Марек Малятынский - В тени Канченджанги

• Название: В тени Канченджанги
• Автор: Марек Малятынский
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1983

В 1974 году польские альпинисты совершили восхождение на одну из высочайших вершин Гималаев и мира ― Кангбахен.

Книга написана одним из участников восхождения о драматических событиях подъема.

---

Поэтому теперь мы с Юзеком и спешили туда, надеясь найти там беспристрастную поддержку.

Хотя нам пришлось раньше подняться, мы оба были довольны. Эта кошмарная, холодная ночь кончилась, а сознание важности выполняемой нами миссии позволяло чувствовать свою пользу.

Мы быстро продвигались по лесной тропе, рассчитывая по пути возле Гхунзы завернуть в гумбу — деревянный ламаистский монастырь. Перед нами, глубоко врезанный в долину, нес свои вспененные серые воды поток Симбуа-Кхола. Дорога шла через деревянный мостик, на мачтах возле него реяли выцветшие молитвенные флажки.

От мостика тропинка взбиралась на противоположный склон, и здесь, на небольшой поляне, возвышался окруженный несколькими лачугами деревянный монастырь. Возле него тоже развевались молитвенные флажки, на этот раз цветные. Рядом с монастырем, в стенной нише одной из построек, неподвижно застыли ритуальные бубны, массивные кожаные цилиндры, вращаемые руками верующих; каждый поворот означал, что молитва произнесена.

Мы потрогали их руками — пусть Будда и к нам будет благосклонен. И сегодня, и тогда, когда мы будем подниматься на нашу гору.

Всходившее над долиной солнце напомнило нам, что следует поторопиться. Сразу за деревушкой высилось каменное сооружение — чортэн — с раскрашенными загадочными тибетскими знаками. Потом скромные поля кончились, и тропка увела нас в сосновый лес. Запахло свежей хвоей. Мы с Юзеком прибавляем шагу и через сорок минут добираемся до цели. Вокруг ни души.

У ворот поста нас встречает злобный собачий лай. Обеспокоенный этим, на пороге появляется полуодетый загорелый солдат.

— Namaste! — складываем мы руки для приветствия.

— Namaste! — отзывается он, жестом приглашая нас войти.

В темном, закопченном помещении греются у огня пятеро полуодетых солдат.

— We are from Polish Himalayan Expedition! (Мы из Польской гималайской экспедиции!) — обращаюсь я к сидящим. Один из них, видимо главный, приглашает нас сесть.

— У нас осложнения с носильщиками.

— Осложнения? — Смуглая физиономия командира не выглядит удивленной.

Он понимает по-английски, поэтому я объясняю ему создавшуюся ситуацию и прошу от имени нашей группы выделить нам сопровождающего до момента окончательного расчета с носильщиками.

— Хорошо, я дам вам солдата, который проконтролирует ваши дела, — говорит непалец.

Отрывистый, горловой звук команды адресован молодому, коротко остриженному пареньку с умным, симпатичным, одухотворенным лицом. Он молча поднимается и исчезает в боковом помещении.

— Это еще не все, — обращаюсь я к командиру. — В Гхунзе нам придется нанять новых носильщиков, и мы хотели бы, чтобы солдат сопровождал нас до ледника, до тех пор, пока не будет произведен окончательный расчет. Мы обеспечим солдата питанием и местом для ночлега.

И эта просьба не встречает возражений. Мы с Юзеком обмениваемся улыбками. Может быть, теперь в нашем небольшом караване все пойдет на лад.

В ожидании приданного нам солдата мы стремимся завязать дружескую беседу с командиром. Расспрашиваем о Гхунзе и ее обитателях. Оказывается, среди здешнего населения преобладают переселенцы из Тибета. В 50-е годы они прошли по перевалам через хребты Гималаев. Они прибыли со всем своим небогатым скарбом, пригнали немного скота.

Переселенцы осели здесь, на границе, в малолюдных непальских селениях. У многих из них в Тибете осталась родня. Поэтому происходит постоянное движение через границу, на что китайские и непальские власти смотрят сквозь пальцы.

Пока мы болтаем, в дверях появляется прикомандированный к нам солдат. Какая разительная перемена! Старый, но опрятный, защитного цвета мундир, блестящий ремень, на ногах чистенькая парусиновая обувь на каучуковой подошве.

Мы можем отправляться в Гхунзу.

Уже издали видны желтые и коричневые крыши наших палаток. За оградой лагеря заметно движение. Парни перетаскивали контейнеры, распаковывали вещи, проверяли продукты. Они поглядели на меня молча, с явным сомнением. Удалась ли наша миссия?

— Всё о'кей! Вот наш опекун, — указал я на приближающуюся фигуру, предупреждая вопросы.

Около девяти из деревушки пришли шерпы, минут через, пятнадцать не спеша подтянулись носильщики.

Первым, разумеется, явился Уркен Лама. За ним великан с физиономией, изуродованной заячьей губой. И наконец, те двое, что оказались причиной вчерашней перепалки. Мы еще раз сжато изложили солдату предмет спора. Он выслушал нас с улыбкой, но сам предпочел не высказываться.

— Мы не можем отказаться от обусловленной поденной оплаты, — объяснили мы. — Дело не в нашей группе, а в большем караване. После нашего согласия повысить оплату неизбежно потребуется провести такую же операцию в отношении всего отставшего от нас каравана, а это обойдется экспедиции в кругленькую сумму.

Джепа еще раз изложил наши условия Уркену. Они вышли за пределы лагеря и долго говорили, жестикулируя. Солдат молча прислушивался к их разговору. Мы кружили по лагерю, якобы занимаясь наведением порядка, а на самом деле зорко наблюдая за всей тройкой. Но по физиономии Джепы видно было, что обмен мнениями не дал результатов.

После часовых переговоров нам пришлось значительно уступить. Носильщики получат по двадцать рупий бакшиша. Этот нюанс представлялся нам существенным. Оплата сохраняется прежняя, а эти двадцать рупий — чаевые, бакшиш.

Джепа изложил носильщикам суть нашего предложения и через несколько минут вернулся с ответом. На этот раз они согласились. Уф! Какое облегчение!

Началась выплата. Из-за верёвки, ограждающей лагерь, на нас поглядывает любопытная босоногая детвора. Вальдек составляет список носильщиков. Джепа специально закоптил сковородку, о которую будут мазать свои, пальцы получившие оплату. Все носильщики неграмотные и вместо подписи оставят в ведомости оттиск своего большого пальца.

Мы выкликаем носильщиков в том порядке, в каком они. значатся в списке. Последними получали плату двое носильщиков, из-за которых разгорелся весь спор.

Наконец лагерь опустел, и мы смогли заняться приготовлением обеда. Сонам выпотрошил двух куриц, отварил большой горшок риса.

После полудня помрачнело. Тяжелые, свинцовые тучи повисли над долиной, моросит мелкий дождь. На душе тоскливо. Удрученные спорами с носильщиками, обеспокоенные судьбой большого каравана, мы молча слоняемся по лагерю, пытаясь чем-нибудь заняться.

В четыре часа лагерь заполнился жителями Гхунзы. Мы намеревались выбрать среди них новых носильщиков. Весе лая группа производила благоприятное впечатление. Мужчины — в брюках из толстого сукна, в теплых куртках или свитерах европейского производства. У некоторых волосы перехвачены повязками, кое у кого задорный локон на затылке повязан цветным бантом. С собой они привели женщин и детей. Смеющиеся ребятишки в черных, часто доходящих до пят полотняных курточках шныряли между нами и нашей поклажей. Привлекательные молодые женщины украсили свои скромные темные одежды тибетскими бусами из самоцветов. Подчас можно было заметить ожерелья с серебряной подвеской. У нескольких женщин младенцы в холщовых свертках привязаны за спиной. Держались женщины смело, не смущаясь «саибов». У всех взрослых на ногах яркая войлочная обувь. К подошве, изготовленной из выделанной кожи яка, приторочены разноцветные лоскутки войлока, которые образуют вместе высокий ботинок, охватывающий половину икры.

В то время как Вальдек с Джепой и Анджеем Гардасом договаривались с носильщиками о поденной оплате, мы фотографировали детей, что было нелегко. Малыши при виде объектива в страхе разбегались, красивые, темноволосые дети постарше при наших попытках сфотографировать их поворачивались спиной.

Достаем конфеты. На лицах ребятишек желание сменяется неуверенностью. Наконец у одного желание одержало верх. С полученной конфетой он метнулся в сторону, но придал смелости остальным. Вскоре от детворы уже не было отбоя.

Тем временем удалось сторговаться. Завтра утром двинется новый караван из пятнадцати носильщиков, который, даст бог, доведет нас до базы на леднике Рамтанг. Под самый Кангбахен!

День завершился. На долину спустился вечерний туман. Стало смеркаться. Резкий холод и веселые голоса шерпов у огня невольно побудили и нас собраться на кухне. Минуту спустя все мы уже сидели там, жадно поглядывая на кастрюли, от которых шел пар.

14 апреля

Утром меня разбудил тихий голос Сонама:

— Sаhb, tea is ready! (Саиб, чай готов!)

Горячий чай распространяет по телу блаженное тепло. Я выхожу из заиндевевшей палатки. Оставшиеся на верёвках полотенца за ночь смерзлись.

Встают заспанные, продрогшие коллеги.

— Слушайте, ведь сегодня пасха, — напомнил нам Соболь.

В ожидании завтрака я погружаюсь в раздумья. От Польши нас отделяют тысячи километров. Сейчас четыре часа сорок минут. Наши близкие еще сладко спят. Только через шесть часов, а может, и больше сядут они за пасхальный стол. Будут ли они вспоминать о нас, символически обмениваясь пасхальными яйцами? Догадаются ли они, как долог еще наш путь до вершины и до дома?