ отвратительного месье д’Эпинэ предстает перед нами во всей красе — с его типичным для восемнадцатого века легкомысленным отношением к браку и невнимательностью к собственной жене. Он был игроком, пьяницей, заводил любовные интрижки с танцовщицами — чаще всего с сестрами Роз, чьи лица то и дело бесстыдно мелькают на заднем плане в Мемуарах мадам д’Эпинэ. Он мог в полночь внезапно приехать домой, привезти с собой старого приятеля и пригласить его к жене в спальню. Иногда д’Эпинэ не являлся домой ночевать в течение месяца, позволяя себе бывать в кругу семьи только во время музыкальных вечеров. Когда жена (в начале их брака) спрашивала мужа об отлучках, тот грубо отвечал: «Я хочу быть свободным и не люблю, когда меня расспрашивают».

«Развлекайтесь,— советовал он жене чуть позже,— выезжайте в свет — в театр; заводите любовников, живите, как живут все остальные женщины в вашем возрасте... вот что нужно делать, чтобы понравиться мне, моя дорогая».

Предавшуюся унынию мадам д’Эпинэ высмеяла ее кузина, опытная женщина: «Над вами будут потешаться, моя милая. Любить мужа — хорошо, это даже достойно восхищения, но ведь всему есть пределы». В то время у людей не было недостатка в участливых советчиках, по поводу которых Руссо сердито заметил. «Больше всего человека огорчает не несчастье, с ним приключившееся, а мания людей утешать и оказывать ему так называемые услуги, хочет он того или нет. Ну почему бы им не оставить нас в покое? Уверяю вас: если со мной случится что-то неприятное и мои друзья узнают об этом, я буду настаивать, чтобы они предоставили мне самому найти мое собственное утешение».

У мадам д’Эпинэ постепенно развивалась «меланхолия», и поэтому мадемуазель д’Этт, ее близкая подруга, настойчиво советовала той обзавестись любовником. «Я подозреваю, что вы страдаете от ennui du соеиг[214]. Вы более не любите вашего мужа, поскольку уже не восхищаетесь им». Мадам д’Эпинэ была огорчена подобным наблюдением ее интимных чувств, но когда мадемуазель д’Этт принялась утверждать, что любовник — лучшее лекарство для нее, она выразила энергичное сопротивление:

— У меня никогда не будет любовника.

— А почему нет? Из-за ваших религиозных принципов?

— Нет — оттого, что я не думаю, будто проступки мужа дают жене право вести себя дурно.

— Вести себя дурно? Что вы под этим понимаете? Я вовсе не предлагаю, чтобы вы щеголяли своим любовником или чтобы он вечно вертелся возле вас. Напротив, этого человека как можно реже должны видеть рядом с вами. Я предпочитаю обходиться без секретов, любовных писем, свиданий — одним словом, без всех пустяков, которые доставляют немного радости и оборачиваются тысячей неприятностей.

— Прекрасно! Вы хотите, чтобы у меня был любовник, которого никто не увидит и которого не будет со мной рядом?

— Ничего подобного, просто его не нужно показывать людям настолько часто, чтобы в них пробудилось любопытство.

— Ах, но тогда вы согласны, что, несмотря на множество предосторожностей, люди все равно будут сплетничать, и моей репутации придет конец?

— Да отчего вы так думаете? Боже милостивый! Прежде всего, найдется ли в обществе хоть одна женщина, о которой бы не ходили сплетни? Что вы выигрываете сейчас оттого, что у вас нет кавалера? Разве свет уже не приписал вам связь с шевалье де С.?

— Что? Шевалье де С. ... неужели это правда?

— Мое несчастное дитя! Вы всего боитесь и по любому поводу расстраиваетесь! Да разве люди в этом мире думают о том, что они болтают? Разве кому-нибудь когда-либо приходило в голову проверить, правда ли все то, о чем говорят? Только непостоянство женщины, ошибка выбора или, как я уже сказала, демонстрация любовника ставит под удар ее репутацию. Важно правильно выбрать. Люди будут говорить об этом в течение восьми дней, если вообще будут говорить, а потом они и думать про вас забудут, разве что одобрят ваши действия.

— К такой морали я никогда бы не смогла привыкнуть. Три вещи кажутся мне сверхъестественными: я не представляю себе, как я смогу завести любовника, чтобы не краснеть каждый раз при встрече с ним, поскольку связи подобного рода порождают постоянные уловки и лицемерие; во-вторых, я не думаю, что можно иметь любовника без того, чтобы об этом не узнал целый свет, и, в-третьих, я не смогу смотреть в глаза тому, кто будет знать или хотя бы подозревать об этом.

— Слушайте, я знаю вашу скромность и искренность. Скажите мне откровенно, что в свете думают обо мне?

— Но... они о вас самого лучшего мнения — они бы не думали так, если бы вы на деле применяли моральные принципы, которые вы только что мне проповедовали!

— Именно это я и хотела от вас услышать! Вот уже десять лет с тех пор, как я потеряла мою матушку, я — любовница моего друга детства, шевалье де Валори. Поначалу моя чрезвычайная молодость и доверчивость помешали мне понять, каковы его истинные намерения, а когда поняла это, я его уже так любила, что не могла противиться. Он предлагал мне руку и сердце, но я первая успокоила его совесть — семья Валори была против нашего брака, а кроме того, у нас не было средств. Я оставила мою родину и последовала за ним в столицу. Сейчас он проводит со мной четыре дня в неделю, а остальное время мы довольствуемся тем, что слышим новости друг о друге в гостях. Мы живем очень счастливо — возможно, более счастливо, чем жили бы в законном браке.

— Ну и ну! Кто же этому поверит?! Я не знаю, что и сказать на это... я в совершенном смятении... мне нужно привыкнуть к этой мысли.

— Это займет не так много времени, как вы думаете. Уверяю вас: вскоре вы будете находить мои нравственные принципы весьма простыми, ведь вы созданы для того, чтобы оценить их по достоинству.

— Но мне нет нужды применять их на практике. К счастью, я ни в кого не влюблена.

Однако любовь вскоре настигла ее. Чтобы отрицать ее, мадам д’Эпинэ была слишком интеллигентна, привлекательна, ласкова, а галантный Дюпен де Франкёйль всегда был рядом. Он начал с того, что взялся учить ее сочинению музыки, но вскоре отношения учителя и ученицы переросли в приятную, элегантную связь. К несчастью, юный Дюпен был непостоянным и легкомысленным. Другой «доброжелатель» — на этот раз таковым оказался Дюкло — сделал все от него зависящее, чтобы открыть глаза доверчивой мадам д’Эпинэ. Однажды он в своей обычной резкой манере довел до ее сведения, что ее муж «с каждым днем делает все больше глупостей с этими двумя девицами (речь шла о сестрах Роз). Он разоряется и выставляет себя на посмешище всему Парижу. Я должен с ним побеседовать. Но это не тот случай, когда нужны проповеди, состоящие из общих фраз,— они могут только повредить. Тут нужно знать, о чем говоришь — увидеть все своими глазами — на самом деле увидеть. Я вас предупреждаю, что на днях я буду у них».— «У них? У кого?» — «У этих девок, разумеется. На следующей неделе они представляют оперу, а ваш муж берет на себя расходы по оплате скрипачей. Я попрошу у него билет, а потом — можете на меня положиться».